Д.Понсонби - Г.Пальмерстону. 19 октября 1836. О влиянии России на Турцию.
Д.Понсонби - Г,Пальмерстону,
Константинополь,19 октября 1836 г.
Милорд,
Если я правильно понял то, что сообщает Вашей Светлости сэр Фредерик Лэмб в своих депешах...1, не колеблясь, скажу,что было бы легко доказать несоответствие взглядов князя Меттерниха с общественными фактами; но по вопросу о Турции я, чтобы не беспокоить Вашу Светлость, скажу не больше того, к чему обязывает мой долг, и ограничусь заявлением, что, по моему мнению, было бы неполитичным предпринимать какие-либо шаги, направленные к тому, чтобы публично и официально продемонстрировать нашу веру в умеренность России. Я совершенно уверен в том, что, как только мы это сделаем, султан подумает, что мы пришли к какой-то договоренности с Россией и что ему раньше или позже прядется стать жертвой этой договоренности) я столь же убежден в том, что Россия сделает все, чтобы убедить его в правильности такого суждения.
Идея о том, что внимание султана можно с успехом переключить на улучшение и упрочение внутреннего положения его империи, мне кажется /да простите мне это слово/ смехотворной, поскольку России дозволяется властвовать над ним, нагоняя на него страх, и поскольку Англия, Франция и Австрия настаивают на сохранении status quo, Россия может пресечь или сорвать любое мероприятие, на какое может пойти султан, если оно будет иметь хоть малейший шанс оказаться действительно выгодным для Турции, и вы лишь введете себя в заблуждение, если поверите хоть одному слову в утверждение противоположного.
Если план прмирения, который предложил князь Меттерних, будет принят путем избрания такого дружественного тона по отношению к России, и если, как это обязательно должно случиться, мы тем самым полностью лишимся доверия всех до единого турок в империи, то мы станем целиком зависимыми от князя Меттерниха во всех аспектах нашей политики на Востоке, и я осмелюсь предсказать, что это наше поведение, если мы его изберем, станет само по себе причиной такого положения дел, которое явится потом для князя Меттерниха поводом и оправданием для того, чтобы нарушить все свои обязательства по отношению к нам, в какой бы форме они ни были им даны.
Если князь Меттерних гарантирует целостность Оттоманской империи, я, конечно, не буду против этого возражать, но декларацию на этот счет князя Меттерниха я просто не буду рассматривать, как гарантию, также как я не изменяю своего мнения, что мы погубим наше дело, если переймем тон князя Меттерниха.
Я считаю, что наш тон таким дружественным, каким он и должен быть мы еще ни разу не сказали России ничего обидного, и если бы Россия могла быть хоть сколько-нибудь правдивой в своих заявлениях, она должна была бы признать, что мы никогда не наносили ей никакой обиды, если не считать обидой то, что мы пока стоим перед ней во весь рост, а не лежим распростертыми ниц.
Неизбежным следствием предложенного князем Меттернихом примирения будет то, что мы должны будем оставить кавказские племена на произвол судьбы с тем, чтобы Россия могла на досуге покорить их, то есть, другими словами, должны будем отдать России Турцию, отдать ей Персию, Индию и Австрию, также уступить ей еще и любую территорию в Средиземноморском бассейне, какую она, повинуясь своим амбициям, может выбрать для захвата после всего этого, ибо Кавказ - это /для России/ ключ к Турции, к Перссии, а, следовательно, также и ключ, открывающий путь к совершению агрессии против Индии, агрессии, могущей привести к более роковым результатам, чем любая попытка завоевания этой страны, какую могла бы совершить даже самая крупная в мире армия при других обстоятельствах.
В числе других путей, которые я в то или иное время предлагал для того, чтобы привести этот вопрос к разрешению, в какой-то мере благоприятному интересам Англии, я упоминал гарантирование целостности Турции - но, конечно, я никогда и не помышлял о том, чтобы включить и Россию в число гарантов на тех условиях, о которых сейчас говорят. Я уже узнал, что значит участвовать вместе с Россией в любых сделках, и, если бы я не был ее решительным противником по другим причинам, я стал бы ее злейшим врагом только потому, что, как я на опыте убедился, Россия опять оставит Англию в дураках, как это уже бывало раньше, когда обе эти державы действовали вместе. По-моему, план /Меттерниха/ рассчитан только на то,чтобы связать руки Англии и заставить ее оставаться пассивной и то время, когда Россия будет домогаться своих целей на Востоке. Хитрая, тонкая, изворотливая политика князя Меттерниха нам не подходит, и я слишком предан делу, для которого так давно тружусь, и слишком заинтересован в его успехе, чтобы не желать скорее увидеть, как Англия открыто эту политику отвергнет, а не будет пытаться поддержать ее такими средствами. Отказ от такой политики предоставит ,по крайней мере Англии свободу действий в будущем, если же мы свяжем себя договорами, одной из сторон которых будет и Россия, то я не предвижу другого удела нашей стране, кроме позора и несчастий. Я воспользуюсь этим случаем, чтобы вновь сказать то, о чем я уже говорил так давно,ч то это вряд ли осталось в памяти Вашей Светлости, а именно, что, хотя Турция, по моему мнению, идет на поправку как в том смысле, что препятствия на пути к улучшению ее здоровья уже не столь огромны, так и в том, что разрушительные процессы, которые в таких случаях всегда предшествуют восстановительным, султан Махмуд своими мерами уже осуществил, я больше не верю в эффективность турецких институтов, необходимых для того, чтобы могущество Оттоманской империи могло в какой-то мере упрочиться в предстоящие годы, но я думаю, что эта страна обладает в настоящее время вполне достаточной физической силой, чтобы защитить себя - такую, какова она есть сейчас, а природа была к ней очень и очень милостива, - от любых нападений со стороны России, если бы только она не нуждалась в моральной силе, придать которую можем ей мы, и если бы только не враждебные ей силы Мехмед-Али, разбить и уничтожить которые можем тоже мы. Возможно, такое состояние Турции есть как раз то, чего мы и должны желать - нам не надо, чтобы Константинополь находился во владении сильного, предприимчивого народа. Турок таков, каким нам должно хотеться его видеть, и он будет продолжать поправляться, пока не станет достаточно здоров, чтобы быть надежным стражем этого бастиона Европы и нашим хорошим клиентом. Я опять повторяю, и я готов отстаивать свое мнение всякий раз, когда это будет необходимо, что мы можем уже теперь добиться всего, чего требуют наши интересы, то есть как безопасности, так и материальной выгоды, уплатив за это очень мало или не заплатив вовсе ничего и не создавая угрозу войны; и что для этого нам надо только показать, что мы не дадим себя запугать и что мы полны решимости защитить наши права и интересы силой оружия, если это будет необходимо. Если мы сделаем это, то войны не будет, и мы легко лишим Россию возможности угрожать нам в будущем, просто предоставив вещам идти тем ходом, какой мы подготовим для них своей твердостью.
Я очень неохотно выразил мнение, которое, возможно, противоречит взглядам сэра Фредерика Лэмба на нашу политику, потому что он, как человек здравомыслящий, внушает мне величайшее уважение, но я думаю, что он неполностью осведомлен /да для него это и невозможно, по-моему/ о настоящем положении вещей. Он, как мне кажется, считает, что Турции больше угрожает физическая сила, нажиму которой она подвергается, чем опасности, связанные с моральными факторами, и он не понял того, что Россия будет овладевать этой страной скорее тихой сапой, чем в открытую, и что в конце концов и гарантировать будет нечего там, где Россия добьется своего интригами и доведет страну до такой анархии, что это и Австрию заставит оказать свое содействие в низложении Оттоманского правительства. Но князь Меттерних, видимо, тогда и заговорит о необходимости гарантии. Однако гарантия, которая будет сопровождаться принятием нами, вместе с Россией, какого-то прямого или косвенного обязательства, нисколько не предотвратит последствий дезорганизующего влияния на Турцию русских интриг. Гарантия предусмотрит все возможные меры предотвращения опасности, которой не существует /я имею ввиду опасность прямого нападения на эту страну/ и ничего не предусмотрит для предотвращения опасности, которая существует, с каждым часом растет и заключается в действиях России, которые не сдерживается влиянием Англии, убеждением, что Англия поддержит Турцию. В трактовке двух понятий - целостность и независимость Оттоманской империи, какая дается в депешах сэра Ф.Лэмба, допускается, по-моему, путаница. Целостность, как я заключаю, значит нетронутость. Она может быть предохранена на время предлагаемой гарантией, то есть Россию можно будет обязать воздерживаться от захвата какой-либо части Оттоманской империи. Однако понятие независимость допускает по меньшей мере две интерпретации. Согласно первой, это признанная суверенная власть, принадлежащая по праву султану и исключающая прямое применение кем бы то ни было силы, чтобы связывать его волю, поступки и так далее; но в таком смысле была независимой и Польша. Согласно же второй, Оттоманское правительство должно быть свободным от чьего-либо властного влияния, основанного на устрашении и на соответствующей интерпретации договоров, заключенных с целью подготовить и, в конечном счете, осуществить разрушение Турции, вроде, например, договора, скрепившего "Ункиар-Искелесиский" альянс, в силу которого русское правительство получило право требовать от Порты информации о каждом совершенном ею акте и о каждом сделанном ею самой или другими сообщении, в котором могут затрагиваться интересы Оттоманской империи, поскольку, обязавшись по этому договору защищать Оттоманскую империю от всех опасностей и нападений, Россия имеет право заботиться о том, чтобы султан без согласования с Россией никаким опасностям такого рода себя не подвергал. Очевидный факт в том, что Турция - вассал России, если последней дозволяется диктовать султану, как Россия уже пыталась ему диктовать и во всех случаях добивалась бы успеха, если бы только не тайная надежда султана, что Англия вступится за него, если он осмелится сопротивляться русскому диктату. Позволю себе обратить внимание Вашей Светлости на этот вопрос.
Смею утверждать, что никаких сколько-нибудь важных улучшений во внутренних делах Турции не наступит, пока русское влияние в этой стране будет преобладать, но я утверждаю также, что такие улучшения не являются необходимыми для того, чтобы обезопасить Турцию против России, если только будет покончено с чрезмерным влиянием этой последней, то есть с ее контролем над умами Порты с помощью запугивания.
Сэр Фредерик Лэмб совершенно прав, считая, что Константинополь подвержен опасности нападения через Азию. Я не раз указывал на этот факт Вашей Светлости, и я плохо или совсем себе не представляю, какая опасность могла бы грозить этому городу со стороны Европы. Спрашивается, что было бы лучшей обороной против нападения через Азию? Посмотрите на карту и вы увидите Кавказ. Вы, Ваша Светлость, знаете, какой народ его населяет и каких усилий стоило России, чтобы стать там ногой, но вы вряд ли усомнитесь в том, что раньше или позже Россия своим железом и золотом покорит эту страну, если она будет оставлена стоять один на один против всей мощи русского императора, которого ничто не тревожит, так как он не считает вероятным, чтобы его операциям кто-то мог прямо или косвенно помешать, воспротивившись им или заставив его перебросить свои войска в какое-нибудь другое место, где они оказались бы нужней. Черкесия, оставленная таким образом произвол судьбы, вынуждена будет к сдаче, и ее охватит отчаяние, когда она услышит, что Англия провозглашает свою дружбу с Россией, и увидит, что планы графа Нессельроде успешно осуществляются.
Даст ли что-нибудь России эта победа - я имею ввиду покорение черкесов? Да, и даже очень многое, ибо она приобретет таким образом непристпню страну, установит контроль над английской торговлей /с этой страной/, заберет к себе на службу по меньшей мере 100.000 новых кадровых солдат, лучше которых нет нигде в мире, избавит себя от необходимости держать под ружьем сорок или пятьдесят тысяч людей, которых сейчас косой косит война, и пополнит свою и без того огромную армию теми, кто сейчас терпит от нее поражения. Это ли недостаточные доводы, чтобы склонить Россию на любые уступки на словах и на согласие с любой гарантией ради этих приобретений? Всякий ли сможет отказаться от этого, но должна ли Англия это допустить?
Я не говорю, что князь Меттерних притворяется и намерен толкнуть нас на совершение ошибки, которая может оказаться роковой. Я склонен думать, что он запутался в своих собственных хитросплетениях 2. Должен сознаться, что я не вижу в предложенной им гарантии /как акции, которую надлежит предпринять в союзе с Россией/ ничего, что могло бы принести нам даже видимость выгоды. Что я в ней вижу, так это осуществление честолюбивого замысла князя Меттерниха - создать впечатление, будто не кто иной, как он, руководит русскими царедворцами, хотя фактически он - обманутый Россией простофиля.
Я не стану добавлять - или ее сообщник.
В заключение скажу, что я не вижу оснований для обвинения, будто мы даем России справедливый повод жаловаться на нас, хотя мы должны были бы принять в десять раз более энергичные меры, чем те, что мы приняли, в противовес ее влиянию в этой стране. Зачем лишать Англию права утвердить свое влияние в Турции? По какому праву Россия может иметь там большее влияние, чем Англия? Если Англия и Франция официально заявят, что они будут обеспечивать целостность Турецкой империи, то Австрия вынуждена будет действовать с ними заодно. Независимость султана станет следствием /их совместной/ Декларации. Что-нибудь реальное, вроде этого, необходимо для того, чтобы сдерживать Россию, и я не считаю, что в результате этого возникнет какая-либо опасность войны. Вы, Ваша Светлость, должно быть, помните, что графу Нессельроде хотелось, чтобы британский и русский флот вместе выходили на смотровые учения, и что некоторые наши государственные деятели склонялись в согласию с ним. Какую цель преследовал при этом граф Нессельроде? Ваша Светлость распознали и разрушили ее, - а заключалась она в том, чтобы внушить всему миру, будто Россия и Англия связаны другими узами и симпатиями, нежели те, которым надо отводить главенствующее место. Россия не готова к войне и не осмелится ее начать, но если даже и начнет, то Австрия не осмелится занять ее сторону, ни даже встать на нейтральную позицию. Утверждая это, я имею на своей стороне /как я думаю/ авторитет сэра Фредерика Лэмба. Чего же нам тогда бояться действовать смело и, я бы сказал, честно и открыто, сказав султану, что мы будем делать? Надо ли нам опасаться сделать то же самое, что Россия с таким запозданием сделала, заключив Ункиар-Искелесский договор? Россия заявила в нем, что это она будет защищать Турцию против всякой агрессии, но разве мы не можем тоже официально заявить нечто похожее? Даже если ваша политика, возможно, и не такова, чтобы добиваться заключения аналогичного договора?
Почему мы должны дрожать, стоит лишь России нахмурить брови? Но уж если мы так дрожим, почему бы нам сразу же не купить себе безопасность ценой позора? Россия пока еще не рискнет напасть на Англию: она довольствуется тем, что станет диктовать ее правительству свою волю. Почему бы, скажет она, Англии не вывести свой дорогостоящий Флот из Средиземного моря, ставшего для нее теперь бесполезным, и не сэкономить на этом большие деньги?
Сэр Фредерик Лэмб, человек хорошо осведомленный и здраво мыслящий, говорит: "Отношения между Россией, Австрией и Турцией не могут оставаться такими, какие они есть". Это неопровержимая истина. И он, кажется, отдает также себе отчет в том, что Россия готовится нанести удар, как только для этого наступит подходящее время. Так надо ли нам помогать ей, предоставив возможность спокойно приготовить все необходимые для этого средства, если мы можем справедливо, честно и мирным путем воспрепятствовать этим ее планам и тем самым предотвратить войну, в случай которой, чтобы отстоять равновесие сил в Европе, защитить насущные торговые и политические интересы Англии и т.д., нам пришлось бы сражаться в таких невыгодных условиях, при которых России удалось бы до конца осуществить свои планы в отношении Турции.
Имею честь оставаться и пр...
PRO,Fo 78/277
1 Английский посланник в Вене в двух своих депешах от 5 августа 1836 г., адресованных Г.Пальмерстону, излагал взгляды Меттерниха на Восточный вопрос.
2 Отчеркнув эту фразу, Пальмерстон сделал на полях пометку "Очень верно".
Константинополь,19 октября 1836 г.
Милорд,
Если я правильно понял то, что сообщает Вашей Светлости сэр Фредерик Лэмб в своих депешах...1, не колеблясь, скажу,что было бы легко доказать несоответствие взглядов князя Меттерниха с общественными фактами; но по вопросу о Турции я, чтобы не беспокоить Вашу Светлость, скажу не больше того, к чему обязывает мой долг, и ограничусь заявлением, что, по моему мнению, было бы неполитичным предпринимать какие-либо шаги, направленные к тому, чтобы публично и официально продемонстрировать нашу веру в умеренность России. Я совершенно уверен в том, что, как только мы это сделаем, султан подумает, что мы пришли к какой-то договоренности с Россией и что ему раньше или позже прядется стать жертвой этой договоренности) я столь же убежден в том, что Россия сделает все, чтобы убедить его в правильности такого суждения.
Идея о том, что внимание султана можно с успехом переключить на улучшение и упрочение внутреннего положения его империи, мне кажется /да простите мне это слово/ смехотворной, поскольку России дозволяется властвовать над ним, нагоняя на него страх, и поскольку Англия, Франция и Австрия настаивают на сохранении status quo, Россия может пресечь или сорвать любое мероприятие, на какое может пойти султан, если оно будет иметь хоть малейший шанс оказаться действительно выгодным для Турции, и вы лишь введете себя в заблуждение, если поверите хоть одному слову в утверждение противоположного.
Если план прмирения, который предложил князь Меттерних, будет принят путем избрания такого дружественного тона по отношению к России, и если, как это обязательно должно случиться, мы тем самым полностью лишимся доверия всех до единого турок в империи, то мы станем целиком зависимыми от князя Меттерниха во всех аспектах нашей политики на Востоке, и я осмелюсь предсказать, что это наше поведение, если мы его изберем, станет само по себе причиной такого положения дел, которое явится потом для князя Меттерниха поводом и оправданием для того, чтобы нарушить все свои обязательства по отношению к нам, в какой бы форме они ни были им даны.
Если князь Меттерних гарантирует целостность Оттоманской империи, я, конечно, не буду против этого возражать, но декларацию на этот счет князя Меттерниха я просто не буду рассматривать, как гарантию, также как я не изменяю своего мнения, что мы погубим наше дело, если переймем тон князя Меттерниха.
Я считаю, что наш тон таким дружественным, каким он и должен быть мы еще ни разу не сказали России ничего обидного, и если бы Россия могла быть хоть сколько-нибудь правдивой в своих заявлениях, она должна была бы признать, что мы никогда не наносили ей никакой обиды, если не считать обидой то, что мы пока стоим перед ней во весь рост, а не лежим распростертыми ниц.
Неизбежным следствием предложенного князем Меттернихом примирения будет то, что мы должны будем оставить кавказские племена на произвол судьбы с тем, чтобы Россия могла на досуге покорить их, то есть, другими словами, должны будем отдать России Турцию, отдать ей Персию, Индию и Австрию, также уступить ей еще и любую территорию в Средиземноморском бассейне, какую она, повинуясь своим амбициям, может выбрать для захвата после всего этого, ибо Кавказ - это /для России/ ключ к Турции, к Перссии, а, следовательно, также и ключ, открывающий путь к совершению агрессии против Индии, агрессии, могущей привести к более роковым результатам, чем любая попытка завоевания этой страны, какую могла бы совершить даже самая крупная в мире армия при других обстоятельствах.
В числе других путей, которые я в то или иное время предлагал для того, чтобы привести этот вопрос к разрешению, в какой-то мере благоприятному интересам Англии, я упоминал гарантирование целостности Турции - но, конечно, я никогда и не помышлял о том, чтобы включить и Россию в число гарантов на тех условиях, о которых сейчас говорят. Я уже узнал, что значит участвовать вместе с Россией в любых сделках, и, если бы я не был ее решительным противником по другим причинам, я стал бы ее злейшим врагом только потому, что, как я на опыте убедился, Россия опять оставит Англию в дураках, как это уже бывало раньше, когда обе эти державы действовали вместе. По-моему, план /Меттерниха/ рассчитан только на то,чтобы связать руки Англии и заставить ее оставаться пассивной и то время, когда Россия будет домогаться своих целей на Востоке. Хитрая, тонкая, изворотливая политика князя Меттерниха нам не подходит, и я слишком предан делу, для которого так давно тружусь, и слишком заинтересован в его успехе, чтобы не желать скорее увидеть, как Англия открыто эту политику отвергнет, а не будет пытаться поддержать ее такими средствами. Отказ от такой политики предоставит ,по крайней мере Англии свободу действий в будущем, если же мы свяжем себя договорами, одной из сторон которых будет и Россия, то я не предвижу другого удела нашей стране, кроме позора и несчастий. Я воспользуюсь этим случаем, чтобы вновь сказать то, о чем я уже говорил так давно,ч то это вряд ли осталось в памяти Вашей Светлости, а именно, что, хотя Турция, по моему мнению, идет на поправку как в том смысле, что препятствия на пути к улучшению ее здоровья уже не столь огромны, так и в том, что разрушительные процессы, которые в таких случаях всегда предшествуют восстановительным, султан Махмуд своими мерами уже осуществил, я больше не верю в эффективность турецких институтов, необходимых для того, чтобы могущество Оттоманской империи могло в какой-то мере упрочиться в предстоящие годы, но я думаю, что эта страна обладает в настоящее время вполне достаточной физической силой, чтобы защитить себя - такую, какова она есть сейчас, а природа была к ней очень и очень милостива, - от любых нападений со стороны России, если бы только она не нуждалась в моральной силе, придать которую можем ей мы, и если бы только не враждебные ей силы Мехмед-Али, разбить и уничтожить которые можем тоже мы. Возможно, такое состояние Турции есть как раз то, чего мы и должны желать - нам не надо, чтобы Константинополь находился во владении сильного, предприимчивого народа. Турок таков, каким нам должно хотеться его видеть, и он будет продолжать поправляться, пока не станет достаточно здоров, чтобы быть надежным стражем этого бастиона Европы и нашим хорошим клиентом. Я опять повторяю, и я готов отстаивать свое мнение всякий раз, когда это будет необходимо, что мы можем уже теперь добиться всего, чего требуют наши интересы, то есть как безопасности, так и материальной выгоды, уплатив за это очень мало или не заплатив вовсе ничего и не создавая угрозу войны; и что для этого нам надо только показать, что мы не дадим себя запугать и что мы полны решимости защитить наши права и интересы силой оружия, если это будет необходимо. Если мы сделаем это, то войны не будет, и мы легко лишим Россию возможности угрожать нам в будущем, просто предоставив вещам идти тем ходом, какой мы подготовим для них своей твердостью.
Я очень неохотно выразил мнение, которое, возможно, противоречит взглядам сэра Фредерика Лэмба на нашу политику, потому что он, как человек здравомыслящий, внушает мне величайшее уважение, но я думаю, что он неполностью осведомлен /да для него это и невозможно, по-моему/ о настоящем положении вещей. Он, как мне кажется, считает, что Турции больше угрожает физическая сила, нажиму которой она подвергается, чем опасности, связанные с моральными факторами, и он не понял того, что Россия будет овладевать этой страной скорее тихой сапой, чем в открытую, и что в конце концов и гарантировать будет нечего там, где Россия добьется своего интригами и доведет страну до такой анархии, что это и Австрию заставит оказать свое содействие в низложении Оттоманского правительства. Но князь Меттерних, видимо, тогда и заговорит о необходимости гарантии. Однако гарантия, которая будет сопровождаться принятием нами, вместе с Россией, какого-то прямого или косвенного обязательства, нисколько не предотвратит последствий дезорганизующего влияния на Турцию русских интриг. Гарантия предусмотрит все возможные меры предотвращения опасности, которой не существует /я имею ввиду опасность прямого нападения на эту страну/ и ничего не предусмотрит для предотвращения опасности, которая существует, с каждым часом растет и заключается в действиях России, которые не сдерживается влиянием Англии, убеждением, что Англия поддержит Турцию. В трактовке двух понятий - целостность и независимость Оттоманской империи, какая дается в депешах сэра Ф.Лэмба, допускается, по-моему, путаница. Целостность, как я заключаю, значит нетронутость. Она может быть предохранена на время предлагаемой гарантией, то есть Россию можно будет обязать воздерживаться от захвата какой-либо части Оттоманской империи. Однако понятие независимость допускает по меньшей мере две интерпретации. Согласно первой, это признанная суверенная власть, принадлежащая по праву султану и исключающая прямое применение кем бы то ни было силы, чтобы связывать его волю, поступки и так далее; но в таком смысле была независимой и Польша. Согласно же второй, Оттоманское правительство должно быть свободным от чьего-либо властного влияния, основанного на устрашении и на соответствующей интерпретации договоров, заключенных с целью подготовить и, в конечном счете, осуществить разрушение Турции, вроде, например, договора, скрепившего "Ункиар-Искелесиский" альянс, в силу которого русское правительство получило право требовать от Порты информации о каждом совершенном ею акте и о каждом сделанном ею самой или другими сообщении, в котором могут затрагиваться интересы Оттоманской империи, поскольку, обязавшись по этому договору защищать Оттоманскую империю от всех опасностей и нападений, Россия имеет право заботиться о том, чтобы султан без согласования с Россией никаким опасностям такого рода себя не подвергал. Очевидный факт в том, что Турция - вассал России, если последней дозволяется диктовать султану, как Россия уже пыталась ему диктовать и во всех случаях добивалась бы успеха, если бы только не тайная надежда султана, что Англия вступится за него, если он осмелится сопротивляться русскому диктату. Позволю себе обратить внимание Вашей Светлости на этот вопрос.
Смею утверждать, что никаких сколько-нибудь важных улучшений во внутренних делах Турции не наступит, пока русское влияние в этой стране будет преобладать, но я утверждаю также, что такие улучшения не являются необходимыми для того, чтобы обезопасить Турцию против России, если только будет покончено с чрезмерным влиянием этой последней, то есть с ее контролем над умами Порты с помощью запугивания.
Сэр Фредерик Лэмб совершенно прав, считая, что Константинополь подвержен опасности нападения через Азию. Я не раз указывал на этот факт Вашей Светлости, и я плохо или совсем себе не представляю, какая опасность могла бы грозить этому городу со стороны Европы. Спрашивается, что было бы лучшей обороной против нападения через Азию? Посмотрите на карту и вы увидите Кавказ. Вы, Ваша Светлость, знаете, какой народ его населяет и каких усилий стоило России, чтобы стать там ногой, но вы вряд ли усомнитесь в том, что раньше или позже Россия своим железом и золотом покорит эту страну, если она будет оставлена стоять один на один против всей мощи русского императора, которого ничто не тревожит, так как он не считает вероятным, чтобы его операциям кто-то мог прямо или косвенно помешать, воспротивившись им или заставив его перебросить свои войска в какое-нибудь другое место, где они оказались бы нужней. Черкесия, оставленная таким образом произвол судьбы, вынуждена будет к сдаче, и ее охватит отчаяние, когда она услышит, что Англия провозглашает свою дружбу с Россией, и увидит, что планы графа Нессельроде успешно осуществляются.
Даст ли что-нибудь России эта победа - я имею ввиду покорение черкесов? Да, и даже очень многое, ибо она приобретет таким образом непристпню страну, установит контроль над английской торговлей /с этой страной/, заберет к себе на службу по меньшей мере 100.000 новых кадровых солдат, лучше которых нет нигде в мире, избавит себя от необходимости держать под ружьем сорок или пятьдесят тысяч людей, которых сейчас косой косит война, и пополнит свою и без того огромную армию теми, кто сейчас терпит от нее поражения. Это ли недостаточные доводы, чтобы склонить Россию на любые уступки на словах и на согласие с любой гарантией ради этих приобретений? Всякий ли сможет отказаться от этого, но должна ли Англия это допустить?
Я не говорю, что князь Меттерних притворяется и намерен толкнуть нас на совершение ошибки, которая может оказаться роковой. Я склонен думать, что он запутался в своих собственных хитросплетениях 2. Должен сознаться, что я не вижу в предложенной им гарантии /как акции, которую надлежит предпринять в союзе с Россией/ ничего, что могло бы принести нам даже видимость выгоды. Что я в ней вижу, так это осуществление честолюбивого замысла князя Меттерниха - создать впечатление, будто не кто иной, как он, руководит русскими царедворцами, хотя фактически он - обманутый Россией простофиля.
Я не стану добавлять - или ее сообщник.
В заключение скажу, что я не вижу оснований для обвинения, будто мы даем России справедливый повод жаловаться на нас, хотя мы должны были бы принять в десять раз более энергичные меры, чем те, что мы приняли, в противовес ее влиянию в этой стране. Зачем лишать Англию права утвердить свое влияние в Турции? По какому праву Россия может иметь там большее влияние, чем Англия? Если Англия и Франция официально заявят, что они будут обеспечивать целостность Турецкой империи, то Австрия вынуждена будет действовать с ними заодно. Независимость султана станет следствием /их совместной/ Декларации. Что-нибудь реальное, вроде этого, необходимо для того, чтобы сдерживать Россию, и я не считаю, что в результате этого возникнет какая-либо опасность войны. Вы, Ваша Светлость, должно быть, помните, что графу Нессельроде хотелось, чтобы британский и русский флот вместе выходили на смотровые учения, и что некоторые наши государственные деятели склонялись в согласию с ним. Какую цель преследовал при этом граф Нессельроде? Ваша Светлость распознали и разрушили ее, - а заключалась она в том, чтобы внушить всему миру, будто Россия и Англия связаны другими узами и симпатиями, нежели те, которым надо отводить главенствующее место. Россия не готова к войне и не осмелится ее начать, но если даже и начнет, то Австрия не осмелится занять ее сторону, ни даже встать на нейтральную позицию. Утверждая это, я имею на своей стороне /как я думаю/ авторитет сэра Фредерика Лэмба. Чего же нам тогда бояться действовать смело и, я бы сказал, честно и открыто, сказав султану, что мы будем делать? Надо ли нам опасаться сделать то же самое, что Россия с таким запозданием сделала, заключив Ункиар-Искелесский договор? Россия заявила в нем, что это она будет защищать Турцию против всякой агрессии, но разве мы не можем тоже официально заявить нечто похожее? Даже если ваша политика, возможно, и не такова, чтобы добиваться заключения аналогичного договора?
Почему мы должны дрожать, стоит лишь России нахмурить брови? Но уж если мы так дрожим, почему бы нам сразу же не купить себе безопасность ценой позора? Россия пока еще не рискнет напасть на Англию: она довольствуется тем, что станет диктовать ее правительству свою волю. Почему бы, скажет она, Англии не вывести свой дорогостоящий Флот из Средиземного моря, ставшего для нее теперь бесполезным, и не сэкономить на этом большие деньги?
Сэр Фредерик Лэмб, человек хорошо осведомленный и здраво мыслящий, говорит: "Отношения между Россией, Австрией и Турцией не могут оставаться такими, какие они есть". Это неопровержимая истина. И он, кажется, отдает также себе отчет в том, что Россия готовится нанести удар, как только для этого наступит подходящее время. Так надо ли нам помогать ей, предоставив возможность спокойно приготовить все необходимые для этого средства, если мы можем справедливо, честно и мирным путем воспрепятствовать этим ее планам и тем самым предотвратить войну, в случай которой, чтобы отстоять равновесие сил в Европе, защитить насущные торговые и политические интересы Англии и т.д., нам пришлось бы сражаться в таких невыгодных условиях, при которых России удалось бы до конца осуществить свои планы в отношении Турции.
Имею честь оставаться и пр...
PRO,Fo 78/277
1 Английский посланник в Вене в двух своих депешах от 5 августа 1836 г., адресованных Г.Пальмерстону, излагал взгляды Меттерниха на Восточный вопрос.
2 Отчеркнув эту фразу, Пальмерстон сделал на полях пометку "Очень верно".
Комментарии 0