Крымские мотивы в черкесских генеалогических преданиях и их исторические основания

Генеалогические предания черкесской аристократии Средневековья и Нового времени традиционно возникали и сохранялись в устной форме. Как и всякие генеалогические предания, они могут содержать явные преувеличения и анахронизмы, особенно в ранней, зачастую полулегендарной части генеалогии. Тем не менее, историческое бытие высшей черкесской аристократии, на протяжении нескольких веков доминировавшей на Северном Кавказе, заставляет всерьез отнестись к источникам подобного рода. В них отражается не только историческая память о реальном происхождении тех или иных владельческих фамилий, но и особенности процесса политогенеза на Западном Кавказе в широком контексте межэтнических и межгосударственных отношений эпохи формирования исторической Черкесии.

К сожалению, развитие генеалогии как отрасли исторического кавказоведения не позволяет привлечь широкий спектр генеалогических преданий по всем черкесским субэтносам. Кроме того, значительная их часть безвозвратно потеряна в результате последствий Кавказской войны и массового изгнания черкесов. Поэтому в нашей статье будет рассмотрено лишь генеалогическое предание о происхождении черкесской княжеской династии Инала, сохранившееся в наиболее цельной, органичной форме, благодаря как значительности самой фамилии Иналовичей, так и многочисленным письменным фиксациям этого предания отечественными и иностранными писателями и учеными [Налоева 2015]. Детальное исследование этого предания с подробным анализом его различных редакций также невозможно в рамках одного небольшого раздела. Предметом нашего исследования является лишь один частный, но чрезвычайно интересный сюжет о «крымском» периоде истории или лучше сказать предыстории рода Инала.

Первые письменные фиксации генеалогии Иналидов относятся к середине XVII в. Родословные списки рода «кабардинских и черкасских мурз» были составлены в Москве. Очевидно, основными информаторами при составлении этих генеалогических списков выступали сами Иналовичи, многие из которых со второй половины XVI в. посещали Москву и даже выезжали на постоянную службу ко двору русских государей. Наиболее известны редакции родословных, принадлежавшие русским аристократам А.М. Пушкину и А.И. Лобанову-Ростовскому и опубликованные в Приложениях и комментариях к первому тому архивных материалов «Кабардино-русские отношения» [КРО. Т. 1. 1957: 383–387]. Они содержат некоторые разночтения, но в основных характеристиках совпадают, в частности, число поколений от родоначальника до современников– идентично. Родоначальник в одном случае назван Иналом (у А.М. Пушкина), в другом – Акабгу (у А.И. Лобанова-Ростовского) [КРО. Т. 1. 1957: 383, 384]. Происхождение родоначальника в генеалогических списках никак не определяется.

Проблема происхождения Инала и время его жизни это отдельная проблема отечественного кавказоведени, которая имеет свою обширную историографию. Ее разбор, а также предложение своих интерпретаций не входит в число задач нашего исследования. Жизнь и деятельность Инала нашли яркое отражение в черкесском фольклоре. Султан Хан-Гирей– первый черкесский историограф, давая оценку личности Инала и отношения к нему в исторической памяти черкесов, оставил весьма характерное описание: «Победы над врагами, благоденствие подвластных и счастливые успехи во всех предприятиях знаменитого этого предводителя ... и родоначальника их князей были причиною, что современники почитали его человеком сверхъестественным, причастным святости, и потомство долгое время с благоговением призывало на помощь «бога счастия Инала» в твердой уверенности что счастие и святость великого предка могут благоприятствовать предприятиям потомков» [Хан-Гирей 1978: 153]. Время смерти Инала Ш.Б. Ногмов в своей «Истории адыхейского народа» определял 1427 г. [Ногмов 1994: 95]. «После покорения Абхазии, – писал Ш.Б. Ногмов – находясь на Дзибе (р. Бзыбь – К.З.) для заключения мира с абхазскими племенами, он, по окончании всех дел, скончался смертью праведника. Тело его похоронено в упомянутой земле, и могила его, известная и до сих пор, носит название Инал-кубе, т.е. «Иналова могила» (по-абазински). И теперь народ свято чтит прах Иналов; он запрещает пускать скот вблизи его могилы; убить зверя в ее окрестностях считается преступлением» [Ногмов 1994: 96]. Существуют и другие датировки смерти Инала, например, несколько более поздние, предположительно 1458 г. [Кожев 2006: 169]. Во всяком случае, время его жизни и деятельности должно падать на конец XIV – первую половину XV вв. Хорошо известные русским летописным и архивным источникам кабардинские князья Идаровы, чья политическая деятельность падает на вторую половину XVI в. яволяются пятым поколением Иналовичей – Инал – Табула (Табулду) – Инармес – Идар– Кемиргоко / Биту / Желегот / Канбулат / Кады(р)шука [КРО. Т. 1. 1957: 385–387]. Таким образом, дистанция между рождением Инала и князей Идаровых не превышает 120 лет – примерное время смены четырех поколений.

Более пространные версии генеалогического предания о происхождении рода Иналовичей содержатся в работах отечественных и иностранных историографов XVIII–XIX вв. [АБКИЕА 1974: 216–218, 227–231, 258–260; Хан-Гирей 1978: 152–153; Ногмов 1994: 9 1–96]. Судя по всему, к концу XVIII в. генеалогическое предание Иналовичей приобрело законченный вид и имело уже письменную редакцию. Ян Потоцкий упоминает ценный документ с генеалогией кабардинских князей, а Ш.Б.Ногмов делает в своем труде «извлечение ... из Родословной книги, написанной на турецком языке» [АБКИЕА 1974: 227; Ногмов 1994: 94]. Привязка исключительно кабардинских князей к родоначальнику Иналу – это явно более поздняя историографическая традиция, возможно, появившаяся в связи с тем, что остальные линии Иналидов, правившие в Западной Черкесии, политичеки ослабели. Черкесские предания однозначно возводят к общему предку Иналу княжеские династии не только Кабарды, но и других феодальных владений Черкесии– Бесленея, Кемиргоя, Хатукая, Жанея, Хегака [Хан-Гирей 1978: 154; Ногмов 1994: 96–97]. Пространные версии происхождения черкесских князей содержат все характерные элементы документов подобного рода. Во-первых, происхождение Иналовичей увязано с библейской историей. Инал через своих предков возводится к Симу– старшему сыну Ноя– прародителя человечества после Великого Потопа [АБКИЕА 1974: 228]. Во-вторых, геналогическое предание пытается увязать историю рода со знаковыми событиями мировой истории. В наиболее развернутом виде эта «легендарная» часть родословной Инала представлена у Ш.Б.Ногмова, а также в переложении геналогического предания в труде Я. Потоцкого. Здесь фигурируют знаковые для традиционалистского сознания народов Кавказа и всей Передней Азии хоронимы – Вавилония, Аравия, Египет. Легендарная часть генеалогии Инала представляет собой набор явных анахронизмов и не менее явную попытку облагородить происхождение родоначальника черкесских княжеских династий родством с «ханами и князьями Аравии» [АБКИЕА 1974: 229; Ногмов 1994: 92–93]. В дальнейшем мы преимущественно цитируем ту версию генеалогического предания Иналидов, которую нам оставил Ш.Б. Ногмов. В отличие от иностранных путешественников (П.С. Паллас, Я. Потоцкий, Г.-Ю. Клапрот и др.), пользовавшихся лишь отрывочными данными своих информаторов и возможно беглым знакомством с письменными редакциями предания, Ш.Б. Ногмов, как природный черкес, был знаком и с устным преданием и с «историографической» ее версией. В генеалогическом предании Иналовичей нашли отражение мотивы мамлюкско-османской борьбы за обладание Египтом и Сирией, поражения и вынужденного бегства из страны их далекого предка. Спасаясь от преследователей, беглецы, во главе с Араб-ханом посещают Константинополь и по милости «Греческого императора» на время поселяются в Крыму «на реке Кабарте» [Ногмов 1994: 92–93]. Уже наследник Араб-хана – Абдан-хан, решает переселиться на Западный Кавказ.

В пути у него рождается сын, получивший имя Кеса. Последний, после смерти отца был признан за свои способности и мужество князем «окрестными туземцами» т.е. черкесами, с которыми переселенцы совершенно слились. Затем следуют два слабых наследника Кеса – Адо и Хурофатлае и, наконец, рождается вполне реальный Инал – родоначальник черкесских княжеских династий [Ногмов 1994: 93–94]. Древние развалины его ставки в низовьях Кубани – «города Шанджира между ручьями Непиль и Псиф» недалеко от Кизилташского лимана, еще в конце XVIII в. были хорошо известны современным черкесам [АБКИЕА 1974: 218].

Уже первым авторам, фиксировавшим пространную редакцию генеалогического предания Иналидов, оно казалось весьма темным. Ян Потоцкий не без юмора заметил, что генеалогическое древо Иналидов весьма «благородное растение», «... однако оно представляется срубленным, поскольку ряд неясностей не позволяет ... разглядеть основание его почтенного пня; впрочем, то же самое имеет место и в отношении всех европейских семейств (курсив наш – К.З.)» [АБКИЕА 1974: 228]. Вся «легендарная» часть генеалогии Инала решает несколько типовых задач, характерных для преданий подобного рода. Во-первых, она обосновывает право на власть династии благородством ее происхождения. Хотя реальным основанием на высшую политическую власть Иналидов в Черкесии, по-видимому, были в первую очередь личные качества «отца-основателя», которые настолько экстраординарны, что потомки и через четыре века после смерти Инала испытывали глубочайшее почтение перед его памятью. Предельно благородное, «египетско-вавилонское», а в контексте поздней (XVII–XVIII вв.), но бесповоротной исламизации черкесов «арабское» происхождение Инала вполне укладывается в логику выстраивания легитимной, с точки зрения общественного сознания, генеалогии династии. Длинный ряд мало примечательных предков, известных лишь по имени, а не по деяниям, также позволяет генеалогическому преданию удревнить род Инала, отодвинув момент основания династии вглубь веков, уравняв его, таким образом, с наиболее старыми и славными правящими домами. Насколько серьезно относились к этой легендарной части генеалогии сами члены династии еще в XVII в. видно из того, что «Родословные списки кабардинских и черкасских мурз» начинаются лишь с Инала. То есть и информаторы, и составители родословной Иналовичей в середине XVII в. сошлись на том, что история династии до рождения Инала не стоит упоминания.

Явно выбивается из логики построения легендарной генеалогии крымский транзит. Крымский полуостров с середины XIII в. был всего лишь одной из провинций Золотой Орды. Крымские мотивы генеалогического предания не могли служить целям повышения престижа семьи Инала. Даже посещение Константинополя – мировой столицы и при византийских императорах, и при османских султанах, объяснимо с точки зрения утилитарных задач облагораживания происхождения семейства Инала. Но недолгое, согласно преданию, не более жизни одного поколения, пребывание в Крыму выглядит несуразной вставкой. Если только оно не корреллирует с историческим адекватом и не отражает какие-то реальные факты крымско-черкесских региональных или межэтнических связей на уровне социальных элит.

Попытки интерпретировать «крымский период» предыстории Иналовичей предпринимали и ранее. П.С. Паллас, Я. Потоцкий, Г.Ю. Клапрот упоминают черкесские по происхождению топонимы в горном Крыму [АБКИЕА 1974: 216–218, 229, 258]. Если П.С. Паллас на этом основании делал заключение о крымском происхождении как минимум части кабардинцев, то Г.Ю. Клапрот сразу выдвинул гораздо более логичную версию: «Райнегс и Паллас придерживаются того мнения, что эта нация, первоначально населявшая Крым, была оттуда изгнана в места их теперешнего поселения. На самом деле там находятся руины замка, который называется у татар Черкес-Кермен, а местность между реками Кача и Бельбек, чья верхняя половина, называется еще Кабарда, носит название Черкес-Туз, т.е. Черкесская равнина. Однако я не вижу в этом оснований для того, чтобы считать, что черкесы пришли из Крыма. Мне кажется, более вероятным считать, что они одновременно жили как в долине севернее Кавказа, так и в Крыму, откуда они, вероятно, были изгнаны татарами под предводительством хана Бату» [АБКИЕА 1974: 258–259].

Тезис Г.Ю. Клапрота, в первой его части, об одновременном проживании черкесов в Крыму и на Северном Кавказе, причем гораздо позже правления Бату-хана в Золотой Орде, подтверждается современными исследованиями. Население горного Крыма – так называемой «Крымской Готии» с центром в городе Феодоро (татарское название – Мангуп или Черкес-кермен) и под властью Золотой Орды продолжало сохранять православное христианство и какие-то формы политичекого самоуправления. «Готией» правила княжеская династия, которую в силу ее православия традиционно считалась греческой по происхождению [Байер 2001: 200–204]. Однако Х.-Ф. Байер в своей монографии «История крымских готов как интерпретация Сказания Матфея о городе Феодоро», опирающейся на широком круге генуэзских и др. европейских по происхождению письменных источников убедительно доказал ее черкесское происхождение.

«Эта семья – пишет он, – скорее была черкесской... (курсив наш – К.З.) Мы не знаем ее родовое имя и вообще ничего о ее предках. Члены семьи довольствовались подражанием западной геральдике, как и Палеологи, и наслаждались общей похвалой своего благородства» [Байер 2001: 205]. Генуэзские документы, латинские хроники, греческие надписи и два греческих литературных памятника свидетельствуют о династии, правившей в Феодоро и в крымской Готии с начала XV в. до 1475 г., когда Крым был завоеван османами [Байер 2001: 205]. Правители Феодоро (Алексей I I , Олубей, Исайко, Александр) соперничали с генуэзцами за пограничные земли и укрепления на побережье, пытались выстраивать союзнические и династические связи с небольшими православными государствами Причерноморья (Трапезундской империей, Молдавским княжеством) и даже с Великим Московским княжеством [Байер 2001: 211–224]. Княжеская династии Феодоро успела породниться с последним правителем Трапезундской империи Давидом (1459–1463) [Байер 2001: 211].

В 1472 г. Софья Палеолог, племянница последнего византийского императора и будущая жена Ивана III Васильевича (1462–1505), отправляясь в Москву, была сопровождаема неким Константином «из Мавнукского града» [Байер 2001: 224]. Несколько позднее – 4 сентября 1472 г., ко двору Стефана Великого, господаря Молдавии (1457–1504) привезли сосватанную для него сестру правителя Феодоро – «княгиню из Мангупа с именем Мария; она была черкешенкой и имела двух дочерей» [Байер 2001: 224].

Междоусобные распри внутри правящей семьи, конфликты с генуэзцами и крымскими татарами послужили поводом для османского вторжения в Крым. В 1475 г. огромное османское войско захватило в Крыму все генуэзские колонии, а затем и Феодоро / Мангуп. Последний правитель княжества Александр был убит вместе со своими сыновьями, однако какие-то члены правящего дома, по-видимому, уцелели. Под 1540 г. крымским источникам в качестве знатных вассалов хана известны некие «мангупские принцы» [Байер 2001: 228, 229, 242].

Прямые свидетельства письменных источников о черкесском происхождении княжеской династии Феодоро, отождествление Феодоро / Мангупа с позднейшими развалинами Черкес-кермена, совпадение локализации черкесских топонимов в горном Крыму с бывшей территорией «Готии», на наш взгляд, свидетельствуют в пользу того, что «крымский транзит» семьи Инала в его генеалогическом предании далеко не случаен. Для заключений о единстве происхождения Иналидов и династов крымской Готии слишком мало данных. Тем не менее, уже сейчас можно сделать следующие выводы.

Время возвышения правителей Феодоро, а также Инала и его наследников – это один хронологический период (конец XIV–XV вв.) – эпоха развала Золотой Орды и вызревания на ее осколках новых этнополитических образований, во главе с династиями «туземного» происхождения.

Из всей легендарной части генеалогического предания рода Иналовичей лишь сюжет с пребыванием в Крыму до переселения в Черкесию имеет явную корреляцию с синхронным и весомым черкесским присутствием на полуострове.

Характер политических задач, решавшихся Иналом и его наследниками, а также правителями княжества Феодоро (борьба с генуэзцами, противостояние татарскому доминированию, отражение османской угрозы, симпатии к христианам), сближает эти политии позднесредневекового Северо-Западного Кавказа и Крыма объективным тождеством социальных реакций на внешние вызовы. Историческая судьба государства Инала и «Готии» была различной. Изолированное от основного черкесского массива, княжество Феодоро пало в результате османского завоевания, а феодальные владения Иналовичей в качестве жизнеспособных этнополитических единиц Черкесии дожили до эпохи Кавказской войны.

Из монографии Кожева З.А. "ОЧЕРКИ ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ ЧЕРКЕСИИ XV–XVII вв."

Источники и литература

Кожев З.А.

• адыги
• черкесы
• кабардинцы
• Крым
• Черкесия
• Инал
• генуэзцы
• татары
• Кабарда
• генеалогия