Нурбий Ловпаче (Адыгея) в книге «Древний Майкоп» о битве на Псате
В рассказе античного историка I-го века до н.э. Диодора Сицилийского о «Битве на Фате» (или Псате) описывается война за престол Боспорского царства, вспыхнувшая в 309 г. до н.э. между сыновьями умершего царя Перисада. Поскольку место основных военных действий по всем признакам попадает на территорию Адыгеи, а решающий эпизод – непосредственно совпадает с нынешним Майкопом, имеет смысл привести этот исторический документ полностью дословно.
(Примечание автора: В силу близости графики греческих букв «фи» и «пси», здесь следует правильнее читать «Псат», а не «Фат», так как и первый вариант написания этого названия подтверждается античными источниками).
«При архонте Гиеромнемоне в Афинах в 310-309 г. в Понте по смерти Перисада, царя Киммерийского Боспора, сыновья его Эвмел, Сатир и Притан подняли между собой войну из-за власти. Старший из них Сатир, получил власть от отца, царствовавшего тридцать восемь лет, но Эвмел, вступив в дружеские отношения с некоторыми из соседних варварских народов и собрав значительные военные силы, стал оспаривать у брата власть.
Сатир, узнав об этом, двинулся против него со значительным войском; перейдя через реку Фат (Псат) и приблизившись к неприятелю, он окружил свой лагерь телегами, на которых привез огромное количество провианта, затем выстроил войско и сам по скифскому обычаю стал в центре боевого строя. Союзниками Сатира в этом походе были греческие наемники в числе не более двух тысяч и столько же фракийцев, а все остальное войско состояло из союзников скифов в количестве двадцати с лишним тысяч пехоты и не менее десяти тысяч всадников.
На стороне Эвмела был царь Фатеев Арифарн с двадцатью тысячами конницы и двадцатью двумя тысячами пехоты. Когда произошло упорное сражение, Сатир, окруженный отборными воинами, завязал конную стычку со свитой Арифарна, стоявшей против него в центре боевого строя и после значительных потерь с той и с другой стороны принудил, наконец, варварского царя обратиться в бегство.
Сначала Сатир бросился его преследовать, убивая всех попадавшихся на пути, но немного спустя, услышав, что брат его Эвмел одолевает на правом фланге и обратил в бегство его наемников, он прекратил преследование и поспешил на помощь побежденным; сделавшись вторично виновником победы, он разбил все неприятельское войско, так что для всех стало ясно, что и по старшинству происхождения и по храбрости он был достоин наследовать отцовскую власть.
Те из воинов Арифарна и Эвмела, которые уцелели в сражении, бежали в царскую крепость; она стояла у реки Фат (Псат), которая обтекала ее и вследствие своей значительной глубины делалась неприступной; кроме того, она была окружена высокими утесами и огромным лесом, так что имела всего два искусственных доступа, из которых один, ведший к самой крепости, был защищен высокими башнями и наружными укреплениями, а другой был с противоположной стороны в болотах и охранялся палисадами; притом, здание было снабжено прочными колоннами, и жилые помещения находились над водой. Ввиду того, что крепость была так хорошо укреплена, Сатир сначала опустошил неприятельскую страну и предал огню селения, в которых набрал пленных и множество добычи; затем он сделал попытку вторгнуться силой через проходы, причем, со стороны передовых укреплений и башен принужден был с потерей многих солдат отступить, но с луговой стороны ему удалось овладеть деревянными укреплениями.
Разгромив их и перейдя через реку, он начал вырубать лес, через который нужно было пройти к царской крепости. Когда эта работа быстро продвигалась вперед, Арифарн, опасаясь, что крепость будет взята приступом, стал обороняться мужественнее, так как все спасение заключалось в победе. Он расставил по обе стороны прохода стрелков, которые и стали без труда поражать воинов, вырубавших лес, так как последние, вследствие густоты деревьев не могли ни предохранить себя от стрел, ни защищаться против стрелков.
Три дня воины Сатира рубили лес, с трудом и опасностями пролагая себе дорогу; на четвертый день они приблизились к стене, но осыпаемые тучей стрел в тесной позиции потерпели огромный урон. Предводитель наемников Мениск, отличавшийся и умом и храбростью, бросился через проход к стене и вместе со своими товарищами стал храбро атаковать укрепления, но был отражен превосходящими силами противника. Сатир, увидев его в опасности, поспешил на помощь и, выдержав натиск неприятелей, был ранен копьем в руку. Почувствовав себя дурно вследствие раны, он возвратился в лагерь и при наступлении ночи скончался, пробыв царем всего девять месяцев после смерти своего отца Перисада. Начальник наемников Мениск, сняв осаду, отвел войско в город Гаргазу и оттуда по реке перевез останки царя в Пантикапей к брату его Притану.
Последний, устроив великолепные похороны и положив тело в царскую гробницу, быстро затем явился в Гаргазу и здесь принял начальство над войском и царскую власть. Эвмел завел, было через послов переговоры относительно части государства, но Притан не обратил на них внимание и, оставив в Гаргазе гарнизон, возвратился в Пантикапей, чтобы упрочить свою власть.
В это самое время Эвмел при помощи варваров захватил Гаргазу и немало других городов и укреплений. Притан выступил против него с войском, но Эвмел одержал победу над братом и, оттеснив его к перешейку близ Майотийского озера, принудил сдаться на капитуляцию, в силу которой Притан передал ему войско и отказался от царской власти.
Прибыв затем в Пантикапей, где была постоянная резиденция боспорских царей; Притан попытался было вернуть себе власть, но потерпел неудачу и бежал в так называемые Кепы, где был умерщвлен. После смерти братьев Эвмел, желая упрочить свою власть, приказал умертвить друзей Сатира и Притана, а также их жен и детей. Удалось спастись от него одному только Парисаду, сыну Сатира, очень молодому человеку; бежав из города верхом на коне, он нашел убежище у скифского царя Агара».
Далее Диодор описывает успешное управление Эвмела Боспорским царством, присоединение значительной части соседних варварских земель к своему государству и даже стремление к покорению всех племен, окружавших Понт Эвксинский. Осуществлению этих замыслов помешала скоропостижная смерть Эвмела через пять с половиной лет после воцарения, в результате дорожной аварии.
«Возвращаясь из Синдики в свою землю и спеша к какому-то жертвоприношению, он ехал ко дворцу на четверке лошадей; экипаж был четырехколесный и с крытым верхом; лошади чего-то испугались и понесли, а так как возница не смог удержать вожжей, то Эвмел, опасаясь быть сброшенным в обрыв, попытался спрыгнуть с колесницы, но при этом меч его попал в колесо, он был увлечен движением и тут же испустил дух», - отмечает древний историк.
Любопытно, что Диодор очень подробно описывает ландшафт, окружающий Псатскую крепость и довольно схематично и отрывочно военные действия. Если реконструировать ход войны между сыновьями Персиада, получается следующая история.
Сатир кратчайшим путем переправился из Пантикапея через Боспор киммерийский (Керченский пролив) и направился прямо на восток по левобережью р. Гипанис (Кубани). Он, очевидно, дождался поздневесеннего или летнего времени, когда притоки главной реки обмелели (и когда он с трудом собрал свое разнородное войско?). Без особых помех, преодолевая их, он дошел до 1-го крупного левого притока Псатия (р. Псат или Фат по Диодору), форсировал его примерно в районе нынешнего с. Великовечного и оказался лицом к лицу с поджидавшим его неприятелем. Здесь и произошла битва, которую Сатир выиграл.
Это место битвы отмечено большим могильником среднемеотского периода с широкими мечами, железными наконечниками копий и местными канфарами. Все эти вещи не противоречат по времени концу IV в. до н.э.
От этого места до Псатской крепости г. Авхида на месте нынешнего г. Майкопа, куда отступила армия Арифарна, не более 55 км безводного пути. Но на этом пути – многочисленные селения в междуречье Шхагуаще (Псатия) и Лабы (Антикита), в которых Сатир захватил много добычи и пленных.
Подойдя к Авхиде, он обнаружил, что Псатская (Фатская) крепость находится на противоположном берегу и вновь необходимо форсировать реку в обратном направлении. К тому же оказалось, что она очень удачно укреплена естественными преградами (омывается довольно глубокой рекой, окружена утесами, громадным лесом и болотом), многочисленными и разнообразными фортификационными элементами (деревянными палисадами, каменными стенами, зданиями с колоннами, башнями и, видимо, рвами и валами, о чем свидетельствуют археологические разведки).
Все перечисленные, как естественные, так и искусственные укрепления почти дословно и без труда узнаются и археологически просматриваются на юго-западной окраине Майкопа на левом берегу р. Шхагуаще (Белой) ее излучине, на месте и вокруг древнего Майкопского пытапэ (твердыни). Штурм Царской крепости на Псате (Фате), буквально, можно прокомментировать на Майкопском пытапэ.
Во-первых, Диодор пишет, что р. Фат (Псат) обтекала царскую крепость. Действительно, река Шхагуаще (Белая) и сейчас обтекает Майкопский пытапэ, огибая ее с востока и с севера даже менее чем под 90 градусов, т.е. омывая, частично и с запада. Несмотря на 2300 лет, прошедших со времени псатской битвы и изменившуюся ситуацию в связи с постройкой Майкопской ГЭС, геоморфологическая информация не говорит о существенных ландшафтных изменениях. Напротив, постройка плотины на р. Белой в г. Майкопе в 1940-1947 гг. как бы вернула геоландшафтную картину в ситуацию античной эпохи. То есть, современный уровень воды в р. Шхагуаще (Белой) в районе Майкопского пытапэ, благодаря дамбе, аннулировал усилия реки по углублению русла за две с лишним тысячи лет. Это не более 5-7 м., поскольку ложе р. Шхагуаще в районе Майкопа, сформированное из глинистых сланцев и песчаников, сплошь каменное.
Кроме самой излучины, где река резко поворачивает с направления «юг-север» на «восток-запад», с запада Пытапэ почти замыкает глубочайший овраг с ручьем, впадающим в р. Шхагуаще. Его строгая прямолинейность заставляет предположить, что это был фортификационный канал, прорытый в древности, и за счет весенних бурлящих потоков углубленный до 10-15 м. При впадении этого овражного ручья в реку образовалось болото, которое омывает и омывало в 309 г. до н.э. северо-западный угол и всю северную сторону Пытапэ.
Крепость, по словам Диодора, омывалась рекой значительной глубины, что делало ее неприступной. Действительно, в настоящее время это так за счет подъема уровня воды плотиной. В древности горная река была меньшей глубины, но быстрого течения, в совокупности с крутыми (почти отвесными) утесами по всему периметру крепости, не оставляла возможности для штурма с этих сторон. Обрывистые скальные утесы фланкировали крепость не только по (внутреннему) периметру самого Пытапэ, но и по внешнему берегу оврага. Лесной массив, как и ныне, окаймлял крепость с юга и с запада. Он тянулся на всю ширину междуречного хребта Шхагуаще и Курджипса в обе стороны до Хаджоха на юг, а на запад на два-три километра.
Диодор указывает, что Царская крепость «имела два искусственных доступа, из которых один, ведший к самой крепости, был защищен высокими башнями и наружными укреплениями». Этот доступ надо представлять с юга. С северной стороны цитадель Майкопской пытапэ, по археологическим разведкам 1983-1990 гг., имела большую крутизну склона при его высоте 18 м., каменную стену шириной до 3 м. из двух кожухов с внутренней забутовкой из булыжника, с не менее чем тремя бастионами по углам.
К наружным укреплениям следует отнести ров и вал у подножия склона, которые соединяли с южного конца северной цитадели обрыв к р. Псатий, и восточный берег оврага (канала). Возможно, через ров был переброшен подъемный мост.
Другой доступ был с противоположной стороны в болотах и охранялся палисадами. Здесь не совсем понятно лишь то, где могли располагаться палисады. Скорее всего, они представляли собой что-то типа деревянного частокола и окружали с северной стороны полузаболоченную террасу, занятую в настоящее время огородами, а с северо-западной стороны отделяли луг на мысу от устья оврага.
Диодор еще пишет о каком-то здании с колоннами и о домах, которые нависали над водой. Это должно было быть с северо-западного и северо-восточного углов Пытапэ там, где наиболее отвесные скальные берега р. Шхагуаще и оврага.
Древнеримский историк также называет два лесных прохода, подводящих к крепости. Действительно, если зайти на плато с западной стороны, где между участками леса, как и сейчас, попадаются луговые поляны и дорога по хребту, можно спуститься двумя лощинами к северо-западному углу северной цитадели. Одна более значительная лощина сейчас явственно просматривается и в ландшафте, и на карте, начинаясь от телеретранслятора.
Именно по этому проходу, вероятно, Сатир решил подвести осадную технику после неудачи штурма южной стороны. Для этого ему пришлось вырубать лес по всей длине лощины. Диодор пишет, что вначале боспорский царь разгромил палисады с луговой стороны, перешел реку, а потом начал вырубать лес, чтобы непосредственно подойти к крепости с северо-западной стороны. Здесь речь, очевидно, идет не о реке, а о болоте и овраге с ручьем. В летнее время, когда ручей пересыхал, устье оврага, фактически представляло часть реки.
Конечно, когда Ю.С. Крушкол в книге «Синдика» писала о том, что Фатскую крепость надо искать не в Крыму и не на берегу р. Кубани, а в горах Адыгеи, она не знала всех этих ландшафтных и археологических нюансов г. Майкопа. Она основывалась на логике, по которой крепость с утесами (притом, каменными, над которыми могут нависать дома) не могла располагаться на глинистых берегах низовья р. Кубани и в то же время быть слишком удаленной на восток от Пантикапея. В данном случае, кажется, интуиция не подвела историка.
Несмотря на то, что Сатир во время рубки леса и первых попыток штурма понес большие потери, он все-таки вошел в соприкосновение с северо-западной оконечностью северной цитадели, которая была менее укреплена в надежде на естественные препятствия.
Преодолев палисады и болото, боспорские воины под командованием начальника гоплитов Мениска, вероятно, поднялись с полузаболоченной нижней террасы на верхнюю с жилыми домами (посадами) и бросились на штурм непосредственно стен и башен цитадели, которая возвышалась над террасой на 12 м. Неизвестно, чем кончился бы этот штурм, но боспорский царь, храбро участвовавший в сражении в самой гуще воинов, был смертельно ранен.
И, видимо, Мениск прекратил осаду крепости потому, что пропал весь смысл войны. Он отвез тело погибшего царя в город Гаргазу (Геруссу), который смело можно отождествить с современным Усть-Лабинском, отстоящим от Майкопа на 80 км и всегда связанного с ним удобной, довольно прямой и сухой (кроме самой переправы через р. Кубань) дорогой. Оттуда по реке останки царя были доставлены в Пантикапей. Как раз именно до устья Лабы р. Кубань всегда была судоходной.
Город Авхида, бывший до этого центром авхатского племени, после боспорской войны стал, видимо, главным опорным пунктом Фатейского царства, а Арифарн в результате успешного воцарения Эвмела получил возможность объединить под своей властью десяток адыгских племен Северо-западного Кавказа.
Если предположить, что династия Спартокидов на Боспоре была меотской и что одна из жен Перисада (мать Эвмела) была кавказского происхождения, что дало Эвмелу право претендовать на царский трон, то цели Арифарна и Эвмела должны были совпадать.
Как бы то ни было, но после описанной войны в городе Авхида жизнь приобрела более интенсивный характер. Большинство памятников и материалов, разведанных и исследованных в черте г. Майкопа и его окрестностей иллюстрируют среднемеотский период. К сожалению, письменных памятников того времени, кроме Курджипского колпачка, не найдено, а сведения к древнегреческим и боспорским историкам из такой глубинки не поступают. Отсутствие палеографики можно объяснить недолговечностью материала – если писали краской на деревянных дощечках, что имело место в постхеттских городах.
Тем не менее, письменные знаки на золотом колпачке из Курджипского кургана показывают более развитое силаборическое письмо, чем «меотские таблетки» Нечерезия. Последние показывают еще иероглифо-силабарическую стадию.
В силу этого основным источником по истории Авхиды служит археология. Материалы античной эпохи, во-первых, свидетельствуют об активном продолжении функции культового центра в этом месте. Насчитывается семь солярных святилищ, три из которых обнаружены и до сих пор сохраняются на левом берегу Шхагуаще, а четыре – на третьей правой террасе.
Кроме главной царской крепости на левом берегу, на правой стороне существовала в то время еще одна крепость на скальной возвышенности юго-восточного угла г. Майкопа. На правой террасе известно семь поселений среднемеотского периода. Фактически, вся она на протяжении около 10 километров (от поселка 10-го совхоза до полигона включительно) была занята семью посадами.
На левом берегу, начиная от устья р. Бгупс (Фортепьянки) до Красного моста через р. Курджипс в треугольнике Фортепьянка – Пытапэ – Красный мост, обнаружен десяток поселений античной эпохи. Наиболее значительные из них находились на месте аула Даурхабль над слиянием Шхагуаще и Курджипса; на западной оконечности хребта Нэгыеж, над бывшим хутором Драгунским и, конечно же, вокруг Майкопского пытапэ.
Сама древняя Майкопская крепость тянется вдоль реки с севера на юг немногим менее, чем на километр. Северная цитадель представляет собой треугольник протяженностью 300 м., заключенный между излучиной Шхагуаще и оврагом. С трех сторон самой цитадели тянулись жилые террасы, где, вероятно, располагались жилища воинов, на самой высокой части цитадели размещались здания военачальников, дворец правителя, храм и какие-то еще административные сооружения. В настоящее время пока обнаружены стены с развалами башен, масса керамики и костей животных из культурного слоя с различными изделиями из других материалов (камень, кость, бронза, железо, стекло, халцедон, гагат).
Южная цитадель была поменьше и пониже над окружающей террасой с запада. Она имеет форму прямоугольника длиной 200 м. и шириной 50-100 м. С востока ее укрепляет река и очень крутые (а в древности отвесные) склоны шестидесятиметровой высоты. С юга – глубочайший овраг, спускающийся к реке. Вдоль западного кавальера возвышенности цитадели был вырыт ров, засыпанный в последствии наполовину длины. С севера южная цитадель отделена от соседней промежуточной возвышенности глубоким и довольно широким рвом.
Кроме того, южная половина возвышенности отделена от северной поперечным рвом и валом. Валом эта половина была защищена по западному и южному краю. Видимо, южная половина этого холма служила загоном для скота.
© Натпресс
Комментарии 0