Дауд Ашхамаф: имя и судьба
К 70-летию Адыгейского госудаственного университета
Люди минувших эпох живы для нас благодаря особого рода общественной практике — мемориальной. Она обеспечивает присутствие прошлого в актуальном значении и препятствует тому, чтобы мы его подменяли или сочиняли. Те, кого уже нет, продолжают общаться с нами через оставленное ими наследие.
Э.Ю.Соловьев. Прошлое толкует нас.М.,1991.
Наследие, которое оставил нам первый адыгейский ученый-лингвист Дауд Алиевич Ашхамаф (1897-1946),— это не только книги и идеи, заложенные в них, не только алфавит, у истоков создания которого он стоял и на котором до сих пор издаются учебники, газеты, пишутся романы и стихи, учатся адыгейской грамоте в школе.
Нашим наследием является и сам нравственный облик интеллигента, просветителя адыгейского народа первой половины XX века, талантливого ученого лингвиста-теоретика, выдающегося педагога и методиста, одаренного культурного деятеля, положившего на алтарь просвещения народа свою жизнь.
Жизнь Дауда Ашхамафа не просто поучительна, она исторически симптоматична: в ней отражена судьба целого поколения кавказской интеллигенции, стоявшей на стыке двух эпох и вобравших в себя идеи культур двух народов: сын эфенди, изучавший арабский язык в начале века, вынужденный писать в своей биографии, что «с 18 лет начал жить самостоятельно независимо от отца», и каждый раз чувствовать недоверие со стороны властей из-за своего происхождения — и аспирант НИИ (Научно-исследовательского института этнических национальных культур народов Востока СССР), вдохновленный революционным переустройством общества; истинный черкес (он так называет себя в личном листке!) с кавказским менталитетом и русская красавица — коллега по институту, ставшая его женой и подарившая ему сына Виталия (в личном листке от 10.02.1944 г.— «имею сына 5 лет»), который, к сожалению, был увезен от отца; ученый, которого знают все кавказоведы в России и за рубежом, и личность, имя которого было почти забыто у себя на Родине, хотя и произносилось с почтением и почитанием теми, кто лично знал его и помнил по совместной деятельности.
По воспоминанием одной из учениц школы, работника Национального музея Зои Хут в родном ауле Ашхамафа –Хакуринохабле за все годы учебы (1947-1957) она, к сожалению, ни разу ни от кого не слышала его имени, хотя и училась, как потом поняла, по его учебникам.
Воспоминания знавших лично Дауда Ашхамафа и письма к нему, к счастью, обнаруженные в архиве республиканского музея, положены в основу данной статьи.
Вот два письма от Г. Кокиева, впоследствии известного ученого-историка:
1. «Шлю привет основательно меня забывшему Даут-Беку! О тебе говорил еще твой друг Г. К. в Нальчике. Здесь в Москве встречаю нашего общего друга Яковлева. Предлагает защитить тебе диссертацию о сложном предложении у Мещанинова. С оппонентами Яковлев—Жуков. Это можно организовать быстро. Чемоданов уже 3-й год на фронте. Читал ли ты мою брошюру о Ш. Ногмове?» (6 сентября 1944).
2. Привет тебе, Даут-Бек! Обсудил твое письмо с Н.Ф.. Он был в Дагестане... Чемоданов шлет тебе привет с фронта. (22 сентября 1944).
Безусловно, эти письма свидетельствуют о научном потенциале , Дауда Ашхамафа, о котором знали его учителя и за который ценили его друзья и коллеги.
Вот еще несколько писем от коллег, работавших в годы войны в освобожденном от фашистов Адыгейском учительском институте, а затем вернувшихся в родные города. Они датированы последними годами жизни ученого: несмотря на занятость и болезни, Дауд Алиевич поддерживал переписку с ними.
От Юлии Васильевны Курчевой (преп АГУИ в 1943 -1945гг):
«Как я рада, что вы живы, плохо, конечно, что Вы больны. Но я очень долго не получала от Вас писем... В общем я живу неплохо, только очень много работаю. Веду сейчас педпрактику. Кроме того, руковожу научно-лингвистическим кружком, читаю в городе лекции. А тут надо вести и исследовательскую работу... Как у Вас с литерным питанием? У нас довольно приличные пайки, есть коммерческий хлеб. Город начинает оживать. Я буду очень счастлива, если когда-нибудь увижу Вас у себя в гостях... Приеду к Вам есть арбузы, только хочу, чтобы был такой, как когда-то угощали нас с Диной Георгиевной ( примечание: Д.Г. Нечаева –преп.АГУИ )
...Передайте привет всему коллективу института и особый привет Юсуфу Кадыровичу и его жене Любе. .. .Если бы я работала в Майкопе, то много нового и интересного можно было бы сделать, как, например, сделали бы с Вами свой хороший лингвистический кабинет.
Как растет Ваш Виталий? Уважаемая Вас Ю. Курчева».
Есть письмо от 28 февраля 1946 года от Е. А. (?):
«Здравствуйте, Дауд Алиевич! Получили оба Ваших письма. Очень жаль, что Вам так не повезло, пришлось перенести такую тяжелую болезнь. Жалеем, что не могли помочь вам. Берегитесь теперь простуды, питайтесь лучше, м.б. и туфли лучше продать и деньги на питание употребить. От Нади ничего не имеем с тех пор, как я вам писала. Григ. Аст. читает методику литературы. Передает Вам большой привет».
А вот Г. Миронов, преподаватель иностранных языков, приглашает Дауда Алиевича во Фрунзе:
«.. .Климат здесь хороший. Приглашаю подышать свежим воздухом для реставрации своего здоровья. Такая реставрация уже сильно сказалась на мне» (28 мая 1946 г).
Все эти письма свидетельствуют о том уважении, которое питали его коллеги к нему как к человеку и ученому, и о бытовой атмосфере тех лет, которую мы знаем лишь по воспоминаниям родных и книгам о войне.
Рассказывают, что перед войной в только что выстроенном для интеллигенции доме (на Краснооктябрьской-Первомайской, где сейчас располагается аптека) у него некоторое время жил наш известный режиссер Меджид Ахиджаков ( хотя есть и другая версия, что наоборот, М.Ахиджаков приютил у себя в том же доме больного Дауда, из-за семейных проблем вынужденного покинуть свое жилье).
После оккупации и возвращения в Майкоп Д. А. Ашхамаф стал жить в здании института (в левом крыле - вход был со стороны Советской). У него часто собирались студенты и представители адыгейской интеллигенции, ведя споры в поисках решения разных проблем. Среди таковых частым гостем был и студент физмата Шабан Брантов (впоследствии директор ИУУ в течение 33 лет, заслуженный учитель школы РСФСР, энтузиаст создания народного музея просвещения Адыгеи (когда-то известного во всей стране и, к величайшему сожалению, исчезнувшего в современном АРИПКе). Почувствовав его интерес к адыгейскому языку как объекту науки, Дауд Ашхамаф подарил ему свою «Грамматику» с автографом, что стимулировало, безусловно, интерес Ш. И. Брантова к поискам объяснения двадцатиричной системы наименований чисел в адыгейском языке и становлению его как педагога.
Проф. М. Г. Аутлев, в молодости служивший красноармейцем в Москве, «Грамматику» Д. А. Ашхамафа и Н. Ф. Яковлева увидел в витрине одного из книжных магазинов в мае 1941г. (она как раз только что вышла из печати) и выпросил этот последний, как оказалось, экземпляр у продавцов. Как самую дорогую вещь он оставил ее у друзей на хранение перед отправкой на фронт, а после возвращения с Победой вновь встретился с ней. По словам Малича Аутлева, именно Дауд Алиевич открыл ему путь к высшему образованию, в те далекие годы поддержав его кандидатуру среди тех, кто набирался на подкурсы в Краснодарский пединститут в 1932 году, где Д. Ашхамаф работал на адыгейском отделении.
«Рассказы о его заботе о молодежи,—вспоминает М. Г. Аутлев,— о студентах заняли бы целый большой том. Он был по-адыгски гостеприимен, его скромная квартирка была одновременно и кунацкой, двери которой оставались открытыми всегда для всех. Кристально честный в человеческих отношениях, не терпевший расхождения между словом и делом, он был мягок, предельно вежлив и оказывал влияние на окружающих товарищей, на студентов своей культурой, своей высокой интеллигентностью. Именно таким он остался в памяти тех, кто с ним работал и просто кто его знал». (См. воспоминания проф. У.С.Зекоха в юбилейной книге о Д.Ашхамафе)
Среди тех, кто хорошо знал Дауда Ашхамафа и являлся его другом и сподвижником был Юсуф Кадырович Намитоков, благодаря которому образ «рыцыря гор и науки», осененный трагически короткой жизнью, давно вошел в нашу жизнь.
По воспоминаниям Ю.К.Намитокова и известным документам, Дауд Ашхамаф, Тембот Керашев и он были среди тех, кому выпала судьба стоять у истоков адыгейской письменности и адыгского просветительства с приходом Советской власти в Адыгею.
Дети относительно обеспеченных адыгов, они успели выучиться грамоте в аульских школах, поучиться и в медресе г. Уфы как центра мусульманства (Тембот Керашев и Дауд Ашхамаф) и даже в кадетском корпусе (Юсуф Намитоков), но вихри революции вернули их на Кавказ, где они включились вместе с целой плеядой образованных по тому времени адыгов (С.Сиюхов, А.Хатанов, И.Цей, И.Барон) в просветительскую деятельность, участвуя в походе «Долой безграмотность!», выдвинутой Советской властью на первый план в борьбе за новую жизнь.
В конце 30-х годов они были посланы в Москву на учебу, где Дауд Ашхамаф в Институте Востока приобщается к лингвистике, слушая лекции Н. Я. Марра, И. И. Мещанинова, и становится аспирантом проф. Н.Ф.Яковлева, заметившего его незаурядность, чутье к языку, трудолюбие –качества необходимые исследователю (фото 1 ( слева направо) Дауд Ашхамаф, Тембот Керашев, Юсуф Намитоков в студенческие годы в Москве)
Их сотрудничество началось с подготовки адыгейского алфавита сначала на латинской, а затем на русской графической основе.
Об активном участии Ашхамафа в деятельности Крайкома нового алфавита свидетельствует план работ Крайкома хотя бы за 1933 год, представленный в журнале «Революция и горец»( №1-2) где трижды Д. А. Ашхамаф назван ответственным за разработку принципов построения национальных орфографий (1апреля 1933г); за рационализацию алфавитов по отдельным языковым группам — за адыго-черкесско-кабардинский алфавит (1июня 1933); за обсуждение вопроса о литературном языке кабардино-адыгейской языковой группы (10сентября 19ЗЗ).
«Адыгейская орфография» была окончательно разработана Н. Ф.Яковлевым и Д.А.Ашхамафом в 1938г и до сих пор не потеряла своей значимости. Н.Ф. Яковлев впоследствии не раз говорил, что не ошибся, выбрав Ашхамафа в качестве своего ассистента. В совместной творческой лаборатории они написали две грамматики адыгейского языка - «Краткую грамматику адыгейского (кяхского) языка для школы и самообразования (1930г) и «Грамматику адыгейского литературного языка» (1941г). В предисловии к последней «Грамматике» Н.Ф.Яковлев писал: «Печатаемая нами грамматика явилась результатом коллективной работы моей и моего ученика по институту народов Востока (Москва) Д.Ашхамафа». С полным основанием можно считать, что основные положения данной грамматики опирались на материалы Д.А.Ашхамафа, которого можно признать полноправным соавтором. Надо полагать, что он с Н.Ф.Яковлевым приложили много сил и энергии к написанию фундаментальной «Грамматики», опередившей свое время в трактовке языковых фактов с позиций еще не названных тогда направлений - когнитивизма и лингвокультурологии.
В начале 40-х годов они работали в Краснодарском пединституте ( в то время директором института был Ибрагим Багов) на открывшемся специально для адыгов педагогическом отделении и в 1933 году им первым среди адыгов присудили ученое звание доцентов, как тогда было практиковалось, без защиты диссертаций.
В конце 40-х годов — в 1937-1938 гг. Дауд Ашхамаф и Юсуф Намитоков переезжают в Майкоп в связи с переносом центра Адыгеи из Краснодара и с открытием учительского института возглавляют соответственно кафедру русского языка и литературы и кафедру педагогики.
Старшая дочь Ю. К. Намитокова получила свое имя Зара (тогда впервые в Адыгее!) не без влияния Дауда Ашхамафа, которому понравилось это имя черкешенки у Лермонтова («Аул Бастунджи», «Измаил-Бей»).
Это были друзья-единомышленники: если Д. Ашхамаф разрабатывал алфавит и основы грамматики совместно с Н. Ф. Яковлевым, то нередко в обсуждении принимал участие и Ю. Намитоков (не случайно его интерес к языку вылился в первый «Терминологический словарь по биологии», изданный латинским шрифтом в 1934 г., и статьи по этнолингвистике и этнопедагогике позже). Заметим также, что во время болезни Дауда Алиевича Ю.К Намитоков нередко читал и лекции по языкознанию студентам, готовясь к ним тщательно и с интересом. Именно этим можно объяснить, что факсимиле лекции, извлеченной из личного дела ученого, сохранившейся в архиве АГПИ, в книге «Избранные работы» Д.Ашхамафа (к счастью, изданной к его столетию со дня рождения были -ныне ушедшие безвременно - наши коллеги проф. К.Х.Меретуков и проф. А.А.Шаов. известные специалисты по адыгейскому языку), судя по почерку, принадлежит Ю.К.Намитокову .
Вместе с другими педагогами учительского института Д.А. Ашхамаф, и Ю.К.Намитоков сразу после освобождения Майкопа от фашистов с февраля 1943г активно включились в институтскую жизнь: участвовали в наборе студентов, в оснащении аудиторий, в разработке программ и учебников, по крохам собирали библиотеку.
Сохранился документ, свидетельствующий о том, что 15 февраля 1944 г. комиссия (в составе зав. кафедрой учительского института Д. А. Ашхамафа, зав. учебной частью Ю. К. Намитокова, кандидата филолог. наук Ю. В. Курчевой и зав. библиотекой В. И. Пахомовой) рассмотрела предлагаемую к частной продаже «Большую Советскую Энциклопедию» в 55 томах и нашла, что «этот капитальный труд явится чрезвычайно важным вкладом в фундаментальную библиотеку института, так как содержит материалы по всем источникам знания». Очень многие статьи, по мнению комиссии, будут пока единственным источником для факультетов вследствие бедности библиотеки института. Предложенная стоимость томов — 1750 рублей — не явилась высокой в отношении этого подписного издания, не поступившего в розничную продажу (См. АГПИ -50 лет. 1990,с.25).
Они вместе пытались подготовить педагогические кадры из тех студентов, кто преуспевал в учебе в послевоенные годы. По воспоминаниям заслуженного учителя РСФСР Фатимет Нануовны Чамоковой, в 1946 году оканчивавшей как раз учительский институт, как-то весной Юсуф Ка-дырович попросил ее зайти к Дауду Алиевичу, который в то время уже был серьезно болен и за ним ухаживала его сестра, а девушки-студентки нередко ей помогали, бегая за лекарствами и за продуктами на рынок. Оказывается, Дауд Алиевич, Юсуф Кадырович и Елена Петровна Шабанова (преподавала в 1943-1967гг), заложившая основы научного «керашевоведения», решили послать лучших выпускников для продолжения образования в Тбилисском университете, ученые которого в лице профессоров Арнольда Степановича Чикобавы, Георгия Виссарионовича Рогавы и Кетеван Виссирионовны Ломтатидзе обещали шефство над посланцами с Северного Кавказа. Избранниками, кроме Фатимет Чамоковой, были Зейнаб Керашева, Мухтар Меретуков, Пшимаф Аутлев. Юношам предлагалось специализироваться по истории, Зейнаб — по языку, а Фатимет—по литературе. Таким образом, эти педагоги в определенной степени предопределили судьбу тех, кто впоследствии стали известными учеными, внесшими свой весомый вклад в кавказоведение. Только Ф.Н. Чамоковой пришлось идти другим путем в жизни. Оставшись единственной кормилицей в своей семье (брат-летчик погиб на фронте), она перевезла своих родных в Майкоп и стала по рекомендации Ю. К. работать в облоно (областной отдел народного образования) и учиться заочно в Краснодаре. Она выполняла как раз то в облоно, о чем беспокоился больной Дауд Алиевич: разрабатывала под руководством Ю.К. Намитокова первые программы по русскому и адыгейскому языкам для послевоенной школы, поскольку не было ни старых программ, ни старых учебников, помогала разыскивать учителей, способных принять участие в разработке и редактировании программ и учебников, формировала временные комиссии но разным предметам из 2—3 человек, потом группы авторов будущих учебников...
Уже в 1947— 1948 гг. издали учебники, о которых беспокоился Ашхамаф, не раз обращаясь в обком партии, где поддерживали его во всех начинаниях, понимая, что «кадры решают все».
Но это было потом. А тот день, когда Юсуф Кадырович привел юную Фатимет к Дауду Алиевичу, она запомнила на всю жизнь. Тяжело дышащий дорогой учитель говорил о том, что надо ей учиться дальше, что Адыгее нужны кадры учителей, что неизвестно, кто из ребят-учителей вернется с фронта, а для детей нужны подготовленные учителя и учебники. По сути это был разговор-завещание, которое она с честью выполнила.
Д.А.Ашхамаф воспитал плеяду молодых адыгейских педагогов и литераторов. Одновременно он постоянно вел большую работу в Адыгейском научно-исследовательском институте. Активно участвовал в общественной жизни, являясь депутатом Адыгейского областного совета депутатов трудящихся.
Вскоре 23 июля 1946 г. Дауд Алиевич Ашхамаф умер. Некролог о нем вышел в «Адыгейской правде» 24 июля, подписанный правительством и представителями общественности Адыгеи, среди которых –М.Давыдов, А.Чамоков, Н.Теучеж, М,Биштов, Я.Семкин, М.Шовгенов, А.Гуйва, Д.Черненко, Ахасанов, А.Даутов, Х.Шартан, Ю.Намитоков, Т. Керашев, О.Сообцоков, Х.Пчентлешев, Д.Андрианов, Г. Асланов, М.Ковалев, М.Петуваш, Ш.Чухо, А. Шеуджен, И.Тлюстангелов, И.Кикило и др.
Безвременная кончина Дауда Ашхамафа (ему было всего 49 лет!) была воспринята общественностью как тяжелая утрата. Учитывая заслуги ученого и педагога и его неразрывную связь с институтом, ученого по постановлению органов торжественно похоронили в институтском дворе (в газ. «Адыгейская правда» от 26 июля 1946- см. статью «Похороны Д.А.Ашхамафа»).
Помнится, как мы, Тбилисского университета разных лет, в начале 60-х гг., с трепетным чувством возложили цветы на его могилу в утопающем среди зелени институтском дворике, полные радужных надежд и оптимизма после возвращения на родину... Но в конце 60-х прах ученого был перенесен на старое городское кладбище из-за строительства институтского корпуса, и там могила его сейчас находится в полном забвении и запустении.
Говорят у многих народов имена имеют судьбоносное значение. Если имя как-то отражает и предопределяет судьбу человека, то в определенной мере можно сказать: судьба Дауда Ашхамафа предопределена его именем: история его имени в современном научном контексте отражает двойственное к нему отношение.
1.Начнем с того, что в анкете, заполненной собственноручно при жизни и в письмах к нему его имя писалось как Дауд, что ближе к его древнееврей-скому источнику Давуд//Давид «любимый» (не случайно именно в таком написании он приводит свое имя в «Грамматике» ( с. 270), считая его арабским по происхождению. Кстати, одна из первых статей, посвященных ученому, написанная А. М. Гадагатлем, - «Дауд Ашхамаф –фольклорист» (см.газ Адыгейская правда»,10апреля 1957) еще отражала это написание.
Неизвестно, с чьей «легкой» руки в дальнейшем во многих источниках мы встречаем вариант его написания с оглушением конечного согласного. В юбилейной книге, посвященной его столетию, встречаются оба варианта, хотя понятно, что имя ученого должно приводиться в прижизненном варианте и ответственность за это — на каждом, кто берется писать об ученом.
2.Фамилия ученого 1ашъхьэмаф (дословно «счастливый локоть» //«счастливая рука») не является распространенной, и носители ее немногочисленны. Она представлена в Хакуринохабле и ближе всего по родству к ученому являются дети его родного брата Хусейна, один из которых Мурат – работает в Кубанском мединституте, другой - Магомет был известным врачом-онкологом, к сожалению, ушедшим из жизни. Их детям восстанавливать и продолжать род Ашхамафов.
3.Могила Д. Ашхамафа была перенесена на городское кладбище, хотя, перезахоронив его останки в глубине двора, университетская молодежь получила бы уникальную возможность почитать «отца адыгейской письменности» на торжественном ежегодном «посвящении в студенты» и возлагать к ее подножью букеты цветов.
4.Его именем профессорско-преподавательский состав хотел назвать институт в канун своего 50-летия (в 1990г.). Благодаря усилиям юбилейного оргкомитета в сентябре 1990 г. была установлена мемориальная плита с барельефом ученого у входа в институт и состоялось торжественное открытие памятника, на котором присутствовал Президент Адыгеи А. А. Джаримов, члены Правительства, представители общественности из всех регионов республики, гости, преподаватели и студенты. (фото2, 1990. ученики Дауда Ашхамафа Зейнаб Керашева, Мурат Беджанов при открытии мемориальной доски) Прошло 20 лет… и мемориальная доска исчезла…
В канун 70-летнего юбилея Адыгейского государственного университета, у истоков создания которого стоял Д.А.Ашхамаф-первый заведующий кафедрой языка и литературы самого «старого» факультета, называемого ныне филологическим, ученый, создавший за свою недолгую жизнь научную грамматику адыгейского языка, до сих пор не превзойденную по глубине проникновения в суть языка, давший нам такой алфавит, где только один знак («волшебная единица») экономит наши усилия в передаче адыгейского текста на русской графике, что в компьютерный век–можно оценить как настоящее озарение, поскольку, не прибегая к дополнительным знакам без всяких усилий используется кириллический шрифт, было бы справедливо довести начатое дело его увековечивания до логического конца.
Об этом было принято решение еще на конференции 11апреля 1997г, посвященной 100-летию Ученого. Но голос интеллигенции не был услышан ни Министерством образования и науки Республики, ни самим руководством университета.
Назвав именем Дауда Алиевича Ашхамафа наш университет –«Адыгейский государственный университет им. Д. А. Ашхамафа» (ср.: Кабардино-Балкарский госуниверситет им. Бербекова, Северо-Осетинский университет им. К. Хетагурова, МГУ им. М.В. Ломоносова; Казанский государственный университет им. Лобачевского и т. д.— по имени тех, кто непосредственно был связан со становлением вузов), мы придадим нашему вузу «лица необщего выраженье» (АГУ –аббревиатура, в принципе общая для А-городов, говоря условно) и дадим вторую жизнь имени Ученого, вся жизнь которого была связана с развитием письменности, просвещения и культуры адыгейского народа и который стоял у истоков нашего вуза..
Мы глубоко убеждены в том, что, чем больше мы будем использовать для называния улиц, площадей, школ, учреждений имен известных деятелей прошлого, связанных с нашим городом, республикой, краем, тем большее воспитательное значение это будет иметь для подрастающего поколения, для сохранения и понимания реальной истории.
Воздать должное всем известным деятелям прошлого — святая обязанность цивилизованного общества.
Дауд Алиевич Ашхамаф — один из них. Мы многое еще не знаем из его жизни и не узнаем никогда, потому что не сохранились архивы, ушли из жизни его соратники, нет опыта мемориальной памяти. Но еще многое можно сделать, хотя бы учитывая те уроки, которые преподнес нам юбилейный год Д. А. Ашхамафа.
Главный урок — надо знать и ценить свое прошлое. Без прошлого нет настоящего, нет будущего. Его нет без таких подвижников просветительства, каким был Дауд Ашхамаф.
Он останется в наших сердцах и умах любимым и достойным сыном Адыгеи, протягивающим «руками, несущими счастье», нам свои книги и свои мысли, которые предстоит изучать не одному поколению представителей науки.
профессора филологического факультета АГУ
А.Н.Абрегов, Заслуженный работник высшей школы РФ,
Р.Ю.Намитокова, Заслуженный деятель науки Кубани и РА
Л.Х.Цыпленкова, Заслуженный работник высшей школы РА
Э.Ю.Соловьев. Прошлое толкует нас.М.,1991.
Наследие, которое оставил нам первый адыгейский ученый-лингвист Дауд Алиевич Ашхамаф (1897-1946),— это не только книги и идеи, заложенные в них, не только алфавит, у истоков создания которого он стоял и на котором до сих пор издаются учебники, газеты, пишутся романы и стихи, учатся адыгейской грамоте в школе.
Нашим наследием является и сам нравственный облик интеллигента, просветителя адыгейского народа первой половины XX века, талантливого ученого лингвиста-теоретика, выдающегося педагога и методиста, одаренного культурного деятеля, положившего на алтарь просвещения народа свою жизнь.
Жизнь Дауда Ашхамафа не просто поучительна, она исторически симптоматична: в ней отражена судьба целого поколения кавказской интеллигенции, стоявшей на стыке двух эпох и вобравших в себя идеи культур двух народов: сын эфенди, изучавший арабский язык в начале века, вынужденный писать в своей биографии, что «с 18 лет начал жить самостоятельно независимо от отца», и каждый раз чувствовать недоверие со стороны властей из-за своего происхождения — и аспирант НИИ (Научно-исследовательского института этнических национальных культур народов Востока СССР), вдохновленный революционным переустройством общества; истинный черкес (он так называет себя в личном листке!) с кавказским менталитетом и русская красавица — коллега по институту, ставшая его женой и подарившая ему сына Виталия (в личном листке от 10.02.1944 г.— «имею сына 5 лет»), который, к сожалению, был увезен от отца; ученый, которого знают все кавказоведы в России и за рубежом, и личность, имя которого было почти забыто у себя на Родине, хотя и произносилось с почтением и почитанием теми, кто лично знал его и помнил по совместной деятельности.
По воспоминанием одной из учениц школы, работника Национального музея Зои Хут в родном ауле Ашхамафа –Хакуринохабле за все годы учебы (1947-1957) она, к сожалению, ни разу ни от кого не слышала его имени, хотя и училась, как потом поняла, по его учебникам.
Воспоминания знавших лично Дауда Ашхамафа и письма к нему, к счастью, обнаруженные в архиве республиканского музея, положены в основу данной статьи.
Вот два письма от Г. Кокиева, впоследствии известного ученого-историка:
1. «Шлю привет основательно меня забывшему Даут-Беку! О тебе говорил еще твой друг Г. К. в Нальчике. Здесь в Москве встречаю нашего общего друга Яковлева. Предлагает защитить тебе диссертацию о сложном предложении у Мещанинова. С оппонентами Яковлев—Жуков. Это можно организовать быстро. Чемоданов уже 3-й год на фронте. Читал ли ты мою брошюру о Ш. Ногмове?» (6 сентября 1944).
2. Привет тебе, Даут-Бек! Обсудил твое письмо с Н.Ф.. Он был в Дагестане... Чемоданов шлет тебе привет с фронта. (22 сентября 1944).
Безусловно, эти письма свидетельствуют о научном потенциале , Дауда Ашхамафа, о котором знали его учителя и за который ценили его друзья и коллеги.
Вот еще несколько писем от коллег, работавших в годы войны в освобожденном от фашистов Адыгейском учительском институте, а затем вернувшихся в родные города. Они датированы последними годами жизни ученого: несмотря на занятость и болезни, Дауд Алиевич поддерживал переписку с ними.
От Юлии Васильевны Курчевой (преп АГУИ в 1943 -1945гг):
«Как я рада, что вы живы, плохо, конечно, что Вы больны. Но я очень долго не получала от Вас писем... В общем я живу неплохо, только очень много работаю. Веду сейчас педпрактику. Кроме того, руковожу научно-лингвистическим кружком, читаю в городе лекции. А тут надо вести и исследовательскую работу... Как у Вас с литерным питанием? У нас довольно приличные пайки, есть коммерческий хлеб. Город начинает оживать. Я буду очень счастлива, если когда-нибудь увижу Вас у себя в гостях... Приеду к Вам есть арбузы, только хочу, чтобы был такой, как когда-то угощали нас с Диной Георгиевной ( примечание: Д.Г. Нечаева –преп.АГУИ )
...Передайте привет всему коллективу института и особый привет Юсуфу Кадыровичу и его жене Любе. .. .Если бы я работала в Майкопе, то много нового и интересного можно было бы сделать, как, например, сделали бы с Вами свой хороший лингвистический кабинет.
Как растет Ваш Виталий? Уважаемая Вас Ю. Курчева».
Есть письмо от 28 февраля 1946 года от Е. А. (?):
«Здравствуйте, Дауд Алиевич! Получили оба Ваших письма. Очень жаль, что Вам так не повезло, пришлось перенести такую тяжелую болезнь. Жалеем, что не могли помочь вам. Берегитесь теперь простуды, питайтесь лучше, м.б. и туфли лучше продать и деньги на питание употребить. От Нади ничего не имеем с тех пор, как я вам писала. Григ. Аст. читает методику литературы. Передает Вам большой привет».
А вот Г. Миронов, преподаватель иностранных языков, приглашает Дауда Алиевича во Фрунзе:
«.. .Климат здесь хороший. Приглашаю подышать свежим воздухом для реставрации своего здоровья. Такая реставрация уже сильно сказалась на мне» (28 мая 1946 г).
Все эти письма свидетельствуют о том уважении, которое питали его коллеги к нему как к человеку и ученому, и о бытовой атмосфере тех лет, которую мы знаем лишь по воспоминаниям родных и книгам о войне.
Рассказывают, что перед войной в только что выстроенном для интеллигенции доме (на Краснооктябрьской-Первомайской, где сейчас располагается аптека) у него некоторое время жил наш известный режиссер Меджид Ахиджаков ( хотя есть и другая версия, что наоборот, М.Ахиджаков приютил у себя в том же доме больного Дауда, из-за семейных проблем вынужденного покинуть свое жилье).
После оккупации и возвращения в Майкоп Д. А. Ашхамаф стал жить в здании института (в левом крыле - вход был со стороны Советской). У него часто собирались студенты и представители адыгейской интеллигенции, ведя споры в поисках решения разных проблем. Среди таковых частым гостем был и студент физмата Шабан Брантов (впоследствии директор ИУУ в течение 33 лет, заслуженный учитель школы РСФСР, энтузиаст создания народного музея просвещения Адыгеи (когда-то известного во всей стране и, к величайшему сожалению, исчезнувшего в современном АРИПКе). Почувствовав его интерес к адыгейскому языку как объекту науки, Дауд Ашхамаф подарил ему свою «Грамматику» с автографом, что стимулировало, безусловно, интерес Ш. И. Брантова к поискам объяснения двадцатиричной системы наименований чисел в адыгейском языке и становлению его как педагога.
Проф. М. Г. Аутлев, в молодости служивший красноармейцем в Москве, «Грамматику» Д. А. Ашхамафа и Н. Ф. Яковлева увидел в витрине одного из книжных магазинов в мае 1941г. (она как раз только что вышла из печати) и выпросил этот последний, как оказалось, экземпляр у продавцов. Как самую дорогую вещь он оставил ее у друзей на хранение перед отправкой на фронт, а после возвращения с Победой вновь встретился с ней. По словам Малича Аутлева, именно Дауд Алиевич открыл ему путь к высшему образованию, в те далекие годы поддержав его кандидатуру среди тех, кто набирался на подкурсы в Краснодарский пединститут в 1932 году, где Д. Ашхамаф работал на адыгейском отделении.
«Рассказы о его заботе о молодежи,—вспоминает М. Г. Аутлев,— о студентах заняли бы целый большой том. Он был по-адыгски гостеприимен, его скромная квартирка была одновременно и кунацкой, двери которой оставались открытыми всегда для всех. Кристально честный в человеческих отношениях, не терпевший расхождения между словом и делом, он был мягок, предельно вежлив и оказывал влияние на окружающих товарищей, на студентов своей культурой, своей высокой интеллигентностью. Именно таким он остался в памяти тех, кто с ним работал и просто кто его знал». (См. воспоминания проф. У.С.Зекоха в юбилейной книге о Д.Ашхамафе)
Среди тех, кто хорошо знал Дауда Ашхамафа и являлся его другом и сподвижником был Юсуф Кадырович Намитоков, благодаря которому образ «рыцыря гор и науки», осененный трагически короткой жизнью, давно вошел в нашу жизнь.
По воспоминаниям Ю.К.Намитокова и известным документам, Дауд Ашхамаф, Тембот Керашев и он были среди тех, кому выпала судьба стоять у истоков адыгейской письменности и адыгского просветительства с приходом Советской власти в Адыгею.
Дети относительно обеспеченных адыгов, они успели выучиться грамоте в аульских школах, поучиться и в медресе г. Уфы как центра мусульманства (Тембот Керашев и Дауд Ашхамаф) и даже в кадетском корпусе (Юсуф Намитоков), но вихри революции вернули их на Кавказ, где они включились вместе с целой плеядой образованных по тому времени адыгов (С.Сиюхов, А.Хатанов, И.Цей, И.Барон) в просветительскую деятельность, участвуя в походе «Долой безграмотность!», выдвинутой Советской властью на первый план в борьбе за новую жизнь.
В конце 30-х годов они были посланы в Москву на учебу, где Дауд Ашхамаф в Институте Востока приобщается к лингвистике, слушая лекции Н. Я. Марра, И. И. Мещанинова, и становится аспирантом проф. Н.Ф.Яковлева, заметившего его незаурядность, чутье к языку, трудолюбие –качества необходимые исследователю (фото 1 ( слева направо) Дауд Ашхамаф, Тембот Керашев, Юсуф Намитоков в студенческие годы в Москве)
Их сотрудничество началось с подготовки адыгейского алфавита сначала на латинской, а затем на русской графической основе.
Об активном участии Ашхамафа в деятельности Крайкома нового алфавита свидетельствует план работ Крайкома хотя бы за 1933 год, представленный в журнале «Революция и горец»( №1-2) где трижды Д. А. Ашхамаф назван ответственным за разработку принципов построения национальных орфографий (1апреля 1933г); за рационализацию алфавитов по отдельным языковым группам — за адыго-черкесско-кабардинский алфавит (1июня 1933); за обсуждение вопроса о литературном языке кабардино-адыгейской языковой группы (10сентября 19ЗЗ).
«Адыгейская орфография» была окончательно разработана Н. Ф.Яковлевым и Д.А.Ашхамафом в 1938г и до сих пор не потеряла своей значимости. Н.Ф. Яковлев впоследствии не раз говорил, что не ошибся, выбрав Ашхамафа в качестве своего ассистента. В совместной творческой лаборатории они написали две грамматики адыгейского языка - «Краткую грамматику адыгейского (кяхского) языка для школы и самообразования (1930г) и «Грамматику адыгейского литературного языка» (1941г). В предисловии к последней «Грамматике» Н.Ф.Яковлев писал: «Печатаемая нами грамматика явилась результатом коллективной работы моей и моего ученика по институту народов Востока (Москва) Д.Ашхамафа». С полным основанием можно считать, что основные положения данной грамматики опирались на материалы Д.А.Ашхамафа, которого можно признать полноправным соавтором. Надо полагать, что он с Н.Ф.Яковлевым приложили много сил и энергии к написанию фундаментальной «Грамматики», опередившей свое время в трактовке языковых фактов с позиций еще не названных тогда направлений - когнитивизма и лингвокультурологии.
В начале 40-х годов они работали в Краснодарском пединституте ( в то время директором института был Ибрагим Багов) на открывшемся специально для адыгов педагогическом отделении и в 1933 году им первым среди адыгов присудили ученое звание доцентов, как тогда было практиковалось, без защиты диссертаций.
В конце 40-х годов — в 1937-1938 гг. Дауд Ашхамаф и Юсуф Намитоков переезжают в Майкоп в связи с переносом центра Адыгеи из Краснодара и с открытием учительского института возглавляют соответственно кафедру русского языка и литературы и кафедру педагогики.
Старшая дочь Ю. К. Намитокова получила свое имя Зара (тогда впервые в Адыгее!) не без влияния Дауда Ашхамафа, которому понравилось это имя черкешенки у Лермонтова («Аул Бастунджи», «Измаил-Бей»).
Это были друзья-единомышленники: если Д. Ашхамаф разрабатывал алфавит и основы грамматики совместно с Н. Ф. Яковлевым, то нередко в обсуждении принимал участие и Ю. Намитоков (не случайно его интерес к языку вылился в первый «Терминологический словарь по биологии», изданный латинским шрифтом в 1934 г., и статьи по этнолингвистике и этнопедагогике позже). Заметим также, что во время болезни Дауда Алиевича Ю.К Намитоков нередко читал и лекции по языкознанию студентам, готовясь к ним тщательно и с интересом. Именно этим можно объяснить, что факсимиле лекции, извлеченной из личного дела ученого, сохранившейся в архиве АГПИ, в книге «Избранные работы» Д.Ашхамафа (к счастью, изданной к его столетию со дня рождения были -ныне ушедшие безвременно - наши коллеги проф. К.Х.Меретуков и проф. А.А.Шаов. известные специалисты по адыгейскому языку), судя по почерку, принадлежит Ю.К.Намитокову .
Вместе с другими педагогами учительского института Д.А. Ашхамаф, и Ю.К.Намитоков сразу после освобождения Майкопа от фашистов с февраля 1943г активно включились в институтскую жизнь: участвовали в наборе студентов, в оснащении аудиторий, в разработке программ и учебников, по крохам собирали библиотеку.
Сохранился документ, свидетельствующий о том, что 15 февраля 1944 г. комиссия (в составе зав. кафедрой учительского института Д. А. Ашхамафа, зав. учебной частью Ю. К. Намитокова, кандидата филолог. наук Ю. В. Курчевой и зав. библиотекой В. И. Пахомовой) рассмотрела предлагаемую к частной продаже «Большую Советскую Энциклопедию» в 55 томах и нашла, что «этот капитальный труд явится чрезвычайно важным вкладом в фундаментальную библиотеку института, так как содержит материалы по всем источникам знания». Очень многие статьи, по мнению комиссии, будут пока единственным источником для факультетов вследствие бедности библиотеки института. Предложенная стоимость томов — 1750 рублей — не явилась высокой в отношении этого подписного издания, не поступившего в розничную продажу (См. АГПИ -50 лет. 1990,с.25).
Они вместе пытались подготовить педагогические кадры из тех студентов, кто преуспевал в учебе в послевоенные годы. По воспоминаниям заслуженного учителя РСФСР Фатимет Нануовны Чамоковой, в 1946 году оканчивавшей как раз учительский институт, как-то весной Юсуф Ка-дырович попросил ее зайти к Дауду Алиевичу, который в то время уже был серьезно болен и за ним ухаживала его сестра, а девушки-студентки нередко ей помогали, бегая за лекарствами и за продуктами на рынок. Оказывается, Дауд Алиевич, Юсуф Кадырович и Елена Петровна Шабанова (преподавала в 1943-1967гг), заложившая основы научного «керашевоведения», решили послать лучших выпускников для продолжения образования в Тбилисском университете, ученые которого в лице профессоров Арнольда Степановича Чикобавы, Георгия Виссарионовича Рогавы и Кетеван Виссирионовны Ломтатидзе обещали шефство над посланцами с Северного Кавказа. Избранниками, кроме Фатимет Чамоковой, были Зейнаб Керашева, Мухтар Меретуков, Пшимаф Аутлев. Юношам предлагалось специализироваться по истории, Зейнаб — по языку, а Фатимет—по литературе. Таким образом, эти педагоги в определенной степени предопределили судьбу тех, кто впоследствии стали известными учеными, внесшими свой весомый вклад в кавказоведение. Только Ф.Н. Чамоковой пришлось идти другим путем в жизни. Оставшись единственной кормилицей в своей семье (брат-летчик погиб на фронте), она перевезла своих родных в Майкоп и стала по рекомендации Ю. К. работать в облоно (областной отдел народного образования) и учиться заочно в Краснодаре. Она выполняла как раз то в облоно, о чем беспокоился больной Дауд Алиевич: разрабатывала под руководством Ю.К. Намитокова первые программы по русскому и адыгейскому языкам для послевоенной школы, поскольку не было ни старых программ, ни старых учебников, помогала разыскивать учителей, способных принять участие в разработке и редактировании программ и учебников, формировала временные комиссии но разным предметам из 2—3 человек, потом группы авторов будущих учебников...
Уже в 1947— 1948 гг. издали учебники, о которых беспокоился Ашхамаф, не раз обращаясь в обком партии, где поддерживали его во всех начинаниях, понимая, что «кадры решают все».
Но это было потом. А тот день, когда Юсуф Кадырович привел юную Фатимет к Дауду Алиевичу, она запомнила на всю жизнь. Тяжело дышащий дорогой учитель говорил о том, что надо ей учиться дальше, что Адыгее нужны кадры учителей, что неизвестно, кто из ребят-учителей вернется с фронта, а для детей нужны подготовленные учителя и учебники. По сути это был разговор-завещание, которое она с честью выполнила.
Д.А.Ашхамаф воспитал плеяду молодых адыгейских педагогов и литераторов. Одновременно он постоянно вел большую работу в Адыгейском научно-исследовательском институте. Активно участвовал в общественной жизни, являясь депутатом Адыгейского областного совета депутатов трудящихся.
Вскоре 23 июля 1946 г. Дауд Алиевич Ашхамаф умер. Некролог о нем вышел в «Адыгейской правде» 24 июля, подписанный правительством и представителями общественности Адыгеи, среди которых –М.Давыдов, А.Чамоков, Н.Теучеж, М,Биштов, Я.Семкин, М.Шовгенов, А.Гуйва, Д.Черненко, Ахасанов, А.Даутов, Х.Шартан, Ю.Намитоков, Т. Керашев, О.Сообцоков, Х.Пчентлешев, Д.Андрианов, Г. Асланов, М.Ковалев, М.Петуваш, Ш.Чухо, А. Шеуджен, И.Тлюстангелов, И.Кикило и др.
Безвременная кончина Дауда Ашхамафа (ему было всего 49 лет!) была воспринята общественностью как тяжелая утрата. Учитывая заслуги ученого и педагога и его неразрывную связь с институтом, ученого по постановлению органов торжественно похоронили в институтском дворе (в газ. «Адыгейская правда» от 26 июля 1946- см. статью «Похороны Д.А.Ашхамафа»).
Помнится, как мы, Тбилисского университета разных лет, в начале 60-х гг., с трепетным чувством возложили цветы на его могилу в утопающем среди зелени институтском дворике, полные радужных надежд и оптимизма после возвращения на родину... Но в конце 60-х прах ученого был перенесен на старое городское кладбище из-за строительства институтского корпуса, и там могила его сейчас находится в полном забвении и запустении.
Говорят у многих народов имена имеют судьбоносное значение. Если имя как-то отражает и предопределяет судьбу человека, то в определенной мере можно сказать: судьба Дауда Ашхамафа предопределена его именем: история его имени в современном научном контексте отражает двойственное к нему отношение.
1.Начнем с того, что в анкете, заполненной собственноручно при жизни и в письмах к нему его имя писалось как Дауд, что ближе к его древнееврей-скому источнику Давуд//Давид «любимый» (не случайно именно в таком написании он приводит свое имя в «Грамматике» ( с. 270), считая его арабским по происхождению. Кстати, одна из первых статей, посвященных ученому, написанная А. М. Гадагатлем, - «Дауд Ашхамаф –фольклорист» (см.газ Адыгейская правда»,10апреля 1957) еще отражала это написание.
Неизвестно, с чьей «легкой» руки в дальнейшем во многих источниках мы встречаем вариант его написания с оглушением конечного согласного. В юбилейной книге, посвященной его столетию, встречаются оба варианта, хотя понятно, что имя ученого должно приводиться в прижизненном варианте и ответственность за это — на каждом, кто берется писать об ученом.
2.Фамилия ученого 1ашъхьэмаф (дословно «счастливый локоть» //«счастливая рука») не является распространенной, и носители ее немногочисленны. Она представлена в Хакуринохабле и ближе всего по родству к ученому являются дети его родного брата Хусейна, один из которых Мурат – работает в Кубанском мединституте, другой - Магомет был известным врачом-онкологом, к сожалению, ушедшим из жизни. Их детям восстанавливать и продолжать род Ашхамафов.
3.Могила Д. Ашхамафа была перенесена на городское кладбище, хотя, перезахоронив его останки в глубине двора, университетская молодежь получила бы уникальную возможность почитать «отца адыгейской письменности» на торжественном ежегодном «посвящении в студенты» и возлагать к ее подножью букеты цветов.
4.Его именем профессорско-преподавательский состав хотел назвать институт в канун своего 50-летия (в 1990г.). Благодаря усилиям юбилейного оргкомитета в сентябре 1990 г. была установлена мемориальная плита с барельефом ученого у входа в институт и состоялось торжественное открытие памятника, на котором присутствовал Президент Адыгеи А. А. Джаримов, члены Правительства, представители общественности из всех регионов республики, гости, преподаватели и студенты. (фото2, 1990. ученики Дауда Ашхамафа Зейнаб Керашева, Мурат Беджанов при открытии мемориальной доски) Прошло 20 лет… и мемориальная доска исчезла…
В канун 70-летнего юбилея Адыгейского государственного университета, у истоков создания которого стоял Д.А.Ашхамаф-первый заведующий кафедрой языка и литературы самого «старого» факультета, называемого ныне филологическим, ученый, создавший за свою недолгую жизнь научную грамматику адыгейского языка, до сих пор не превзойденную по глубине проникновения в суть языка, давший нам такой алфавит, где только один знак («волшебная единица») экономит наши усилия в передаче адыгейского текста на русской графике, что в компьютерный век–можно оценить как настоящее озарение, поскольку, не прибегая к дополнительным знакам без всяких усилий используется кириллический шрифт, было бы справедливо довести начатое дело его увековечивания до логического конца.
Об этом было принято решение еще на конференции 11апреля 1997г, посвященной 100-летию Ученого. Но голос интеллигенции не был услышан ни Министерством образования и науки Республики, ни самим руководством университета.
Назвав именем Дауда Алиевича Ашхамафа наш университет –«Адыгейский государственный университет им. Д. А. Ашхамафа» (ср.: Кабардино-Балкарский госуниверситет им. Бербекова, Северо-Осетинский университет им. К. Хетагурова, МГУ им. М.В. Ломоносова; Казанский государственный университет им. Лобачевского и т. д.— по имени тех, кто непосредственно был связан со становлением вузов), мы придадим нашему вузу «лица необщего выраженье» (АГУ –аббревиатура, в принципе общая для А-городов, говоря условно) и дадим вторую жизнь имени Ученого, вся жизнь которого была связана с развитием письменности, просвещения и культуры адыгейского народа и который стоял у истоков нашего вуза..
Мы глубоко убеждены в том, что, чем больше мы будем использовать для называния улиц, площадей, школ, учреждений имен известных деятелей прошлого, связанных с нашим городом, республикой, краем, тем большее воспитательное значение это будет иметь для подрастающего поколения, для сохранения и понимания реальной истории.
Воздать должное всем известным деятелям прошлого — святая обязанность цивилизованного общества.
Дауд Алиевич Ашхамаф — один из них. Мы многое еще не знаем из его жизни и не узнаем никогда, потому что не сохранились архивы, ушли из жизни его соратники, нет опыта мемориальной памяти. Но еще многое можно сделать, хотя бы учитывая те уроки, которые преподнес нам юбилейный год Д. А. Ашхамафа.
Главный урок — надо знать и ценить свое прошлое. Без прошлого нет настоящего, нет будущего. Его нет без таких подвижников просветительства, каким был Дауд Ашхамаф.
Он останется в наших сердцах и умах любимым и достойным сыном Адыгеи, протягивающим «руками, несущими счастье», нам свои книги и свои мысли, которые предстоит изучать не одному поколению представителей науки.
профессора филологического факультета АГУ
А.Н.Абрегов, Заслуженный работник высшей школы РФ,
Р.Ю.Намитокова, Заслуженный деятель науки Кубани и РА
Л.Х.Цыпленкова, Заслуженный работник высшей школы РА
Комментарии 0