Стратегическая перспектива

На этот раз дорога долгой не была. "Нэфу" предстояло проехать вглубь страны километров двести. Всего лишь двести. Три часа в автобусе. По сравнению с тем, что нас ждало впереди – подходила к концу только первая неделя путешествия – это всего ничего, время в пути даже не заметили. Пока наш "Мерседес" мчался дальше, бурно обсуждали собственные впечатления от увиденного в Самсуне. Сравнивали положение дел в этой части Турции с тем, что было в Дюзже, Карлы, Синопе. Общее мнение: ситуация в диаспоре сложнейшая, еще более катастрофическая, чем мы изначально предполагали.


ГОРЬКИЕ МЫСЛИ…

Потеря языка – лишь верхняя, лежащая на поверхности и видимая всем, часть огромного айсберга. Все остальное скрыто от посторонних глаз, но от нашего взгляда не ускользнуло главное: наши зарубежные соотечественники до сих пор находятся в состоянии летаргического сна. Мозг вроде бы работает, но тело остается неподвижным. Все понимают: нужно срочно что-то делать, время безвозвратно уходит, а вот что именно предпринять?! Не идет на пользу общему делу и идеологическая раздробленность – много разных течений, внутренних противоречий и социальных различий. В Самсуне, например, параллельно друг другу работают две Хасы. И этот город, судя по всему, не исключение. Мы все по отдельности лучше других знаем, что нужно делать, а вместе это делать почему-то не хотим. Знакомая, к сожалению, картина, не правда ли? Мы это уже проходили в Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии – знаем, уже "наелись". По такому же сценарию в последние годы развиваются события в Европе, где независимо друг от друга существуют две Федерации черкесов, которые не столько пытаются решать существующие проблемы, сколько противодействуют друг другу. Очевидно ведь: если не движешься в одном направлении, значит, удаляешься в разные стороны. Подобный раскол осуществляется искусственно, известно даже откуда "ноги растут", но ведь у недругов наших получается задуманное, они почему-то умудряются добиваться своего, почему же мы такие беспомощные, как дети малые?!

РАЗГОВОР НА ВСЕМ ПОНЯТНОМ ЯЗЫКЕ

… Вилайет Токкат. Городок под названием Эрбаа. Пятьдесят тысяч жителей. Черкесов на общем фоне здесь немного – полторы тысячи семей, порядка пяти тысяч человек, но это с какой стороны посмотреть! В родной Шапсугии – от Сочи до Джубги – нас всего раза в два больше осталось…

В Эрбаа коллектив Мугдина Чермита проведет пару дней. Вечером концерт. Крупные афиши о предстоящем совместном выступлении "Нэфа" и знаменитого ансамбля "Эльбрус", действующего под эгидой "Адыгэ Хасэ" Анкары, развешаны по всему городу – зал будет забит, обещают организаторы. На площади перед универсальным спортивным комплексом, где все будет происходить, делегацию из Адыгеи встречают более полусотни человек. Для знакомства выбирается давно проверенный вариант – джэгу. Язык танца понятен всем, тут огромный простор для самореализации – сразу видно, кто чего на самом деле стоит. Молодежь устраивает такой "круговорот", что голова идет кругом. По ходу дела выясняется, что основная масса местных танцоров – артисты "Эльбруса", стиль которого хорошо узнаваем. Я видел этот коллектив трижды – на фестивале в Дюзже, на Конгрессе Международной черкесской ассоциации в Стамбуле, а также на Конгрессе КАФФЕД в Анкаре, так что многих ребят легко узнаю в лицо.

В ИСТОРИЧЕСКИХ КВАРТАЛАХ ЭРБАА

Спустя час "Нэф" отправляется на репетицию. Председатель здешнего Хасэ Мустафа Пшипий по нашей просьбе обещает организовать встречу со старейшинами. Едем на машине в исторический – черкесский – квартал, расположенный в горной части Эрбаа. Местность разительно меняется на глазах – городские улицы остаются где-то внизу, а мы сразу оказываемся в обычном адыгском ауле, живущем своим привычным укладом.

Поднимаемся на самую верхнюю точку – дальше уже, кажется, некуда, наконец, останавливаемся у очень живописного дома. Во дворе полукругом сидят стрики, бегают дети, накрывается большой стол. Мустафа свое обещание сдержал: нас встречают самые уважаемые люди города – Бирмиш Пшипий, Нежат Гонежук, Шукрат Яхутль и представители многочисленной семьи Хунаго – Недждет, Исмаил, Ариф, Йилмаз.

Род Хунаго в Эрбаа – один из самых крупных, влиятельных, мощных. Их предки оказались в этой области Турции несколько позже остальных черкесов – сюда они пришли из Болгарии. История хорошо известна: власти Османской империи использовали махаджиров с Кавказа в собственных целях – расселяли их в самых "горячих" точках, там, где нужен был живой щит. Пытаясь прибрать к рукам строптивых болгар, турки, вопреки обещаниям освободить адыгов от службы в армии на двадцать лет, бросили их в самое пекло войны. Тем ничего не оставалось, как с оружием в руках защищать свое новое жизненное пространство – дорогу обратно на родину им надолго "отрезали". Это была сугубо оборонительная тактика, стремление спасти себя и своих детей, но люди гибли тысячами. На воинственных горцев, наводивших страшный ужас на всех и вся, жаловались не только болгары, недовольство проявляли многие балканские страны. Не желая дальше усугублять ситуацию, власти в начале 80-х годов XIX века были вынуждены разрешить черкесам уйти вглубь страны – в историческую Анатолию и арабские вилайеты, чтобы самостоятельно выбрать новое место расселения. Эрбаа, как и сотни селений в этой стране, основан адыгами, но бурно развивающаяся урбанизация незаметно "поглотила" его, теперь черкесы здесь в меньшинстве…

Недждет Хунаго, старейшина рода, рассказывает о страницах прошлого так, словно было это только вчера – воспоминания очень яркие, он цепко держит в своем сознании рассказы деда и прадеда, которые лично прошли через все это… Но старики больше предпочитают говорить о сегодняшнем дне – их мысли и рассуждения крайне интересны.

– Я родился и вырос в адыгском селении, перебрался в Эрбаа уже будучи взрослым, но успел порядком "позабыть" родной язык, – признается Недждет, словно извиняясь за то, что в его речи периодически звучат турецкие слова. – Нас таких здесь, к сожалению, много – постепенно становимся полуадыгами…

– Наши дети не застали время, когда черкесы в Турции жили только по древним законам хабзэ, – продолжает тему Бирмиш Пшипий. – Это сейчас все стремятся в город, где быстро подвергаются ассимиляции, а раньше мы жили здесь своим миром, где все было четко, понято, строго. Даже на чужбине наши предки в какой-то мере смогли воссоздать свой традиционный уклад, каким он был на родине. Мы это, к сожалению, практически потеряли, а уж наши внуки знают об этом только по рассказам старших…

– На наш образ жизни негативно повлияла многолетняя государственная политика "закручивания гаек", когда под запретом оказалось все, что не имело турецких корней, – считает Нежат Гонежук. – Страшное было время. Турки настойчиво, долго гнули свою линию и добились, чего хотели: ассимиляция достигла катастрофических масштабов. Я помню, как в детстве мы собирались вместе, играли свадьбы, устраивали молодежные джэгу, ходили на чапщ – навещать больных, кажется, прошла целая вечность, куда все исчезло? Наша молодежь ныне пытается возродить это – пусть аллах поможет им!

Исмаил Хунаго по нашей просьбе начинает петь знакомые ему с детства старинные песни. Поначалу заметно стесняется, видно, давно не делал этого, но потом его уже не остановить – горный поток прорвал плотину. Он великолепно чувствует мелодию – наличие музыкального слуха несомненно. Наблюдая за стариком – вот он, настоящий адыг, я вспомнил один удивительный факт. Исмаил, рассказывая о корнях своего рода, говорит, что Хунаговы ушли на чужбину с территории современной Адыгеи, название родного аула, к сожалению, не сохранилось. Я же могу подсказать другое: в окрестностях шапсугского аула Хаджико в Сочи есть местечко под названием Хунаготх – "гора Хунаговых". Как рассказывают, здесь еще до Кавказской войны жил крупный род Хунаго, впоследствии разделивший со всеми своими черкесскими собратьями горькую участь махаджирства – они рассеялись кто куда…

В наш разговор, который постепенно "переключается" на обсуждение острейших проблем развития связей диаспоры с исторической родиной, активно вовлекаются все сидящие за столом. Вопрос "номер один" – перспективы возвращения адыгов на родину предков. Это не только взгляд "извне" – с точки зрения тех, кто только думает о репатриации, хотя на земле предков не бывал, но и "изнутри" – интересно узнать мнение наших собратьев, уже нашедших дорогу на Кавказ.

Йилмаз Хунаго, сын Недждета, в Майкоп приезжает довольно часто. Объездил всю республику, имеет немало друзей, знакомых. В Адыгее ему очень интересно, комфортно, дышится легко, как известно, здесь проживает многочисленный род Хунаговых.

– Побывав первый раз в Майкопе, я убедился, что счастье – там, где родина, – рассказывает Йилмаз. Он эмоционален, как отец, очень искренен, в который уже раз мысленно переживает чувства, испытанные на Кавказе. Его адыгский язык просто великолепен. – Это непередаваемые ощущения! Наша земля – настоящий рай! Природа, аулы, люди – все уникально и красиво. Мой выбор был тверд: поеду в Адыгею, осмотрюсь, пообщаюсь с людьми и… останусь! Полностью перебраться пока не получается – я должен быть рядом с отцом, он нуждается в моей поддержке, но твердое решение давно принял: обязательно вернусь на адыгскую родину...

Такие, как Йилмаз, в Турции на вес золота, особенно в свете стратегической перспективы развития народа. На них вся надежда – силой личного убеждения им под силу сделать во сто крат больше официальных призывов и обращений к нашим соотечественникам переезжать на Кавказ. Он убежденный репатриант – таким верят, за ним обязательно пойдут следом…

"ПОЧЕМУ Я НЕ РОДИЛСЯ ЧЕРКЕСОМ?!"

Накануне концерта у нас запланирована еще одна встреча – в местном муниципалитете с мэром Эрбаа. Мероприятие официальное, для журналиста, как правило, скучное, но нужно соответствовать. Возвращаемся в центр города. Мугдин Чермит берет с собой привезенные из Адыгеи сувениры с адыгской символикой. Это давняя традиция – "Нэф" в гости с пустыми руками не ездит. По пути в рабочий кабинет главы города Мустафа Пшипий вводит нас в курс дела. Мэра зовут Ахмед Ениган. Он не черкес, но всегда подчеркнуто уважительно относится к здешним адыгам, с удовольствием бывает в их среде, с огромным интересом изучает нашу культуру и традиции.

Ениган оказался очень обаятельным человеком. С гостями поздоровался по-адыгски, незнакомые слова произнес четко, старательно. Банальностей, без которых подобные встречи, как правило, не обходятся, принципиально избегает, но подчеркивает: делегацию из Адыгеи ждали давно, о "Нэфе" слышали много, я давний поклонник ваших танцев и национальной кухни. В прошлом году был на концерте "Нальмэса" – до сих пор нахожусь под огромным впечатлением.

– Мы приехала в ваш город, потому что здесь живут наши собратья, – говорит в ответном слове Мугдин Чермит. – Мы хорошо знаем свою историю, помним и ценим все доброе, положительное, важное, что делается для адыгов в Турции. Очень приятно видеть, что черкесов здесь уважают, что наши соотечественники на хорошем счету, они достойны имени своего народа.

Ениган все понял с полуслова – сразу начал перечислять фамилии наиболее уважаемых в городе адыгов. Многие из них работают под его началом в муниципалитете, например, первый заместитель градоначальника – черкес Ильхан Пшипий. Все они хорошие работники, подчеркивает Ахмед, настоящие профессионалы, надежные и ответственные люди, им можно смело доверять, как самому себе.

Мугдин в шутку "перетягивает" мэра на нашу сторону.

– У вас в роду, наверняка, были черкесы, – улыбаясь, обращается он к главе города. – Адыгская кровь говорит о себе, берет свое…

Ахмед воспринимает эту тему очень серьезно.

– В детстве мне часто приходилось слышать, как у того или иного человека спрашивали: у тебя мать не черкешенка? – признается он. – Я долго не понимал, что люди имели в виду. Только много лет спустя, уже в зрелом возрасте, мне удалось узнать истинный смысл этих слов. Когда у нас в Турции хотят подчеркнуть какие-то особые, редкие качества в человеке, например, его природную красоту, гордую осанку, огромное чувство собственного достоинства, готовность всегда придти на помощь другому или внутреннюю, духовную силу, говорят: он сын черкешенки! Я до сих пор жалею, что не родился настоящим черкесом, может в следующей жизни повезет?

Ениган сразил нас наповал. Мугдин Чермит говорит мэру – теперь ты полноправный участник ансамбля "Нэф", приезжай в Адыгею, торжественно вручает ему сувениры, приглашает на вечерний концерт.

Ахмед придет на выступление с супругой, будет громко поддерживать артистов аплодисментами, выйдет на сцену, чтобы поблагодарить их за мастерство и доставленное эстетическое удовольствие.

СЕЛИМ ИЗ РОДА ГОНЕЖУК

К концерту практически все готово. Музыканты отстроили звук. За кулисами идут последние приготовления. Народ постепенно заполняет зал. Импровизированная сцена не совсем удобна для артистов – танцевать предстоит на большой спортивной площадке со специфическим покрытием, но публике благодать: все видно, как на ладони. В этом же комплексе, кстати, не так давно в ходе своего турне по Турции выступал знаменитый "Нальмэс" – теперь по его стопам идет юный "Нэф". Всматриваюсь в лица зрителей. Первый же встретившийся мне местный паренек оказался почему-то внешне удивительно знакомым.

– Я учусь в Майкопе в технологическом университете. Меня зовут Селим Гонежук, – все сразу стало понятно. Найти такого собеседника большая удача – он здесь всех знает, неплохо говорит по-адыгски, хорошо владеет русским языком, так что проблем в общении не было никаких.

Селиму 23 года. Родом из Эрбаа, но мечтает остаться в Адыгее. На родине он нашел немало своих родственников, друзей. На земле предков в парне неожиданно проснулся природный талант музыканта.

– Два года назад я пришел к руководителю фольклорного ансамбля "Жъыу" Замудину Гучеву и попросил его взять меня в коллектив, – рассказывает Гонежук. – Мне очень нравится щичепшин – редкий, древний и благородный инструмент, поэтому я поставил перед собой цель: научусь играть, чтобы мне это ни стоило! Заучивал партии, много общался со специалистами, часами репетировал, но не ради того, чтобы стать профессионалом – я играю для себя и для людей, которые влюблены в народную музыку…

Сейчас он легко исполняет на шичепщине старинные адыгские мелодии, в том числе распространенные в среде черкесской диаспоры Турции, стал полноправным артистом знаменитой группы, принимает участие в концертах "Жъыу", ездит на гастроли. Так же "с нуля" научился играть на гармошке его друг Шамиль Тлиш. Парень горячо влюблен в народную культуру, живет только искусством. В прошлом году у него была возможность поехать в Майкоп, да не просто на экскурсию – Тлиш впервые принял участие во Всемирном фестивале адыгской культуры. Его выступление запомнилось многим зрителям – гармонь звучала просто великолепно!

– Это по-настоящему "мой" инструмент, – говорит Шамиль. Сейчас он немногословен – привык выражать свои мысли и чувства при помощи музыки. – Чем больше я на нем играю, тем глубже осознаю, сколь многому мне еще предстоит научиться. Здесь нет предела совершенству – работать необходимо постоянно.

Селим Гонежук, Шамиль Тлиш и их друг Мустафа Бадже, играющий на пхачиче, выступят на концерте отдельным трио. Встречать их будут с особым настроем, громкими и продолжительными аплодисментами – ребят тут хорошо знают, их искусство нравится публике. Запомнился древний "шапсугский зэфакIу" в их исполнении – его уже давно "потеряли" на исторической родине, но еще помнят на чужбине…

НАШ "ОШХОМАХО" НА ТУРЕЦКОЙ ЗЕМЛЕ

До начала концерта еще есть немного времени, ищу художественного руководителя "Эльбруса" – поговорить бы. Это непросто. За кулисами столько народу, что разобраться кто где крайне затруднительно. Вызвавшийся мне помочь Селим Гонежук исчезает минут на десять, потом возвращается с молодым парнем лет тридцати пяти.

– Это тот, кто тебе нужен, – говорит он и опять куда-то "испаряется".

Время ограничено, артисты вот-вот выйдут на сцену, поэтому стараюсь узнать главное. Фатих Айдамир из рода Жамбий. Уроженец Сиваса. 18 лет танцевал в "Эльбрусе", последние три года руководит родным коллективом.

– "Эльбрус" был создан в 1961 году при Хасэ города Анкары, – рассказывает Фатих. – Его основу традиционно составляют адыги и абхазы, хотя дорога сюда открыта для всех выходцев с Кавказа, к нам приходят осетины, дагестанцы, чеченцы. Долгое время с ансамблем работал хореограф из Нальчика Бислан Битоков – он заметно "подтянул" ансамбль, наладил дисциплину, сформировал концертный репертуар. Благодаря ему здесь появились традиции, особый настрой и внутренний дух.

Сегодня в составе "Эльбруса", имеющего полупрофессиональный статус, семьдесят человек, в основном студенты. Ансамбль активно гастролирует по Турции, выезжает за рубеж. В 1992 году, накануне войны с Грузией, коллектив побывал в Абхазии. В середине 90-х дважды приезжал в Адыгею. Выступал "Эльбрус" и в странах проживания черкесской диаспоры – Сирии, Иордании, Израиле, Германии. В декабре нынешнего года Жамбий и его команда собираются в большое европейское турне.

– Практически весь наш репертуар состоит из постановок Бетокова, – говорит Фатих. – Это двенадцать танцев: "Ошхамаф", "Абхазский", "Хакуляш", "Кафа", Тляпечас", "Танцы диаспоры" и другие. Сейчас мы работаем над новыми композициями, думаю, в ближайшее время сможем порадовать зрителей интересными новинками. Мне не терпится взглянуть на "Нэф". За ведущими профессиональными коллективами с исторической родины – "Нальмэсом", "Кабардинкой" и "Исламеем" – мы следим очень внимательно, учимся у них, а вот как развиваются самодеятельные ансамбли, особенно детские, практически не имеем представления.

Теперь имеют…

"КОНЦЕРТ ДРУЖБЫ"

Это был настоящий "концерт дружбы" в его истинном значении. Коллективы сменяли друг друга на сцене, с большим вниманием наблюдали за выступлениями со стороны, сопереживали, поддерживали. Тут не было и тени соперничества – мы братья по крови, этим все сказано. Пока перед публикой выступали певцы Сима Куйсокова и Нух Усток, за кулисами наблюдаю необычную картину: ребята из "Эльбруса" – они заметно старше – помогают быстро одеться юным танцорам "Нэфа": поправляют пояса, газыри, кинжалы, папахи – вперед, на сцену! То же самое происходит и на "женской" половине: тут взаимопонимание полнейшее, все весело общаются, умудряются даже фотографироваться на память.

Это был необычный концерт. Четыре часа музыки и танцев. Джэгу. Полторы тысячи зрителей – аншлаг. В ложе для почетных гостей – все руководство города в полном составе, наиболее уважаемые люди Эрбаа, старейшины, активисты местного Хасэ.

Я представляю, насколько непросто было выходить к зрителям после концерта Ахмеду Енигану, Мугдину Чермиту и Мустафе Пшипию: море эмоций, яркие впечатления – как подобрать самые важные и нужные слова, как выразить все увиденное в этот вечер?

– Я счастлив оттого, что получил возможность побывать на этом великолепном концерте! – признался мэр Эрбаа. – Вы же счастливы вдвойне, потому что каждый из вас имеет ко всему происходившему самое непосредственное отношение – это ваша культура, это наследие ваших предков, которое пережило века, и, несомненно, будет развиваться дальше.

– Самобытной культурой нашего народа искренне восхищается весь мир, – подчеркнул Мугдин Чермит. – И пусть так будет во все времена! Наша задача сегодня – передать все это духовное богатство следующим поколениям, стремиться к духовной консолидации, единству нации.

Что тут добавишь? И по форме красиво, и, по сути, верно. Вот она общенациональная идея народа, расчлененного на многие десятки частей, первостепенная стратегическая перспектива черкесов. Неужели здесь нужны какие-либо дискуссии?

КТО ПРАВ?

Скоро полночь. Нас опять ждет волнительная процедура: предстоит устраиваться на ночлег. Дети благополучно разъехались по домам – они ужасно устали, дошла очередь и до взрослой части делегации. Теперь мы опять втроем в одной "упряжке" – Мадин Яхутель, Каласав Тлеуж и я. Вместе нам проще – друг друга знаем не первый год, дружим, у нас общие интересы, есть о чем поговорить. Когда подходит очередь, Мустафа Пшипий показывает на молодого парня: поезжайте с ним, он ваш бысым.

Едем куда-то загород – узкая автомобильная дорога, кругом поля.

– Мое родное селение называется Иверону – от Эрбаа всего пять километров, – рассказывает наш новый знакомый. – Меня зовут Яус Тлиш. Рад, что вы будете моими гостями, хотя у нас дома все просто, так что чувствуйте себя свободно и легко.

По-адыгски он говорит чисто, с большим удовольствием, но отсутствие ежедневной практики общения на родном языке все же немного сказывается – черкесские слова то и дело непроизвольно "разбавляются" турецкими.

– Вот мы и приехали, къеблагъ! – приглашает Яус.

В доме Тлиш давно ждали гостей. Небеха, мать Яуса, накрывает стол. Махмет, старший в роду местных Тлишей, приглашает нас устраиваться поудобнее – здесь спать рано не ложатся, у нас впереди не только ужин, но и длинный разговор.

– К нам время от времени приезжают танцевальные коллективы с исторической родины, но они профессионалы: дали концерт – и сразу в гостиницу отдыхать, – говорит Махмет. – Нам же хочется пообщаться с соотечественниками, узнать, как они живут на родной земле, о своем житье-бытье рассказать. Для нас это очень и очень важно – именно таким образом мы можем стать ближе друг другу, сократить расстояние между чужбиной и родиной предков.

Махмет Тлиш – учитель с большим стажем, сейчас на пенсии, живет в свое удовольствие – ведет неспешный образ жизни сельчанина. В Адыгее не был ни разу, но за происходящим на Северном Кавказе следит очень внимательно. Начитан, грамотная речь, тонкие и глубокие суждения. Он пришел не один – его дочери-школьницы Гупес и Нальмэс помогали Небехе готовить ужин.

– Иверону – аул небольшой: около четырехсот человек, в основном адыги, – рассказывает Махмет. – Его основали наши предки летом 1864 года. Раньше в этих местах находились армянские села – земли плодородные, ухоженные, река рядом. Как говорят, тут располагались семь поселков – население было многодетным, зажиточным. Когда турки начали "прижимать" армян, те перебрались куда-то на восток Османской империи. Власти практически не оставили никаких следов пребывания прежних жителей – все было разрушено, сравнено с землей, поэтому адыгам пришлось обустраиваться "с нуля": строить жилища, закладывать фруктовые сады, поля. Сейчас мы живем тихо, спокойно, своим кругом. У нас принято говорить на родном языке, но у молодежи в последние годы есть некоторые проблемы с этим…

Как и многие другие адыгские селения в Турции, Иверону переживает негативное влияние современной цивилизации. В последние тридцать лет молодежь все чаще предпочитает уезжать в город – там и уровень жизни другой, и с работой проще. Аул заметно оживает только летом, когда все возвращаются в родительские дома. Яус Тлиш, время от времени включающийся в нашу беседу, не исключение: он живет в Стамбуле, работает в одной из экскурсионных фирм. В Иверону ему удается выбраться на выходные всего три-четыре раза в год, другое дело – отпуск, он здесь отдыхает и душой, и телом: мать и вся родня рядом.

– Первым настораживающим сигналом для нас стало закрытие аульской школы – люди уезжали, число детей резко сократилось, поэтому власти решили, что она здесь не нужна, – говорит Яус. – Преподавание в ней велось на турецком языке, но школа находилась в самом селении, все дети и учителя были черкесами, между собой, естественно, общались только по-адыгски. Я выучил родной язык благодаря тому, что вырос в ауле, а турецкий узнал только в школьном возрасте. Нынешняя молодежь вынуждена учиться в Эрбаа, а там все совсем по-другому – сначала учат турецкий, а родной…

– Ситуация с нашей молодежью непростая, – считает Махмет. – Изначально возможности адыгов в Турции сильно ограничены. Мы представители нацменьшинства, а это, так или иначе, но сказывается. Нельзя учитывать и экономический фактор. Получить хорошее высшее образование сегодня под силу далеко не каждому – нужны немалые средства, поэтому молодые черкесы вынуждены сразу после школы искать работу, редкие стараются создать свой бизнес – перспектива сужается до минимума. Такое положение дел влияет и на сознание тех, кто задумывается вернуться на родину.

Сам он на Кавказ, уже вряд ли, вернется – возраст, дети, внуки, устоявшаяся и очень комфортная жизнь. Привычка к перемене мест не в крови черкесов. Для подавляющего числа наших соотечественников родиной, как это трагически ни звучит, давно стала чужбина: здесь живут потомки махаджиров в третьем, а то и четвертом поколении. В Турции родились их деды, отцы, тут появилась их молодая поросль. Страшнее всего, что черкесы в этой стране, судя по всему, начинают не только говорить, но и мыслить по-турецки. Все активнее в обиходе появляются чуждые горскому менталитету обычаи, правила поведения, нормы морали. Конечно, такая картина далеко не везде, не всех еще удалось "отуречить" – я же говорю об общих тенденциях в народе, которые не могут не вызывать серьезной обеспокоенности.

– Чтобы наладить процесс репатриации, необходимо сделать очень многое, – рассуждает Махмет. – На пустое место решится перебраться далеко не каждый. У нас семьи – дети, внуки, нужно позаботиться об их будущем. Все последние годы мы получали только негативную информацию о происходящем в России, на Кавказе, в адыгских республиках. Не знаю, насколько все это правда, одно очевидно: многие из тех черкесов, кто уже был готов вернуться в Адыгею, засомневались, отложили этот вопрос "на потом", до лучших времен.

Америку Мехмет для нас не открыл. Диаспора бурно обсуждает данную тему, но общей позиции пока не выработала. Разъяснительная работа ведется и в Турции – многое в этом плане делает Федерация кавказских Хасэ под руководством Джихана Джандемира, и на исторической родине. Но процесс буксует, значит, не все вопросы отработаны и продуманы. Есть здесь и другой немаловажный нюанс. На одном из заседаний исполкома Международной черкесской ассоциации, проходившем в Нальчике, во время обсуждения проблем репатриации выступил представитель Абхазии, известный ученый-этнограф Юрий Аргун. Он изучает вопрос не один год, часто выезжает в научные экспедиции в страны проживания адыго-абхазской диаспоры, поэтому, что называется, глубоко "в теме".

– Мы действуем крайне прямолинейно, – считает он. – "Бьем" только на сознательность наших соотечественников, используем патриотические лозунги, призывы, но при этом обращаемся только к мужчинам, а убеждать нужно, в первую очередь, женщин. Мужчине на сборы много времени не требуется, женщина же думает не столько о сегодняшнем дне, сколько о будущем. Она воспринимает все на бытовом уровне: как семья будет обеспечена, в каких условиях придется жить, каковы перспективы детей и внуков. Требовать от людей: вы просто обязаны вернуться, но не оказать им социальную поддержку – нонсенс, в таком случае все наши усилия окажутся тщетными. Если женщина не захочет что-то менять, не уедет и семья. Вот и приходится многим жить на две страны – они до сих пор не сделали главного для себя выбора…

Помню, тогда многие ухмыльнулись этим словам, мол, хозяин в доме мужчина – горцы мы или как, значит, и разговаривать нужно с мужчинами, но, чем больше я находился в Турции, тем сильнее убеждался в правоте Аргуна. Кстати, приверженцем подобной политики является репатриант из Турции Маджид Утыж, живущий в Нальчике. Его хорошо знают на Кавказе, как владельца магазина национальных сувениров "Адыгэ унэ".

– Работать со всеми нашими соотечественниками одновременно, значит не работать ни с кем, – рассуждал он как-то в интервью газете "Шапсугия". – Нужно убеждать каждую отдельную семью. Да, это долгий и очень сложный процесс, но этот метод наиболее эффективный. Важно использовать положительные примеры – чего смогли добиться репатрианты на земле предков, как они устроены здесь. При желании достойно жить можно и в Турции, и в России. И там, и здесь от человека требуется одно: стремление много работать. Я стараюсь лично встречать каждую адыгскую семью, приезжающую с чужбины на родину, показываю, как я живу, как живут другие адыги-возвращенцы, какие возможности есть в Адыгее, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии, что делает государство, чем могут помочь общественные организации, какие существуют проблемы и как удастся их преодолеть. Особо убеждать мужчин не нужно, все это, в первую очередь, адресовано женщинам.

Да уж: муж – голова, жена – шея. Прав, Аргун. Верно мыслит и Утыж. Можно, конечно, бить себя в грудь кулаком, мол, женщине слова не давали, если мужчина сказал – значит, закон! Но в данном случае, когда речь идет о судьбах конкретных людей, подобный подход – путь в никуда. Может быть, именно поэтому мы так до сих пор и не добились ожидаемых результатов?

УТРО В ИВЕРОНУ

– Поедем, я покажу вам окрестности, – приглашает Яус. – Вам будет на что посмотреть.

Утром Иверону выглядит совсем иначе: в окружении холмов это настоящий кавказский аул – небольшие старинного типа дома, виноградники, плантации ореха-фундука. Явственно пахнет свежим адыгским хлебом. Его пекут во многих домах. Заходим в первый же двор. Яус показывает печь. Она еще сохранила тепло и вкус горячей выпечки – лепешки из нее достали только утром. Проезжаем мимо старой аульской мечети, еще одна – новая – строится на окраине селения. Вот центр аула. Полукругом сидят старики – тихо разговаривают, пьют чай. Дружно приветствуют гостей, почтительно встают. Мы едем куда-то в гору, чтобы посмотреть на Иверону с высоты птичьего полета.

– У нас очень развито сельское хозяйство, требуется много воды, поэтому лет двадцать назад общими усилиями жители создали искусственный водоем, – рассказывает Тлиш. – Принцип прост: здесь накапливается дождевая вода, а затем по трубам стекает на поля. Купаться в "озере" можно, тут и рыба есть, но очень холодно, лучше не рисковать.

Яус подробно рассказывает об истории этих мест – что здесь было раньше, каково пришлось черкесам на чужбине.

– Наших предков спасли огромная жажда жизни и трудолюбие, – убежден он. – Даже в Турции, на чужой им земле, они смогли сохранить свой адыгский дух, заставили себя уважать…

Нам снова пора собираться в дорогу. Последний раз окидываю взглядом окрестности – оторваться невозможно! Неожиданно Тлиш достает пистолет и очередью выпускает в небо всю обойму. Для местных адыгов это давно привычное занятие, без мирной пальбы здесь не обходится ни одно торжество и знаменательное событие.

Яус, пряча пистолет в кобуру, вспоминает один интересный эпизод. Десять лет назад мимо Эрбаа проезжал принц Али со своими друзьями. Наследник королевского престола Иордании совершал многодневный конный поход на Кавказ, чтобы лично выразить свое почтение адыгам. Нынешняя монархическая династия Хашимитов благодарно помнит, сколь много для нее сделали черкесы. Путь принца был неблизким – несколько тысяч километров верхом на лошади, но он стойко выдержал испытания зекIуэ.

– Приезд Али вызвал у нас огромный интерес, – рассказал Тлиш. – Пробыл он здесь недолго, но его встречали торжественно, красиво, радушно, как это принято у черкесов. Готовились заранее, продумывали, как лучше все организовать. По программе в числе встречающих должны были быть местные ребята адыги – выстрелами из ружей они хотели выразить свою радость по поводу визита уважаемого в черкесском мире человека. Но охрана принца настоятельно попросила этого не делать, чтобы не привлекать к вояжу Али, носившему неофициальный характер, излишнего общественного внимания. Что ж, пострелять тогда в честь гостей мне не удалось, значит, сделаю это сейчас. Хотя, какие вы теперь здесь гости…

Анзор НИБО.
Сочи – Эрбаа – Иверону.
Фото автора. 

Анзор Нибо