Абхазия - память о войне. Светятся героев имена.
Что позвало в путь тех юношей, которые в первые дни грузино-абхазской войны потянулись через перевал? Зов совести или голос крови? Жажда приключений или чувство сострадания? Они не спрашивали об этом друг у друга.
Когда Заур Боров поднялся на вершину хребта, увидел перед cобой бесконечный людской поток. Он тянулся на все видимое глазом расстояние. Оглянувшись назад, увидел то же самое. Спокойным шагом продвигались навстречу опасности совсем юные и солидные, в модельных туфлях и шелковых рубашках. Недаром в Абхазии говорят, что абхазы и адыги, как два глаза, а Кавказский хребет — вроде носа между ними. Когда больно одному глазу, слезятся оба. Они шли безоружные и не одетые должным образом. Через неделю-две многих из них отправят назад. Абхазия не в силах была тогда экипировать такое количество людей. Да и необходимости в том не было.
...После войны за каждым абхазским застольем второй тост произносят за погибших. И неминуемо при этом заходит речь о добровольцах из-за хребта. С любовью и скорбью вспоминаются Гена Карданов, Анзор Шарданов... У многих на видео поет Русик Жилетежев, известный больше как Люта... Они не забыты ни там, ни здесь. Но, как говорит Вадим Иналов, слишком свежи еще раны, слишком больно произносить эти близкие к святости имена... Время, когда о героях Абхазии будут вспоминать без слез и боли, еще впереди.
Нургали Кануков сумел подняться ступенькой выше элементарного быта и приближался к Богу. Его творческий импульс был направлен на обретение свободы, любви, на богосотворчество. Его вера и его воля только искали случая проявиться. Абхазия стала его болью. Конечно, он погиб на горе. Разумеется, в момент смерти он был один, и его тело было найдено не сразу. Гора Мамзыщха над городом Гагра стала его Голгофой. Благодарные абхазы поставили там памятник павшим героям. И очевидцы рассказывают, что временами он светится.
Мария КОТЛЯРОВА, Римма КУМЫШЕВА
Журнал “Черкесский МИР”
Когда Заур Боров поднялся на вершину хребта, увидел перед cобой бесконечный людской поток. Он тянулся на все видимое глазом расстояние. Оглянувшись назад, увидел то же самое. Спокойным шагом продвигались навстречу опасности совсем юные и солидные, в модельных туфлях и шелковых рубашках. Недаром в Абхазии говорят, что абхазы и адыги, как два глаза, а Кавказский хребет — вроде носа между ними. Когда больно одному глазу, слезятся оба. Они шли безоружные и не одетые должным образом. Через неделю-две многих из них отправят назад. Абхазия не в силах была тогда экипировать такое количество людей. Да и необходимости в том не было.
...После войны за каждым абхазским застольем второй тост произносят за погибших. И неминуемо при этом заходит речь о добровольцах из-за хребта. С любовью и скорбью вспоминаются Гена Карданов, Анзор Шарданов... У многих на видео поет Русик Жилетежев, известный больше как Люта... Они не забыты ни там, ни здесь. Но, как говорит Вадим Иналов, слишком свежи еще раны, слишком больно произносить эти близкие к святости имена... Время, когда о героях Абхазии будут вспоминать без слез и боли, еще впереди.
Нургали Кануков сумел подняться ступенькой выше элементарного быта и приближался к Богу. Его творческий импульс был направлен на обретение свободы, любви, на богосотворчество. Его вера и его воля только искали случая проявиться. Абхазия стала его болью. Конечно, он погиб на горе. Разумеется, в момент смерти он был один, и его тело было найдено не сразу. Гора Мамзыщха над городом Гагра стала его Голгофой. Благодарные абхазы поставили там памятник павшим героям. И очевидцы рассказывают, что временами он светится.
Мария КОТЛЯРОВА, Римма КУМЫШЕВА
Журнал “Черкесский МИР”
Комментарии 0