Данные топонимии о миграциях адыгов на украинские земли в развитое и позднее Средневековье

Исследователи неоднократно указывали на возможность миграций адыгского населения на украинские земли в Поднепровье в Средние века. При этом данные топонимии привлекались в незначительной степени ввиду того, что очень трудно было сопоставить появление интересующих названий на местности с данными письменных документов. Однако на настоящий момент это представляется возможным.

В связи с этим следует отметить, что многие топонимы кавказского происхождения могли появиться в Северном Причерноморье в древности. К ним следует отнести название реки на Днепровском Левобережье – Псел и производные от этого названия гидронимы, являющиеся притоками этой реки. Почти столетие тому назад А.М. Бодянский нашел аналогию названия реки Псел с кавказскими гидронимами типа Пса, Псе, Псекупс, Психуаба и т.п.. По его мнению, в основе этих гидронимов находится корень Псы-, что в адыгских языках означает «вода, река»¹. Эту гипотезу поддержали современные лингвисты Дж.Н. Коков, К.М. Тищенко и др. Однако они не склонны были относить появление данного гидронима на территории Украины ко временам Средневековья².

Относительно же других гидронимов, а также топонимов, у нас есть основание видеть в них следствие миграций адыгского населения на территорию Украины в XI–XVII вв., что подтверждается данными некоторых письменных источников. Это касается, в первую очередь, названий, происшедших от средневековых наименований адыгов – касоги, черкасы.

Уже в свое время А.С. Стрижак отметил на левобережье Псла гидроним Косоговка, который являлся левым притоком р. Лютенькой, впадающей в Псел с левого берега³. Эта информация базировалась на данных «Описания рек Черниговского наместничества» от 1785 г⁴. На топографических картах второй половины ХІХ в. Косоговка уже не обозначена. Кроме того, на левобережье Псела, в среднем его течении, в недалеком прошлом имели распространение топонимы с основой косог (косаг). По данным переписи 1859 г., на территории Полтавской губернии в Зиньковском уезде существовали поселения: Косоговщина (Пащенковка) и Косоговщина (Ивановка)⁵. Кроме того, «Военно-топографическая карта Российской империи» (1869–1890) свидетельствует о том, что в этом же районе на правом берегу речки Мужевая Долина во второй половине ХІХ в. существовал хутор Косаговщина (Паськова)⁶.

Относительно появления этих топонимов и гидронима Косоговка существует мнение, что они были связаны с деятельностью Косогова Григория Ивановича, который был «стольник и воевода Русский»⁷ в XVII в. Обычно в качестве аналогии приводят данные о «Косоговом вале», построенном им на южных границах современных Харьковской и Полтавской обл.⁸ Учитывая существование на Левобережной Украине гидронима Косоговка и Косогова вала, А.С. Стрижак предположил, что название реки произошло от антропонима⁹. Однако такие случаи очень редко встречаются в гидронимии. К тому же на юге Харьковской обл., где проходил «Косогов вал» и действовал генерал Григорий Косогов, не зафиксировано ни одного гидронима или топонима с основой Косогов-. Поэтому появление гидронима и топонимов с основой Косог- в бассейне Псела можно объяснить и с позиций альтернативной точки зрения.

Имеет смысл обратиться к тем древнерусским летописям, где речь идет о сыне киевского князя Владимира – Мстиславе, который был сначала князем «Тмутороканских земель», а со временем стал и Черниговским князем. Для нас интерес представляет следующее сообщение Ипатьевской летописи:

«В лета 6531 (1023) собрася Мстислав со Козари и Касоги на Ярослава, брата своего…»¹⁰. Другие летописи также повторяют эту информацию. В то время на Руси началась борьба за власть между киевским князем Ярославом и его братом Мстиславом, который из Тмутаракани перебрался в Чернигов. В этом же 1023 г. войско Ярослава, основу которого составляли варяги-норманы, и войско Мстислава, которое состояло из северян и кавказских дружинников – касогов и хазар, сошлись в битве возле Лиственя. Летописец сообщает, что войско Мстислава победило, а его дружинники ‒ касоги и хазары ‒ не пострадали¹¹. В свое время В.В. Мавродин высказал предположение, что Мстислав должен был селить своих вассалов как на северных, так и на южных границах своего княжества, как это делал его брат Ярослав¹².

В тот период продолжала сохраняться опасность со стороны кочевников – печенегов и торков. Поэтому появление касогов и хазар на южных границах Черниговского княжества было вполне закономерно. Но в то время южная граница Левобережной Руси проходила не по р. Псел, а вдоль течения р. Сулы. По наблюдениям М.М. Коринного, в ХІ–ХІІ столетиях «за Сулой простирались земли Летописной «Украины» – буферного территориального образования между Русью и Половецкой землей, заселенной выходцами из Руси и степняками»¹³. Получается, что к этой «вольнице» относились и земли бассейна Псела. Вполне возможно, что после смерти Мстислава в 1036 г. часть верных ему касогов не пожелала признать власть Ярослава и переселилась на нейтральные территории в бассейн Псела. Это и нашло свое отражение в гидронимии и топонимиии.

В Среднем Поднепровье имеется топоним, который может свидельствовать о переселении адыгов в более позднее время. Речь идет о названии города Черкассы, расположенного на правом берегу Днепра. Этот топоним по форме напоминает этноним черкес, распространенный на Северном Кавказе. Именно это и породило в исторической литературе XVI–XIX вв. легенды, согласно которым:

1. этноним Черкассы появился в Среднем Поднепровье еще в XII в. и был связан с Черными Клобуками (Н.М. Карамзин);
2. в начале XIV в. крепость Черкассы основал литовский князь Гедимин, название ей дали переселенные им с Кавказа адыги-«черкасы» (литовская люстрация 1552 г.);
3. крепость Черкассы основали в XIII–XIV вв. мигрировавшие в Поднепровье из Курского княжества беженцы-«черкасы», которые являлись выходцами из Пятигорья на Кавказе (В.Н. Татищев, И. Болтин, М.И. Антоновский, Д. БантышКаменский, А. Ригельман и др.)¹⁴.

.
Несмотря на то, что все эти легенды имели идеологическую основу, современные исследователи считают, что третья легенда имела под собой исторические основания, хотя при этом отрицается причастность территории Курского княжества к этой миграции. Это подтверждают не только данные письменных источников, но и археологии. Прежде всего, обратим внимание на первое упоминание этнонима черкас. К сожалению, существует ошибочное мнение, что этноним черкас произошел от этнического названия черкес. Но в сочинении Плано Карпини «История монгалов», написанном еще в 40-е гг. ХІІІ в., среди завоеванных монголами народов Кавказа уже упомянут народ чиркасы¹⁵. Даже еще в XV в. итальянские авторы И. Барбаро и Г. Интериано использовали форму черкасс¹⁶.

Что же касается российских документов, то в XIV в. «черкасами» стали называть народ на Северном Кавказе, т.е. адыгов¹⁷, а с середины XV столетия «черкассами» уже называли не только жителей Северного Кавказа, но и часть жителей Центральной Украины¹⁸. Это можно объяснить тем, что с XV в. гор. Черкассы долгое время являлся одним из административных центров Польско-Литовского государства, где происходил процесс формирования украинского казачества. По названию гор. Черкасс, вокруг которого казаки 
селились, их и стали именовать «черкасами».

Характерно, что такая ситуация с данным экзоэтнонимом в российских документах сохранялась буквально до XVIII в., т.е. «черкасы» были и «малороссийские», и «пятигорские». Однако уже с XVI–XVII в. западноевропейцы относительно адыгов Северного Кавказа начали использовать термин черкес¹⁹. В этом следует видеть влияние турок-османов, потому что особенность приспособленной к турецкому языку арабо-персидской графики давала вариант чркс без обозначения гласных, который турки-османы произносили как черкес²⁰. Поэтому нельзя ссылаться на переводы сочинений арабо-персидских авторов XIII–XIV в., где якобы упоминается этноним черкес. На самом деле, там фигурирует данный этноним без обозначения гласных либо в форме ч.рк.с, либо как ал-дж.рк.с. Стало быть, этноним черкас был первоначальным, и он появился в 40-е гг. XIII в.

Именно это и позволяет обратиться к фрагменту из сочинения Георгия Пахимера (1242 – около 1310) «История о Михаиле и Андронике Палеологах», где зихи отнесены к числу христианских народов Северного Причерноморья, впрочем как и русские, готы и аланы, которые признали власть Ногая в конце XIII в.²¹ Напомним широко известный факт, что византийцы называли адыгов зихами, а не использовали по отношению к ним другие наименования. Однако сообщение Георгия Пахимера так и не объясняет, были ли среди народов Северного Причерноморья, подвергшихся нападению Ногая, зихи, или они пришли вместе с Ногаем с Кавказа? Неясна также территория нахождения этих зихов: либо это 
Среднее Поднепровье, либо это Крым?

Тем не менее проведенные в 1996-м и 1999 г. С. К. Рецем и Д. П. Куштаном археологические разведки на месте бывшего сел. Василица, которое ныне находится в черте современного гор. Черкассы, позволили выявить в истории Черкасс золотоордынский период. Там были обнаружены могильник и поселение XIII–XIV вв. На могильнике были исследованы три христианских захоронения с редким инвентарем, который находит аналогии среди находок золотоордынского времени в Нижнем Поднепровье²². Стоит напомнить, что средневековые авторы неоднократно отмечали, что часть зихов, или кавказских черкасов исповедывали христианство²³. Таким образом, гипотеза о том, что правители монголов во второй XIII в. переселили с Кавказа в Среднее Поднепровье адыгов, которые основали поселение Черкассы, на сегодняшний день уже не выглядит анахронизмом.

До недавнего времени исследователи не подвергли анализу топонимы, содержащиеся в люстрациях Каневского и Черкасского замков, датированных 1552 г. Однако там имеются подвергшиеся славянской обработке названия, которые невозможно объяснить из индоевропейских или алтайских языков. Но связать их происхождение с кавказскими (адыгскими) языками, по нашему мнению, вполне возможно. В данном случае себя вполне может оправдать привлечение данных об аналогичных названиях на Северном Кавказе, в первую очередь, в местах расселения адыгского населения.

Так, в люстрации Каневского замка упомянуто «Селище замъково Тепсеев на Рси, 5 миль от замъку»²⁴. Если отбросить славянское окончание, то получаем исходные формы – *Тепсей или *Тепсе. Последняя форма очень хорошо соотносится с современным топонимом на Западном Кавказе – Туапсе, который Дж.Н. Коков объясняет из адыгских языков как «две реки, двуречье»²⁵. В нашем случае появление топонима Тепсеев можно объяснить тем, что поселение находилось между двумя реками – Рось и Днепр. Там же находилось «село Тулибле у версти отъ замъку»²⁶. В конце люстрации Каневского замка упомянуты и жители этого села как «Тулибцы»²⁷. Исходя из этого, можно считать исходной формой топонима термин *Тулиб. Дж.Н. Коков отметил на Северном Кавказе существование подобного топонима – ТхьалъэIупI(э) , что означает «место, где совершается молитва»²⁸.
.
Недалеко от Канева было зафиксировано также и «селище Дердева, пусто, земянское»²⁹. Если отбросить славянское окончание, то получаем приблизительную первоначальную форму – *Дерд-, что напоминает кабардинское слово Дурдыл – «необычайно хорошее, красивое». В данном случае вполне резонно видеть в первоначальном названии термин с семантикой «Красивое (место)», что вполне согласуется с природой Среднего Поднепровья. Однако на этом перечень подобных названий отнюдь не исчерпан. Кажется, люстрации Каневского и Черкасского замков от 1552 г. могут представлять большой интерес для лингвистов-кавказоведов и служить доказательством того, что задолго до середины XVI в. адыгские переселенцы уже были в Среднем Поднепровье. 

В дополнение к сказанному можно отметить, что в этом же районе протекает река с явно кавказским названием – Псоля, которая является правым притоком Днепра. Возможно, что «Книга Большому Чертежу» начала XVII в. содержит одно из первых упоминаний о ней: «А с правые с Литовские стороны Днепра, ниже города Могилева, пала в Днепр река Береза; с правые же стороны, выше Сулы, пала река Тесмень. А ниже Тесмени, против реки Псла, пала речка Омельник Псельской»³⁰.
.
В упомянутой люстрации Каневского замка от 1552 г. среди большого количества имен особый интерес представляет антропоним «Степанец Пятигорчин»³¹. Создается впечатление, что малороссийские черкасы называли пятигорских черкасов не иначе, как «пятигорцы». Исходя из этого можно объяснить и происхождение названия села Пятигорцы на левом берегу Днепра на берегах р. Слепород, являющейся правым притоком р. Сулы.

В легенде об основании гор. Черкассы, содержащейся в данной люстрации, отмечено, что князь Гедимин «приведъши Черкасовъ часть з княгинею ихъ, посадилъ ихъ на СнепородЂ, а иншыхъ на Днепре, где теперъ черкасы сидятъ, а Снепородцевъ посадилъ на Днепрежъ у Каневе и сидячи Снепородце на Днепре у Каневе, предся отъчизны свои по речкамъ инымъ Севирскимъ уходити не престали»³². Несмотря на легендарность сообщения, приходится отметить возможность того, что пятигорские черкасы находились и на левом берегу Днепра, откуда они могли заселять правобережье Среднего Поднепровья. Следствием этого и стало появление на берегах р. Слепорода после 1552 г. села, носящего имя Пятигорцы, т.е. здесь мы видим множественное число, аналогичное названиям поселений Черкассы, Яссы и т. п.

На территории Украины известно всего лишь несколько сел с аналогичными названиями: Пятигоровка в Луганской обл., Пятигоры в Ровненской обл., Пятигоры в Киевской обл. и Пятигорское в Харьковской обл. И если происхождение названий большинства из них могло иметь отношение к ландшафту местности, то появление сел. Пятигорское в Харьковской обл. вызывает особый интерес. 

Село расположено на берегах Северского Донца именно там, где в XVII в. проходила сторожевая линия Московского государства от набегов крымских татар. Там возникло немало укреплений, информацию о которых мы находим в актовых документах Московского государства. В частности, в них среди жителей этих крепостей Слободской Украины во второй половине XVII в. неоднократно упомянуты выходцы из «Пятигор»³³. При этом редактор и издатель «Материалов...» Д.И. Багалей посчитал «Пятигоръ» селом, но при этом не уточнил точную его локализацию³⁴. Исходя из этого, можно соотносить это селение либо с современными Пятигорцами на Полтавщине, либо с Пятигорами на Киевщине, либо с Пятигорским в Харьковской обл. Не исключено, что в данных случаях речь могла идти и о выходцах из района Пятигорья на Северном Кавказе. 

Этому имеются подтверждения в письменных документах того времени. Так, в московских актовых документах сообщается, что по приказу царя Алексея Михайловича под Харьков и Чугуев неоднократно совершал свои рейды кабардинский князь Каспулат Муцаловия Черкасский в 1678-м и 1679 г.³⁵ Вполне очевидно, что часть этих пятигорских черкасов могла остаться на землях Слободской Украины, что могло отразиться и в топонимии, т. е. можно предположить, что сел. Пятигорское в Харьковской обл. и было основано ими.

Таким образом, появление на территории Центральной и Восточной Украины топонимов, содержащих этнические названия адыгов, вполне можно связать с миграциями адыгского населения с Северного Кавказа в XI–XVII вв., что вполне соотносимо с информацией письменных источников того времени. 

 

Примечания (Endnotes)

1. В-ко Н. К вопросу о происхождении названия Полтавы // Киевская старина. Т. LXXXI. К., 1903. С. 3; Мацевич Л. К вопросу о происхождении названия «Полтава» // Киевская старина. Киев, 1896. Т. IV.
2. Коков Дж.Н. Кабардинские географические названия: Краткий словарь. Нальчик, 1966. С. 159; Тищенко К. Мовні контакти: свідки формування українців. Киев, 2006. С. 89–90. 35
3. Стрижак О.С. Назви річок Полтавщини. Киев, 1963. С. 27.
4. Описание рек Черниговского наместничества // Записки Черниговского губернского статистического комитета. Чернигов, 1868. Кн. 2. Вып. 1–2. С. 26.
5. Полтавская губерния: Список населенных мест по сведениям 1859 г. СПб., 1862. С. 53. 
6. Военно-топографическая карта Российской империи (1869–1890) // history11.ucoz.ru Листы 23, 23–12.
7. Стрижак О.С. Назви річок Полтавщини. С. 27.
8. Гильденштедт. Путешествіе академика Гильденштедта / Переводъ съ немецкаго М. Салтыковой, съ ея предисловіем и съ примечаніями проф. Д.И. Багалея //Харьковскій сборникъ. Вып 5. Харьков, 1891. Прим. 16.
9. Стрижак О.С. Назви річок Полтавщини. С. 27.
10. Ипатьевская летопись // ПСРЛ. Т. II. СПб., 1843. С. 265.
11. Ипатьевская летопись // ПСРЛ. Т. II. СПб., 1908. С. 95.
12. Мавродин В.В. Очерки истории Левобережной Украины. Львов, 1940. С. 137.
13. Коринный Н.Н. Переяславская земля. X – первая половина XIII века. Киев, 1991. С. 58. 
14. Горленко В.Ф. Об этнониме «черкасы» в отечественной науке конца XVIII – первой половины XIX в. // СЭ. 1982. № 3. С. 96–106.
15. Карпини П. История монгалов // Карпини П. История монгалов. Рубрук Г. Путешествие в восточные страны. М.;Л., 1957. С. 57, 72.
16. Барбаро И. Путешествие в Тану // Барбаро и Контарини о России. Л., 
1971.С. 108; Волкова Н.Г. Этнонимы и племенные названия Северного Кавказа. М., 1973. С. 24.
17. Патриаршая Десятая, или Никонова летопись // ПСРЛ. СПб., 1885. Т. X.  С. 184; Воскресенская летопись // ПСРЛ. СПб., 1856. Т. VII. С. 34; Никаноровская летопись // ПСРЛ. Т. XXV. М.;Л., 1962. С. 71.
18. Холмогорская летопись // ПСРЛ. Т. XXXIII. Л., 1977. С. 136.
19. Волкова Н.Г. Этнонимы и племенные названия Северного Кавказа. С. 24.
20. Радлов В.В. Опыт словаря тюркских наречий. СПб., 1905. Т. ІІІ. Ч. 2. Ст. 1969.
21. Георгий Пахимер. История о Михаиле и Андронике Палеологах // Византийские историки. СПб., 1862. Т. I. С. 317.
22. Рець С.К. Звіт про археологічні розвідки і спостереження в районі м. Черкаси 1996 р. // Науковий архів Інституту археології НАН України. 1996. 71 ар.; Куштан Д.П. Звіт про археологічні розвідки у Черкаській околиці за 1999 рік // Науковий архів Інституту археології НАН України. 1999/11. 48 ар. 
23. Гадло А.В. Византийские свидетельства о Зихской епархии как источник по истории Северо-Восточного Причерноморья // Из истории Византии и византинеоведения. Л., 1991. С. 93–106; Барбаро И. Путешествие в Тану. С. 157; Поркшеян Х.А. К вопросу о пребывании адыгов в Крыму и об их взаимоотношениях с народами Крыма в эпоху Средневековья // Ученые записки Кабардино-Балкарского НИИ. Нальчик, 1957. Т. XIII. С. 361–362.
24. Архивъ Юго-Западной Росіи. Кіевъ, 1886. Ч. VII. Т. I. С. 101.
25. Коков Дж. Н. Адыгская (черкесская) топонимия. Нальчик, 1974. С. 264–265.
26. Архивъ Юго-Западной Росіи. С. 99.
27. Там же. С. 105.
28. Коков Дж.Н. Адыгская (черкесская) топонимия. С. 260.
29. Архивъ Юго-Западной Росіи. С. 98.
30. Книга Большому Чертежу. М.–Л., 1950. С. 112.
31. Архивъ Юго-Западной Росіи. С. 104.
32. Архивъ Юго-Западной Росіи. С. 103.
33. Материалы для истории колонизации и быта степной окраины Московского государства (Харьковской и отчасти Курской и Воронежской губ.) в XVI–XVIII столетии. Харьков, 1886. Т. 1. С. 52, 79.
34. Там же. С. 350.
35. Кабардино-русские отношения в XVI–XVIII вв. Т. I. XVI–XVII вв. М., 1957. С. 362–363, 369–371.

 

ДРЕВНЯЯ И СРЕДНЕВЕКОВАЯ КУЛЬТУРА АДЫГОВ 
МАТЕРИАЛЫ МЕЖДУНАРОДНОЙ НАУЧНО-ПРАКТИЧЕСКОЙ КОНФЕРЕНЦИИ
(г. Нальчик 16‒20 октября 2013 г.)

Иллюстрация (ПРОЧЕРК): макет Черкасского замка

Олег Бубенок (Киев)

• адыги
• черкесы
• миграция
• топонимы
• Украина
• средневековье
• украинцы