Михаил Медведев: «Черкесская тема вошла в золотой фонд российской геральдики»

Сегодня Михаил Медведев – геральдист с высокой международной репутацией, член профильной комиссии Геральдического совета при Президенте РФ, член-корреспондент Международной академии геральдики и председатель Гильдии геральдических художников России. Тема, затронутая больше четверти века назад, по-прежнему близка и дорога ему. Мы поговорили с Михаилом Медведевым о черкесской теме в геральдической традиции и о ее перспективах.

Наима Нефляшева (НН): Слово «геральдика», как указывает Г.В. Вилинбахов, «происходит от немецкого Herald (Heeralt), то есть ветеран, как назывались в Германии в средние века люди, известные своей доблестью и храбростью и назначавшиеся для почетного присутствия на торжествах, турнирах и боях; на них первоначально возлагались обязанности следить за соблюдением обычаев рыцарства». У понятия «геральдика» несколько значений.  Остановимся на одном из них. Геральдика – это практика создания и использования системы геральдических знаков, которая существует с момента появления общества, понятий «свой» – «чужой», различий семьи от семьи, рода от рода, племени от племени, и включает в себя создание, регистрацию и бытование геральдических знаков. В кавказоведении история черкесских геральдических символов практически не изучена. Я могу сослаться на статьи А.А.Максидова, Е.В. Пчелова, С.Х.Хотко. С учетом растущего интереса к символам процесса  государствогенеза это очень интересно.

Михаил Медведев (ММ): Знаки собственности и репрезентативная символика исстари употреблялись адыгами, и известные во множестве адыгские тамги, по всей видимости, продолжают многовековую традицию, однако было бы неверно именовать всё это геральдикой. Геральдика, гербы – это специфический феномен, характеризующийся, в частности, одновременным действием кода формы и цветового кода, своеобразной структурой (главные фигуры помещаются в поле щита и т.д.) и другими важными особенностями. Сегодня геральдика – универсальный язык, он так же вышел за пределы Европы, как бумага или порох – за пределы Китая; но в первые века своего существования этот язык был «своим» лишь для части Европы. Иногда понятие геральдики применяют расширительно, есть и специалисты, отстаивающие подобную вольность. Но никакой ясности такие допущения не вносят. Я в своё время потратил немало времени, полемизируя с переносом геральдических стереотипов исследования на русские древности – в частности, на знаки Рюриковичей. Думаю, что и старинные адыгские эмблемы имеет смысл изучать как таковые, без избыточных допущений, сравнивая, но не смешивая с образцами иных эмблематических культур. А наш разговор – именно о гербах.

Первое знакомство адыгских народов с геральдикой состоялось в Леванте. Множество адыгов было вовлечено в становление и процветание мамлюкских держав, которые не только успешно вытесняли крестоносцев, но и перенимали у них некоторые обычаи. В частности, под влиянием "франков" (крестоносцев и паломников) мамлюки стали пользоваться самыми настоящими гербами. Правила мамлюкской геральдики были во многом своеобразны, она была в некоторых отношениях проще и аскетичнее европейской. К сожалению, этот культурный опыт оказался не слишком долговечным: он не смог выйти за пределы средневековья.  

С XVIII века Кавказ стал знакомиться с геральдикой уже при посредстве России, которая сама задержалась в этом отношении лет на пятьсот по сравнению с Западной Европой. Жители царства Московского с живейшим интересом относились к гербовым обычаям и практикам своих западных и северных соседей, но правила геральдики, структура герба, вопросы права на герб – всё это было неведомо в России до XVII века.  

Подражая «цесарским», польским и шведским земельным гербам, московские цари приняли отдельные эмблемы для своих разных владений (и эти эмблемы широко употреблялись в придворном обиходе), но это были не «правильные» гербы, а произвольно нарисованные композиции. Первым российским монархом, принявшим эмблемы для своих владений, стал Иоанн IV Грозный. На его большой государственной печати российский орёл оказался окружён, как венком, маленькими композициями, обозначающими царства, княжества и прочие земли в соответствии с царским титулом. Впоследствии титул менялся, дополнялся, и соответственно развивалась «коллекция» земельных эмблем. Часто их звали печатями, хотя далеко не всегда действительно в соответствующих землях употреблялись печати с такими изображениями.  

Cегодня в научно-популярном нарративе очень живучи мифы о «старинных гербах российских городов», о «первом русском гербовнике» 1670-х годов и так далее. Это неверные определения; речь идёт об эмблемах, которые ещё не были гербами – поскольку геральдические правила и обычаи, касающиеся форм, расцветок и их сочетаний, были попросту неизвестны в Московском государстве. Старательно подражая гербам, художники и чиновники московского двора попросту «не умели их делать».

НН: При обсуждении в начале 1990-х гг. будущих геральдических символов республики Адыгея тема международной геральдической практики, геральдической традиции актуализировалась. Какие геральдические памятники, связанные с черкесами, на ваш взгляд, наиболее интересны?  Из ваших уст было бы интересно услышать, что такое «печать кабардинская»...

ММ: Как раз одной из земельных эмблем, наиболее узнаваемо воспроизводивших западную геральдическую стилистику, была «печать кабардинская». Именно в неё был включён такой типично гербовый элемент, как «сердцевой щиток», причём с полумесяцем.

Другим символом, прямо относящимся к адыгам, был всадник с копьём, отражавший царский титул «государя и обладателя Черкасских и Горских князей». Как показывает само построение титула, он относился не только к черкесам (адыгам), но и к княжествам иных кавказских народов. Тем не менее на первом месте были упомянуты черкесы, и именно к ним эта «печать» относилась в первую очередь.

За исключением немногих семейств, иммигрировавших с Запада, русские роды, в том числе и самые именитые, тоже не имели гербов. Лишь реформа 1682 года, уничтожившая в России местничество и таким образом реформировавшая всю систему почестей, освободила место для нового понимания фамильной идентичности и, как следствие, для родовой геральдики.

НН: Какие русские аристократические фамилии первыми завели себе гербы, какие символы брали за основу, где искали геральдическое вдохновение  и как реагировала царская власть на посягательство на царскую прерогативу – иметь собственный герб?

ММ: В числе первых представителей российской знати, которые воспользовались переменой и завели себе гербы, были князья литовского происхождения, потомки Гедимина. Они, как и их однородцы в Речи Посполитой, помещали в своих гербах литовского всадника. Князья исконно русские, происходившие от той или иной ветви потомства Рюрика, следовали той же модели. Они брали за основу своих гербов одну (или несколько) из земельных эмблем, употреблявшихся царём. Выбор земельных эмблем должен был иллюстрировать то, где именно правили непосредственные предки хозяина герба.

Это было очень близко к дерзости, к узурпации монарших прав – но со стороны верховной власти не последовало ни неудовольствия, ни тем более наказаний: ведь в далёкой исторической перспективе права княжеских семей и царского дома действительно смыкались. Кто бы, например, стал пенять князю Приимкову-Ростовскому на то, что он «печатается» ростовской эмблемой – оленем? Само его имя было достаточным обоснованием.

Точно так же потомки ярославских Рюриковичей обзавелись гербами с ярославской эмблемой (медведь с секирой), к которой они для более тщательной иллюстрации родовой истории обычно добавляли киевского ангела и смоленскую пушку. И так далее, и тому подобное.

Надо сказать, что со временем царские земельные эмблемы тоже были отредактированы на геральдический лад и стали самыми настоящими гербами. Но это окончательно произошло лишь в 1720-х годах.

Дворянские роды, происходившие не от Рюрика и не от Гедимина, были вынуждены искать и находить другие источники геральдического вдохновения. Обращаться к царским земельным эмблемам было бы неуместно. Род Апраксина, возводящий себя к знатному ордынскому татарину, попробовал было воспользоваться в своём гербе астраханской эмблемой (корона над саблей), но тут грянуло приятное событие: возведение одной из ветвей рода в графское достоинство. По этому случаю адмиралу Апраксину была дана грамота на новую, графскую версию его герба, в которой эмблема была отредактирована, узурпация – исправлена. (Впрочем, регистрация гербов была не налажена, и за порядком было не уследить. Нетитулованные ветви рода Апраксиных так и сохранили герб с короной и саблей.)

НН: От сыновей адыгского князя Редеди произошли многие знатные фамилии – Лопухины, Чевкины, Колтовские…Из-за своего происхождения они имели право помещать в гербе знаки княжеского достоинства.  Какие символы они использовали на щитах родовых гербов?

ММ: Гербы Лопухиных, Чевкиных и некоторых других русских семей, произошедших от прославленного князя древних адыгов, Редеди (Ридаде), - причудливый пример. Не найдя подходящей территориальной эмблемы в числе принадлежащих царю, эти семейства обратились к относительно ближнему зарубежью и воспользовались гербом герцогства Померанского. Возможно, название герцогства (имеющее славянское происхождение и означающего «поморье», «приморье») ввело в заблуждение обрусевших потомков Редеди: они могли вообразить, что этот герб подойдёт и для черноморского приморья, где правил их великий предок. Возможно, сыграла некоторую роль и архаичная шапка, венчавшая шлем герцогов Померанских: она могла быть сочтена похожей на восточный головной убор. Мы ещё вспомним об этой детали.  

И всё же, помимо исконно русских князей, были семейства, не без оснований воспользовавшиеся царскими земельными эмблемами. Например, князья Сибирские, потомки хана Кучума, положили в основу своего герба символику царства Сибирского, какой она сложилась при царском дворе.  

НН: О геральдических знаках князей Черкасских расскажите подробнее…Как трактуются символы, изображенные на их гербе?  

ММ: Князья Черкасские, потомки владетельного князя Инала, занимали высокое место среди российской знати. Их герб, разделённый на пять полей (четыре поля большого щита и малый щиток), предсказуемо содержит в первом поле всадника «Черкасских и Горских князей», а во втором – кабардинский символ. Далее следуют лев, стреляющий из лука, и две сплетённые змеи, а в среднем щитке – держава, царская инсигния.  

Сохранилось описание и толкование герба, предположительно составленное в 1798 году самими Черкасскими (князьями Борисом Михайловичем, Петром и Алексеем Александровичами) и представленное в Сенат московским дворянством. Этот текст весьма любопытен. В описании кабардинской части мы обнаруживаем путаницу: элемент, на котором воспроизведён полумесяц, трактуется одновременно и как щит, и как колчан (и в самом деле – вытянутый барочный щит-картуш, показанный на итоговом рисунке, легко принять за колчан). Это показывает, что в тексте сведены воедино разные понимания герба Черкасских, и что приведённые в нём толкования не первичны.

Но каковы же эти толкования? Черкасская и кабардинская части объяснены просто: первая «означает воинские издревле подвиги князей Черкасских», вторая – то, что «Черкасские были владетелями и Кабардинской земли». Лев-лучник «объясняет преимущественное искусство черкас в пускании стрел и храбрость предводительствовавших ими князей их», а змеи «приняты в герб потому, что сие изображение в Египте употребляемое, служило всегда клеймом для горских народов». Отсылка к Египту здесь объясняется легендой (принятой во внимание при создании герба и, кстати, вполне вероятной с научной точки зрения), которая отождествляет князя-первопредка Инала с одним из мамлюкских султанов Египта.

Наконец, держава в щитке «служит памятником владетельного происхождения князей Черкасских и брачных союзов их» с царской династией.  

Происхождение и значение композиции в третьей части (лев с луком и стрелой) заслуживает отдельного обсуждения. Нет ли здесь переклички со львом, несущим стрелу или стрелы в пасти, который известен по ранним версиям гербов князей Юсуповых и Урусовых? Как известно, эти два семейства также претендовали на происхождение от правителей Египта. Учитывая это, можно заподозрить общий с Юсуповыми мотив, заслуживающий отдельного исследования.

В четвёртой части большого щита – две переплетённые змеи. Было бы очень интересно проследить, какие горские символы действительно имели такой вид. Но мне кажется более вероятным, что это – указание на Крымское ханство. Две сплетённые змеи, до сих пор видимые над входом в Бахчисарайский дворец, служили одной из эмблем Гиреев, крымских Чингизидов; происхождение этой эмблемы описано в татарской легенде.

Как известно, адыгские община и войско были стабильным элементом крымской государственности при Гиреях. И напротив, многие младшие линии дома Гиреев интегрировались в адыгскую аристократию и многократно породнились с домом Инала. Отразил ли герб Черкасских связи с Гиреями Крыма или с местными, кавказскими – это тоже заслуживает дальнейших исследований.

Наконец, в сердцевом щитке у князей Черкасских мы видим золотую державу в горностаевом поле, гордый символ царской власти. Черкасским князьям было мало воспользоваться земельными эмблемами из царской «коллекции», они ещё и поместили в самом центре герба указание на суверенный статус предков, риторически поставив их вровень с царями.

И, наконец, замечательной деталью, достойно венчающей всю композицию герба Черкасских, явилась их уникальная княжеская шапка, непохожая на другие шапки и венцы в гербах российских князей. Согласно официально утверждённому и вошедшему в Гербовник описанию, это «шапка с пером, имеющая вид чалмы, которая наложена на золотую корону» (а в исходном описании упомянуты ещё драгоценные камни и «сизое перо»), причём тип короны соответствует царскому достоинству. Оба описания – поданное на утверждение и вошедшее в Гербовник – непосредственно относят этот замечательный венец к персоне Инала.  

Не странно ли, что для обозначения владетельного статуса своих  предков, среди которых были уже мусульмане, князья Черкасские воспользовались инсигнией христианских монархов – державой, «государственным яблоком» с венчающим его крестом? – Немного странно, но здесь есть своя логика. В московском окружении держава воспринималась как условный показатель статуса, а не атрибут конкретный правителя (или тем более знак вероисповедания). Показательно, что шапка-корона-чалма, приписываемая именно Иналу, не имеет креста в навершии. Между тем обычные княжеские шапки российской аристократии были увенчаны державой с крестом, а также имели горностаевую опушку. Возможно, щиток с державой на горностаевом фоне служил некоторой компенсацией отсутствия этих элементов в составе шапки – чтобы никто не мог решить, что Черкасские в чём-то уступают Рюриковичам.  

Как мы видим, потомки адыгской знати, выехавшие на Русь, гордились своими корнями до такой степени, что их гербы заметно выделялись из общего ряда.  

НН: И это было интегральной частью российской геральдической традиции.  

Да, безусловно. Надо сказать, что некоторые роды «восточного» происхождения (князья Ширинские-Шихматовы, нетитулованные чингизиды Чириковы и пр.) включили в свои гербы восточные головные уборы. Можно предположить, что именно князья Черкасские подали им пример. Самый ранний случай чалмы в российском дворянском гербе зафиксирован у Нарбековых (с 1680-х годов), но они не были столь знамениты и влиятельны. 

Более того. Мы уже обсудили, как символика российских монархов послужила основой для выражения князьями Черкасскими своей генеалогической идентичности. Но влияние было и обратным! Ещё в середине XVIII века, задолго до того, как князья Черкасские подали свой герб на императорское утверждение, корона-чалма Инала со щёгольски наклонённым пером стала появляться над императорским титульным черкасским гербом, а затем и над кабардинским. Именно так были увенчаны оба этих гербовых щита на Государственном знамени Российской империи вплоть до реформы 1850-х годов.

Теоретически это убранство никто не отменял, оно просто вышло из официального употребления, но можно считать, что этот исторический атрибут до сих пор относится к арсеналу черкасско/кабардинской государственной символики. Именно его в 1990-х годах я предлагал в качестве возможного элемента герба Адыгеи.  

Вообще это интересный вопрос: что на что влияло? Например, символ Кабарды, принятый ещё царями Московскими, выделяющийся из общего ряда земельных «печатей» одновременно строго геральдическим обликом и исламской тематикой: был ли он основан на каких-то исконно адыгских знаках или сочинён в Москве исходя из представления о кабардинской специфике? Мы этого не знаем. К началу XIX века относятся случаи использования на знамёнах скрещённых стрел и звёзд как общекабардинского символа. Но это на полтора века позднее, чем появление такого символа в российском государственном обиходе. Учитывая тесные контакты, мы вполне можем предположить, что Кабарда приняла символ, имеющий российское происхождение. Что же, история геральдики знала не менее курьёзные случаи: например, для испанского королевства Галисии герб сочинили англичане, и он почти случайно стал употребляться самими галисийцами… Но вернёмся на Кавказ.  

НН: Да, на Кавказ. Мы говорили о гербах адыгов, интегрированных в элиту Российской империи. А есть ли, например, случаи гербов картвелизованной черкесской знати? Как известно, грузинская геральдика развивалась очень своеобразно.  

ММ: Да, конечно. Известен герб князей Черкезишвили – потомков кабардинского аристократа XVII века Аладага (Аледжуко). Владения этого рода в Кахетии именовались «Сачеркезо» – «Черкесская страна», хотя жили там грузины-кахетинцы. В гербе рода Черкезишвили были запечатлены полосы и звёзды. Возможно, эта геральдически безупречная композиция была вдохновлена знаменем Аладага: для известных ныне старинных адыгских знамён вполне обычны полосы и вышитые звёзды. Есть нетитулованный грузинский род того же имени, происходящий, по-видимому, от кабардинского воина, служившего Аладагу и переехавшего в Грузию вместе с господином; герб этого рода неизвестен. 

Любопытно, что в числе грузинских князей, подтвердивших свои гербы в России, есть род Бегтабеговых, чей герб составлен из двух земельных гербов – черкасско-горского и кабардинского – и выглядит так, как будто Бегтабеговы состоят в ближайшем родстве с Черкасскими. Но в действительности ситуация – прямо обратная: уже на русской службе Бегтабеговы отличились в кампаниях на Кавказе, сражаясь с кабардинцами и шапсугами, и уже в 1830-х годах довольно неизобретательно решили увековечить это помещением в гербе соответствующих земельных символов. С точки зрения геральдики службу на той или иной территории вполне можно отображать отсылкой к земельному гербу, но это должна быть отсылка, намёк, а не просто использование герба территории в его неизменном виде.

Однако герб Бегтабеговых был утверждён именно таким – по явному недосмотру геральдических чиновников николаевского времени, не разобравшихся в происхождении как черкасской, так и грузинской знати. Надо заметить, что Николай I был немало озабочен произошедшим упадком геральдических искусства и науки в России и стремился улучшить положение, однако это удалось лишь при последующих императорах. А между тем обширный фундамент для развития адыгской темы в российской геральдике уже был заложен, вошёл, так сказать, в её золотой фонд.

Остаётся пожалеть, что это наследие было так исчезающе мало востребовано при становлении современной символики адыгских народов и их соседей в 1990-х годах и в новом столетии.

Но ведь процесс только начинается, не правда ли? Прежде всего я жду очень многого от развития родовой и личной геральдики, хотя и муниципальные, и государственные символы тоже имеют перспективу развития в сторону большей чуткости к традициям.

Из блога Наимы Нефляшевой "Северный Кавказ сквозь столетия" на Кавказском Узле.

© Кавказский узел

• адыги
• черкесы
• Кабарда
• Адыгея
• дворяне
• князья
• Черкасские
• Лопухины
• геральдика
• герб
• флаг
• печать