«Ночь Кадар, или Который справа»: вне пространства и времени
9 апреля в Государственной национальной библиотеке КБР имени Т.К. Мальбахова прошла презентация книги Мухамеда Емкужева, в которую вошли два романа: новый, давший название книге, «Ночь Кадар, или Который справа» и опубликованный ранее, но значительно переработанный и дополненный «Всемирный потоп».
В принципе оба вошедшие в книгу произведения не нуждаются в рекламе. Однако обсудить произведение не менее интересно, чем читать. Собравшиеся, хоть и расходились в некоторых оценках, но в одном был единодушны – читатель получил еще одну возмож-ность окунуться в мир интересных и глубоких образов, не оставляющих равнодушными никого.
В центре повествования в обоих произведениях – отношение человека к вечности, к тому, что всегда находится за пределами его понимания и путь к чему лежит через веру. Отсюда и обращение автора к событиям священной истории, к Священному Писанию, к архетипу и мифу. Благодаря мифу эпическое пространство и время в романах подвергаю-тся испытанию со стороны иного времени и пространства и сжимаются до некоего состоя-ния, переживаемого в ситуации «порога»: Потопа, мучений на кресте. Этот момент и становится в романах пространственно-временной доминантой и «системой координат», обуславливающей существование хронотопа. Поэтому описываемые события обретают вневременность, а до боли знакомое читателям республики место действия – селение
Куркужин – внепространственность и в то же время всемирность.
Ведущей обсуждения романа выступила профессор Нина Шогенцукова, чье присутст-вие создавало атмосферу домашнего уюта и делало беседу непринужденной.
Нина Шогенцукова отметила, что если «Всемирный потоп» вызвал у нее в свое время толь-ко позитивную реакцию, то «Ночь Кадар..» довольно-таки противоречивая в плане осмысления, поскольку перед нами философское произведение. Конечно, чтобы говорить о романе, его нужно прочесть и прочувствовать. Но, уверена, те, кто этого не успел сделать, услышав только посвящение матери автора, (оно было прочитано художественным руково-дителем Кабардинского театра Басиром Шибзуховым) поспешат познакомиться с произве-дением поближе.
Роман-миф или исторический роман?
У многих возникало желание классифицировать роман с точки зрения жанра и художест-венного направления. Сторонники его «реалистической» интерпретации писатель Алим Тепеев, доцент кафедры педагогики и психологии КБГУ Римма Багова, писатель и издатель Мария Котлярова обосновывали свою точку зрения наличием выстраиваемой последова-тельности событий, психологизмом, создаваемой повествователем исторической и этно-культурной достоверности, узнаваемостью ландшафта (Мария Котлярова возвела роман-ный хронотоп к «деревенскому состоянию духа»); ярко выраженным в романе гуманисти-ческим началом.
Это философская притча, - сказал поэт Георгий Яропольский, - и описанные в романе действия могли произойти в какой угодно местности, каком угодно времени…
Сторонники его мифологической» интерпретации профессор кафедры зарубежной литера-туры КБГУ Наталья Смирнова и заведующая кафедрой русского языка и литературы СКГИИ Людмила Щауцукова выделяли миф как повествовательную и метатекстовую доминанту.
К мифу, в отличие от произведений «реалистической литературы», не применимы категории и подходы «реалистической критики» А мерилом всего является состояние «порога», имеющее свою собственную природу и цикличность. «Еще вчера я требовала от романа психологической достоверности, сегодня я от этого отказываюсь, - признается Наталья
Смирнова. – У мифа совершенно другая логика развития, презентации… «Ночь Кадар…»
начинается неким посылом к размышлениям: ночь Кадар бывает в жизни каждого, придет она и в твою жизнь. И все будет зависеть от того, с чем ты не просто встретишь эту ночь и войдешь в нее, а с чем ты выйдешь из нее. Ночь Кадар есть своеобразный циклизатор всего, что происходит в романе, своеобразный философско-символический посыл».
Говоря в целом о романе, Наталья Смирнова обозначила его как «роман-размышление» и «интеллектуально-философский роман».
Роман-хронотоп
Но были и точки зрения, отличные от «реалистической» и «мифологической» трактовки романа «Ночь Кадар…» Литературовед, профессор Фатима Урусбиева склонилась к опреде-лению «роман-хронотоп», связывая его с одним из уровней чтения и обосновывая тем, что пространственной доминантой в нем является «субкультура холмов, особое пространство, где камни имеют имена; в то же время это магическое пространство».
Магический реализм
Людмила Щауцукова предложила отнести роман к произведениям «магического реализма».
По ее мнению, романы «Ночь Кадар, или Который справа» и «Всемирный потоп», как и романы Маркеса, «не привязаны ни к истории, ни к традициям и находятся вне этнокуль-туры», так же как не привязаны они к идеологии.
Профессор КБИГИ Светлана Алхасова определила романы как «возвращение к истокам», обратив внимание на связь произведений Мухамеда Емкужева с нартским эпосом.
«Медленное чтение»
Помимо профессиональных трактовок, в обсуждении высказывались и точки зрения, обусловленные восприятием литературы как источника откровения и катарсиса, отличающих «настоящую литературу» от «подделок», создаваемых «в угоду массовому читателю».
Журналист Людмила Маремкулова отметила «своеобразие писательского слога Мухамеда Емкужева», придающего роману уникальность. Алим Тепеев – искренность автора и художественную убедительность произведений. Художник Анатолий Жилов выделил, что в противовес литературе с натянутыми сюжетами и героями Емкужев дал нам типы и характеры вполне узнаваемые, и одно из несомненных достоинств романов – визуальный ряд, когда читаешь и видишь как наяву выписанный автором образ. Тележурналист Лариса Алоева назвала роман «Ночь Кадар…» «романом-загадкой» и провела аналогию с Франкенштейном, увидев в произведении «готический ужас», навеянный образами средневе-ковья.
Все без исключения подчеркивали «линию Варравы» как одну из самых ярких сюжетных линий, обуславливающих отношение повествователя к теме греха и его искупления.
«Профессиональный читатель» Фатима Урусбиева призналась, что для нее чтение романа – то самое медленное чтение, по которому мы давно соскучились».
Людмила Маремкулова добавила, что «Ночь Кадар…» - предмет дальнейшего глубокого анализа литературных критиков. А думать здесь есть над чем, Всем. Потому что речь идет о жизни, о духовном прозрении, искуплении и раскаянии: «Его смерть безымянна. Нет свиде-телей тех физических страданий, уже не будет и свидетелей духовных перемен, он один им свидетель, но она, смерть, не напрасна, потому что он готов согласиться со стариком шоге-ном: жизнь есть боль, боль же есть прощение, и страдания тебе во благо».
Трудно ли писать книги?
После высказываний читателей, пытавшихся найти наиболее адекватную интерпретацию произведений Мухамеда Емкужева, пришел черед самому автору, что называется, «расставить все точки над i». Вопросы на него так и сыпались: чем является для него «Ночь Кадар», предшествовало ли созданию романа исследование адыгского христианства, почему имя главного героя «Ночи Кадар» появляется только в конце романа, является ли книга автобиографичной; как он оценивает культуру чтения современной молодежи. На вопрос, заданный одним из самых любознательных читателей, - трудно ли писать книг – писатель ответил: Для меня важна первая строка, на обдумывание которой уходит много времени… Если говорить о том, что послужило импульсом для написания «Ночи Кадар», то для меня им стала фраза Иисуса Христа: «Нынче и ты же попадешь в Царство Отца Моего». Она меня потрясла, запала в душу, я долго думал над ней и, в конце концов, написал роман».
Юлия Бекузарова. Лариса Раннаи.
В принципе оба вошедшие в книгу произведения не нуждаются в рекламе. Однако обсудить произведение не менее интересно, чем читать. Собравшиеся, хоть и расходились в некоторых оценках, но в одном был единодушны – читатель получил еще одну возмож-ность окунуться в мир интересных и глубоких образов, не оставляющих равнодушными никого.
В центре повествования в обоих произведениях – отношение человека к вечности, к тому, что всегда находится за пределами его понимания и путь к чему лежит через веру. Отсюда и обращение автора к событиям священной истории, к Священному Писанию, к архетипу и мифу. Благодаря мифу эпическое пространство и время в романах подвергаю-тся испытанию со стороны иного времени и пространства и сжимаются до некоего состоя-ния, переживаемого в ситуации «порога»: Потопа, мучений на кресте. Этот момент и становится в романах пространственно-временной доминантой и «системой координат», обуславливающей существование хронотопа. Поэтому описываемые события обретают вневременность, а до боли знакомое читателям республики место действия – селение
Куркужин – внепространственность и в то же время всемирность.
Ведущей обсуждения романа выступила профессор Нина Шогенцукова, чье присутст-вие создавало атмосферу домашнего уюта и делало беседу непринужденной.
Нина Шогенцукова отметила, что если «Всемирный потоп» вызвал у нее в свое время толь-ко позитивную реакцию, то «Ночь Кадар..» довольно-таки противоречивая в плане осмысления, поскольку перед нами философское произведение. Конечно, чтобы говорить о романе, его нужно прочесть и прочувствовать. Но, уверена, те, кто этого не успел сделать, услышав только посвящение матери автора, (оно было прочитано художественным руково-дителем Кабардинского театра Басиром Шибзуховым) поспешат познакомиться с произве-дением поближе.
Роман-миф или исторический роман?
У многих возникало желание классифицировать роман с точки зрения жанра и художест-венного направления. Сторонники его «реалистической» интерпретации писатель Алим Тепеев, доцент кафедры педагогики и психологии КБГУ Римма Багова, писатель и издатель Мария Котлярова обосновывали свою точку зрения наличием выстраиваемой последова-тельности событий, психологизмом, создаваемой повествователем исторической и этно-культурной достоверности, узнаваемостью ландшафта (Мария Котлярова возвела роман-ный хронотоп к «деревенскому состоянию духа»); ярко выраженным в романе гуманисти-ческим началом.
Это философская притча, - сказал поэт Георгий Яропольский, - и описанные в романе действия могли произойти в какой угодно местности, каком угодно времени…
Сторонники его мифологической» интерпретации профессор кафедры зарубежной литера-туры КБГУ Наталья Смирнова и заведующая кафедрой русского языка и литературы СКГИИ Людмила Щауцукова выделяли миф как повествовательную и метатекстовую доминанту.
К мифу, в отличие от произведений «реалистической литературы», не применимы категории и подходы «реалистической критики» А мерилом всего является состояние «порога», имеющее свою собственную природу и цикличность. «Еще вчера я требовала от романа психологической достоверности, сегодня я от этого отказываюсь, - признается Наталья
Смирнова. – У мифа совершенно другая логика развития, презентации… «Ночь Кадар…»
начинается неким посылом к размышлениям: ночь Кадар бывает в жизни каждого, придет она и в твою жизнь. И все будет зависеть от того, с чем ты не просто встретишь эту ночь и войдешь в нее, а с чем ты выйдешь из нее. Ночь Кадар есть своеобразный циклизатор всего, что происходит в романе, своеобразный философско-символический посыл».
Говоря в целом о романе, Наталья Смирнова обозначила его как «роман-размышление» и «интеллектуально-философский роман».
Роман-хронотоп
Но были и точки зрения, отличные от «реалистической» и «мифологической» трактовки романа «Ночь Кадар…» Литературовед, профессор Фатима Урусбиева склонилась к опреде-лению «роман-хронотоп», связывая его с одним из уровней чтения и обосновывая тем, что пространственной доминантой в нем является «субкультура холмов, особое пространство, где камни имеют имена; в то же время это магическое пространство».
Магический реализм
Людмила Щауцукова предложила отнести роман к произведениям «магического реализма».
По ее мнению, романы «Ночь Кадар, или Который справа» и «Всемирный потоп», как и романы Маркеса, «не привязаны ни к истории, ни к традициям и находятся вне этнокуль-туры», так же как не привязаны они к идеологии.
Профессор КБИГИ Светлана Алхасова определила романы как «возвращение к истокам», обратив внимание на связь произведений Мухамеда Емкужева с нартским эпосом.
«Медленное чтение»
Помимо профессиональных трактовок, в обсуждении высказывались и точки зрения, обусловленные восприятием литературы как источника откровения и катарсиса, отличающих «настоящую литературу» от «подделок», создаваемых «в угоду массовому читателю».
Журналист Людмила Маремкулова отметила «своеобразие писательского слога Мухамеда Емкужева», придающего роману уникальность. Алим Тепеев – искренность автора и художественную убедительность произведений. Художник Анатолий Жилов выделил, что в противовес литературе с натянутыми сюжетами и героями Емкужев дал нам типы и характеры вполне узнаваемые, и одно из несомненных достоинств романов – визуальный ряд, когда читаешь и видишь как наяву выписанный автором образ. Тележурналист Лариса Алоева назвала роман «Ночь Кадар…» «романом-загадкой» и провела аналогию с Франкенштейном, увидев в произведении «готический ужас», навеянный образами средневе-ковья.
Все без исключения подчеркивали «линию Варравы» как одну из самых ярких сюжетных линий, обуславливающих отношение повествователя к теме греха и его искупления.
«Профессиональный читатель» Фатима Урусбиева призналась, что для нее чтение романа – то самое медленное чтение, по которому мы давно соскучились».
Людмила Маремкулова добавила, что «Ночь Кадар…» - предмет дальнейшего глубокого анализа литературных критиков. А думать здесь есть над чем, Всем. Потому что речь идет о жизни, о духовном прозрении, искуплении и раскаянии: «Его смерть безымянна. Нет свиде-телей тех физических страданий, уже не будет и свидетелей духовных перемен, он один им свидетель, но она, смерть, не напрасна, потому что он готов согласиться со стариком шоге-ном: жизнь есть боль, боль же есть прощение, и страдания тебе во благо».
Трудно ли писать книги?
После высказываний читателей, пытавшихся найти наиболее адекватную интерпретацию произведений Мухамеда Емкужева, пришел черед самому автору, что называется, «расставить все точки над i». Вопросы на него так и сыпались: чем является для него «Ночь Кадар», предшествовало ли созданию романа исследование адыгского христианства, почему имя главного героя «Ночи Кадар» появляется только в конце романа, является ли книга автобиографичной; как он оценивает культуру чтения современной молодежи. На вопрос, заданный одним из самых любознательных читателей, - трудно ли писать книг – писатель ответил: Для меня важна первая строка, на обдумывание которой уходит много времени… Если говорить о том, что послужило импульсом для написания «Ночи Кадар», то для меня им стала фраза Иисуса Христа: «Нынче и ты же попадешь в Царство Отца Моего». Она меня потрясла, запала в душу, я долго думал над ней и, в конце концов, написал роман».
Юлия Бекузарова. Лариса Раннаи.
Комментарии 0