Кавказская война и международное право

Поистине глобальной национальной катастрофой стала Кавказская война для черкесов, 9/10 которых либо погибла, либо была изгнана с родной земли в пределы Османской империи, а с исторической арены и географической карты мира практически исчезла Черкесия – самая значительная страна Кавказа.

Несмотря на то, что основная цель – подчинение Кавказа юрисдикции Российской империи в конечном итоге была достигнута – война оказала разрушительное воздействие на ресурсы России. Это привело страну не только к безусловному поражению в Крымской войне, но и к унизительным условиям Парижского конгресса 1856 г., значительно ущемлявшим ее суверенитет.

Крушение советской тоталитарной империи предельно актуализировало исследование всего комплекса исторических проблем, связанных с Кавказской войной. Целый ряд введенных в последние годы в научный оборот материалов свидетельствует, что исследование проблем Кавказской войны является не только задачей объективизации познания исторического процесса, но и способом апелляции к исторической памяти в поисках новых, адекватных времени идентичностей народов Кавказа.

В то же время международно-правовой аспект Кавказской войны не получил до сих пор адекватного осмысления. В этой связи представляется чрезвычайно важным не только объективное отражение исторического процесса как в гносеологическом, так и аксиологическом измерении, но и юридическая оценка событий в строгом соответствии с существующими дефинициями и признанными нормами международного права.

Отсюда и главная цель статьи: постановка проблемы для привлечения внимания профессионалов-исследователей к решению научных задач в комплексе. Представляется важным, чтобы любая историческая оценка и любое эмоциональное восприятие событий прошлого по возможности были бы актуализированы аргументами правового характера.

Большинство правовых норм и положений, о которых пойдет речь, приняты международным сообществом после окончания Кавказской войны. Закон, как известно, обратной силы не имеет. В этом контексте прямых юридических последствий большинство этих норм применительно к конкретным событиям Кавказской войны с формальной точки зрения могут и не содержать. Более того, многие нормы и принципы международного права до сих пор не имплементированы российским законодательством. В то же время существуют подписанные еще СССР Конвенция о неприменении срока давности к военным преступлениям и преступлениям против человечества (1968 г.) и Конвенция о предупреждении геноцида и наказания за него (1948 г.). Изучение этих международных правовых актов может содействовать формированию реальных правовых механизмов по фактическому преодолению последствий Кавказской войны.

Другим действенным механизмом преодоления последствий Кавказской войны может служить так называемое прецедентное право, широко применяемое в мировой юридической практике. Суть его заключается в способе и существе решения какого-либо вопроса, используемого в качестве примера при рассмотрении других, аналогичных случаев при условии их соответствия общепризнанным принципам и нормам международного права . Сам по себе международно-правовой прецедент не является источником международного права и его чаще применяют в качестве вспомогательного средства. Тем не менее, он оказывает определенное влияние на формирование новых норм и международных обычаев.

Таким образом, предлагается оценить Кавказскую войну с позиций основных принципов международного права, т.е. «принципов, являющихся концентрированным выражением и обобщением общепризнанных норм поведения субъектов международных отношений в наиболее важных вопросах международной жизни на определенном историческом этапе» . С этих позиций Кавказскую войну можно оценивать как преступление по целому ряду правовых категорий.

В международном праве одним из тягчайших противоправных деяний признается такое основополагающее понятие как преступления против мира и человечества. Впервые оно нашло отражение в Уставах международных военных трибуналов в Нюрнберге и Токио (1946 – 1948), где были осуждены главные военные преступники Второй мировой войны. Преступления против мира и человечества не имеют срока давности и характеризуются как «тягчайшие международно-противоправные деяния, создающие угрозу безопасности, а также посягающие на иные жизненно важные основы мира и свободного развития государств и народов» .

К преступлениям против мира и человечества относятся: преступления против мира (в т. ч. планирование, подготовка и ведение агрессивных войн, иные проявления агрессии); военные преступления, т.е. нарушение законов и обычаев войны; преступления против человечности (убийства и иные злодеяния, совершенные в отношении гражданского населения; расизм, геноцид, апартеид; все формы колониализма) .

Большинство исследователей датируют начало Кавказской войны 1763 годом, когда на исконно кабардинских землях в урочище Моздок Россия вознамерилась заложить одноименную крепость с военным гарнизоном. Это был откровенный акт агрессии, представлявший прямую угрозу суверенитету Кабарды. Отсюда понятно, что « «постройку Моздока в Кабарде однозначно расценили как недружественный акт и аннексию кабардинской территории» .

Акция агрессии против Кабарды не только положила начало столетней Кавказской войне, но и шла вразрез с действующими принципами международного права, так как нарушала статьи Белградских договоренностей 1739 г., которые легитимировали независимость Кабарды. Де-юре Кабарда являлась субъектом международного права до 1774 г., когда согласно Кючук-Кайнарджийскому договору она формально признавалась частью России, хотя фактическое ее подчинение юрисдикции Российской империи произошло только в 20-х годах ХIХ в.

Схожие международно-правовые казусы имели место и в отношении Западной Черкесии. Так, согласно Адрианопольскому договору 1829 г., она признавалась принадлежащей России, хотя де-факто Черкесия потеряла независимость только 21 мая 1864 г. В этой связи необходимо подчеркнуть, что и Кючук-Кайнарджийский, и Адрианопольский договоры были заключены без участия черкесов. Отсюда вполне естественно возникают сомнения относительно юридической правомочности этих договоров по отношению к Черкесии. Фактически одна сторона – Османская империя – «уступала» другой – Российской империи – территории, которыми она никогда не владела.

Оценивая события Кавказской войны в международно-правовом измерении, следует подчеркнуть, что существует огромное количество неоспоримых документальных свидетельств того, что с самого начала военные действия против Кабарды, Западной Черкесии, Чечни и Дагестана велись с вопиющими нарушениями законов и обычаев войны. Соблюдение этих законов предполагает исключение наиболее жестоких способов и средств ведения войны, а также обеспечение защиты гражданского населения. Однако в ходе Кавказской войны были уничтожены сотни тысяч людей, прежде всего, беззащитного гражданского населения. Не щадили женщин, детей, стариков. Кавказские аулы и угодья выжигались дотла, тем самым лишая население всех источников жизнеобеспечения.

Царские генералы проводили своеобразные соревновательные действия в жестокости, о чем свидетельствуют их победные реляции в Петербург. Так, в 1804 г. генерал Глазенап, проведя истребительную экспедицию в Кабарде, с удовлетворением докладывал, что «их можно с справедливостью почесть вновь покоренным народом» . Другой генерал – Булгаков – докладывал в 1810 г. об одной из самых жестоких в ходе всей войны экспедиции: «Кабардинский народ доселе никогда такой чувствительной не имел потери и никогда еще войска не доходили туда, где ныне чинили поиски и что они, потеряв много имущества, которое сожжено вместе с двумя стами селений, не начнут неблагонамеренных действий противу границ линии Кавказской» .

Беспримерная жестокость Булгакова вызвала неудовольствие даже Петербурга, посчитавшего, что такие погромы только осложняют политику по завоеванию Кавказа. Военный министр Барклай де Толли в письме А.П. Тормасову отмечал: «Разные дошедшие слухи подают повод к суждению, что в средствах, предпринятых к усмирению мятежников г. Булгаков употреблением непомерных мер жестокости и бесчеловечности перешел границы своей обязанности. Если верить известиям, то экспедиция против кабардинцев и закубанцев состояла в совершенном разграблении и сожжении их жилищ; жестокие сии действия, доводя тех народов до отчаяния, возбуждали только к нам ненависть их…».

Методы известного своей садистской жестокостью генерала Засса возмутили декабриста Лорера: «В разговоре с Зассом я заметил ему, –вспоминал он, – что мне не нравится его система войны, и он мне тогда же ответил: Россия хочет покорить Кавказ во что бы то ни стало. С народами, нашими неприятелями, чем взять, как не страхом и грозой?... Тут не годится филантропия, и А.П. Ермолов, вешая беспощадно, грабя и сжигая аулы, только этим успевал более нашего. Еще до сих пор имя его с трепетом произносится в горах и им пугают маленьких детей…». В поддержание проповедуемой Зассом идеи страха, на нарочно насыпанном кургане у Прочного Окопа, при Зассе постоянно на пиках торчали черкесские головы и бороды их развевались по ветру! Грустно было смотреть на это отвратительное зрелище» .

Кавказская война велась не только с нарушениями норм и обычаев войны, но вскоре приняла форму геноцида. Геноцид, определяемый в правовом смысле как «действия, совершаемые с намерением уничтожить полностью или частично какую-нибудь национальную, этническую, расовую, или религиозную группу», стал для черкесского народа всеобъемлющей национальной катастрофой. С уверенностью можно утверждать, что ни один народ в мире в эпоху Нового времени не подвергался такому чудовищному по своему масштабу и жестокости военно-агрессивному воздействию, как черкесы. Достаточно напомнить, что, если к началу войны, по самым осторожным оценкам, черкесов было не менее 2 миллионов человек, то в результате ее, спустя столетие, их численность на Родине едва достигала 100 тыс. чел. С исторической карты мира исчезла целая страна под именем Черкесия, занимавшая к началу войны территорию не менее чем в 100 –120 тыс. кв. км, для идентификации которой стали использоваться географические эвфемизмы «Северо-Западный Кавказ», «Центральное Предкавказье» и т.д. Более очевидного соответствия понятию «геноцид», чем уничтожение Черкесии и черкесов привести трудно.

Проявления геноцида черкесов были многообразны. Одной из чудовищных особенностей Кавказской войны стало изгнание огромного количества населения с родных земель в пределы Османской империи. Говоря современным правовым языком была проведена одна из первых в истории массовых этнических чисток. Подавляющее большинство кавказских изгнанников составляли черкесы, которых такая преступная акция поставила на грань полного физического уничтожения. Число депортированных колеблется, по разным источникам, от 500 тыс. до свыше 1 млн. чел.

Без массового изгнания кавказских народов с родины Кавказская война вошла бы в историю как один из многих масштабных кровопролитных конфликтов. Однако беспрецедентное лишение Родины сотен тысяч людей ставит эту войну в разряд наиболее тяжких военных преступлений и преступлений против человечности, последствия которых болезненно сказываются и по сей день. Черкесский народ вследствие Кавказской войны превратился в народ-изгнанник, а черкесский вопрос стоит в ряду наиболее острых современных этнополитических проблем мира.

Говоря о черкесах как о народе-изгнаннике, мы определяем реальное, фактическое содержание проблемы. Однако существует и формально-юридическая сторона, о которой нельзя забывать. Если мы хотим найти путь решения черкесской проблемы на правовой основе, то и должны пользоваться адекватными и общепризнанными юридическими дефинициями. Дело в том, что в международно-правовой системе нет понятия «народ-изгнанник». В международном праве «лица покинувшие страну, в которой они постоянно проживали, в результате преследований, военных действий или иных чрезвычайных обстоятельств», именуются беженцами.

Тем не менее, раз за разом, в документах государственных органов и общественных организаций, в том числе Международной Черкесской Ассоциации, говорится о необходимости предоставления черкесам несуществующего статуса народа-изгнанника. Данная историко-правовая коллизия еще раз подчеркивает, что при решении сложных проблем современности необходимо базироваться на общепризнанных нормах международного права.

В то же время было бы несправедливо утверждать, что в научном дискурсе и публицистической литературе существует консенсус в вопросах детерминирования характера Кавказской войны и признания геноцида черкесов.

Аргументы противников признания преступного характера Кавказской войны и геноцида черкесов в концентрированном выражении сводятся к следующему: все трагические проявления Кавказской войны и массовое выселение горцев не являются следствием целенаправленной политики, а лишь имманентно присущая любой войне череда трагических событий.

В таком противостоянии мнений особенно велика роль «эксклюзивных первоисточников», каковыми несомненно являются российские императоры, мнения и слова которых в деспотическом государстве не подлежали обсуждению. В разгар войны император Николай I предписал своим войскам : «усмирение навсегда горских народов или истребление непокорных» .

На завершающем этапе войны, когда черкесская депутация обратилась к Александру II, где они выражали свою покорность империи, однако просили только одного, оставить их на родных землях. Ответ императора звучал как приговор: «Даю вам месячный срок одуматься. Через месяц вы должны объявить графу Евдокимову, желаете ли вы перейти на места, указанные вам по р. Кубани, или же переселяйтесь в Турцию» .

Государственную задачу по «истреблению и выдворению» черкесов активно решало и кавказское начальство. Один из участников событий М.В. Венюков свидетельствует: «Должно однако заметить, что граф Евдокимов, который был непосредственным исполнителем официального «проекта заселения Западного Кавказа» не слишком заботился об участи горцев, выселявшихся на прикубанскую низменность. Его твердым убеждением было, что самое лучшее последствие многолетней, дорого стоившей для России войны, есть изгнание всех горцев за море. Поэтому на оставшихся за Кубанью, хотя бы и в качестве мирных подданных, он смотрел лишь как неизбежное зло и делал что мог, чтобы уменьшить их число и стеснить для них удобства жизни» .

Согласно плана командующего войсками правового фланга Кавказской линии и Черномории генерала Н.И. Евдокимова было решено «решительно вытеснить из гор туземное население и заставить его или переселяться на открытые равнины, позади казачьих станиц, или уходить в Турцию» .

Главнокомандующий Кавказской армией князь А.И. Барятинский писал: «Единственным средством прочного утверждения нашего в Закубанском крае признано водворение казаков на передовых линиях, чтобы постепенно стеснять горцев и лишать их средств к жизни. Нет причины щадить те племена, которые упорно остаются враждебными, государственная необходимость требует отнятия у них земель» .

Еще одним свидетельством преступного характера войны может служить признание историка Е.Д. Фелицына. «Война, – писал он, – шла с неумолимою суровостью. Черкесские аулы выжигались сотнями, посевы их истреблялись или вытаптывались лошадьми, а жители, изъявлявшие покорность, выселялись на плоскость под управление наших приставов, некоторые же отправлялись на берег моря для переселения в Турцию» .

В марте 1864 г. наместник Кавказа Великий князь М.Н. Романов в рескрипте военному министру заключал: «Вопрос о времени окончания войны при настоящих обстоятельствах приводится к тому, во сколько времени успеем мы отправить в Турцию враждебное нам население» .

Наиболее емко и кратко официальную политику Российской империи по выселению и этнической чистке выразил историк Р.А. Фадеев: «Земля закубанцев была нужна государству, в них самих не было никакой надобности».

Приведенные документальные свидетельства вполне убеждают, что официальная политика царской России по отношению к черкесам в период Кавказской войны может быть определена таким правовым понятием как геноцид.

Равнодушное созерцание мировым сообществом национальной катастрофы черкесов, отсутствие адекватной и своевременной политико-правовой оценки во многом предопределили повторение подобных преступлений в последующие периоды истории. Так, во время Первой мировой войны стал возможным геноцид армян, а Вторая мировая война потрясла мир трагедией еврейского народа – холокостом. Последняя трагедия получила наибольший резонанс в силу различных причин. И не в последнюю очередь потому, что апокалиптические итоги Второй мировой войны стали важным импульсом, подвигнувшим мировое сообщество к утверждению современных принципов международного права, в которых особое внимание уделено осуждению и предупреждению геноцида и других преступлений против человечности.

Осуждение геноцида евреев может послужить также важным международно-правовым прецедентом для признания и осуждения геноцида черкесов в ходе Кавказской войны, а также преодоления его последствий.

Примечания

1. Блищенко И.П. Прецеденты в международном праве. М., 1977.

2. Международное право /Отв. ред. Г.И. Тункин. М., 1982.

3. Колосов Ю.М. Ответственность в международном праве. М., 1975.; Решетов Ю.А. Борьба с международными преступлениями против мира и безопасности. М., 1983.

4. Адыгская (черкесская) энциклопедия. М., 2006.

5. Архив КБИГИ, ф.1, оп.2, д.24.

6. Русский архив. 1847, № 7, с.170 –171.

7. Щербатов. Генерал-фельдмаршал граф Паскевич-Эриванский. СПб, Т.II. 1891.

8. ЦГВИА. Ф.38, оп.30/286, св. 870, д.19.

9. Русский архив. СПб., Кн.I. Вып.I-II.

10. ОРБЛ. Ф.169. Милютин Д.А., п.9, д.13, л. ю. 234 –235.

11. ЦГВИА. Ф.38, оп.30/286, св.866, д.2.

12. Кубанский сборник. Т.X. 1910.

13. ЦГВИА. Ф.400, д.8.

Доклад из материалов круглого "Черкесский вопрос: опыт, проблемы, перспективы научного осмысления", прошедшего в Нальчике 28 февраля 2013 года

Х.С. Кушхов

• черкесия
• кавказская война
• геноцид
• черкесы