Тернистыми дорогами адыгского разума

В Турции "Нэф" напоминал собой своеобразную эстафетную палочку: его бережно, из рук в руки, передавали от одного бысыма другому. Это был привычный древний ритуал – исстари черкесы лично встречали гостей на границе своей территории, таким образом, с одной стороны, выражая глубочайшее почтение к людям, с которыми предстояло разделить пищу и кров, а с другой, тщательно оберегая их от всякого рода непредвиденных ситуаций, беря под свою защиту и покровительство.

Наутро после триумфального концерта в Рейханлы – началась вторая неделя гастролей – нам предстояло отправиться в обратную сторону. В программе значились два города: уже немного знакомый нам Гексун и соседний с ним Афшин. Путь неблизкий – более четырехсот километров, опять необходимо запастись терпением, без него затяжные автобусные "марш-броски" никак не одолеть. Настраиваемся недолго – время очень дорого: "мерседес" "Нарт-тура" нетерпеливо "рычит" – давно готов, стоит "на парах".

ШАПСУГ ТУРАН

Мы едем не одни: накануне в Рейханлы специально прибыла делегация из города Адана во главе с председателем местного "Адыгэ Хасэ" Тураном Хагуром. Поговорить накануне концерта нам, к сожалению, не удалось, хотя очень хотелось "сделать" интервью для газеты "Шапсугия", но вокруг было очень много людей, шумно, а уже после праздника – попросту не успели: какая беседа на серьезные темы может быть во втором часу ночи? Аллах оказался милостив: Туран будет сопровождать нас до Гексуна. Ехать часов шесть. Рядом с Хагуром сидит Мугдин Чермит – разговор ожидается крайне интересный, так что все складывается как нельзя удачно.

На правах хозяина Туран искренне приветствует всю делегацию. Автобус постепенно набирает ход, Хагур берет в руки микрофон, желает всем быстрой и легкой дороги.

– Адана – второй по численности, после Стамбула, город Турции с населением в десять с половиной миллионов человек, – рассказывает он. – Это крупный промышленный и экономический мегаполис с развитой инфраструктурой. В самом городе и его окрестностях проживает порядка полумиллиона адыгов – большая общественно-политическая сила, имеющая серьезный потенциал. Наше Хасэ представляет собой не только культурный центр, мы занимаемся всем спектром актуальных проблем, волнующих диаспору: создаем курсы по изучению родного языка и адыгэ хабзэ, обучаем молодежь народным танцам, активно сотрудничаем с исторической родиной, организовываем поездки туристических групп в республики Северного Кавказа, ведем разъяснительную работу, связанную с репатриацией.

Хагур родом из аула Илькуршун – там нам только предстоит побывать. Он окончил Стамбульский университет, получил великолепное экономическое образование, работает начальником отдела в крупном коммерческом банке. Человек прагматичный, целеустремленный, знает, чего хочет от жизни и как этого достичь. Общественными делами Туран, представляющий собой некий собирательный тип настоящего современного черкеса, занимается не первый год, и это, судя по всему, доставляет ему эстетическое удовлетворение: ощущая востребованность на данном поприще, он делает все, чтобы быть полезным соплеменникам, поэтому своих сил и возможностей не жалеет.

– Долгие годы все внимание Хасэ было сосредоточено на сугубо культурных вопросах, – говорит Хагур. – Мы в числе первых открыли курсы по обучению детей и подростков адыгскому языку, у нас есть детский фольклорный ансамбль и взрослый танцевальный коллектив, но теперь этого мало. Сегодня другие реалии: необходимо развивать Хасэ экономически, без финансовых средств ни один значимый для народа проект реализовать не удастся – это теперь понимают если не все, то большинство черкесов в Турции.

При поддержке Хасэ Аданы несколько лет назад был создан общественный фонд "Гуфэс", действующий в том числе и в Адыгее. Он поддерживает интересные творческие инициативы, культурно-образовательные программы, научные исследования, разного рода полезные и важные акции – чем не пример, достойный широкого подражания?

– Любой этнос, где бы его представители ни проживали, объединяет родной язык и общенациональная идея, – размышляет Туран. – И нам пора консолидировать свои усилия, пришло время "собирать камни", возвращаться к своим истокам. Конечно, изменить прошлое невозможно, переписать историю с "чистого листа" не удастся никому, но попробовать подготовиться к будущему, приспособиться к складывающимся вокруг обстоятельствам, вполне в наших силах.

Мы говорим об ассимиляции, об утере родного языка и культурной самобытности, размышляет Хагур, тогда давайте подумаем, что можно противопоставить этому? Нельзя ведь вечно посыпать голову пеплом?! На нас губительно влияет современная цивилизация: радио и телевидение на чужом языке, для общения в обществе используем чужой язык, но почему мы перестали говорить по-адыгски в своих аулах, домах, семьях? Неужели мы враги себе и своим детям? Возродится материнский язык – возродится и этническое самосознание, наше традиционное мироощущение и восприятие. Не зря ведь наши предки погибали…

– Неоднократно бывая в Адыгее и родной Причерноморской Шапсугии, откуда род Хагур перебрался в Османскую империю, я переживаю те же чувства, что и здесь, в Турции, – признается Туран. – Сердце сжимается от боли и содрогания: как осмыслить все, что с нами сотворила история, откуда силы взять, чтобы преодолеть выпавшие на нашу долю испытания? Всякий раз, снова и снова "прокручивая" в уме подобные мысли, убеждаюсь, насколько сильна заложенная в нас предками жажда жизни. Этот ген, позволяющий многострадальным черкесам вопреки всему сохранить себя, неистребим – и это главное!

МАЛЕНЬКИЕ РАДОСТИ

Туран, находившийся под большим впечатлением от выступления "Нэфа" в Рейханлы, незаметно хочет побаловать детей. По дороге останавливаемся на обед в небольшом курортном городке Искандерун, расположенном на берегу Средиземного моря. Здесь есть возможность совместить приятное с полезным. Мальчишки и девчонки из кафе сразу устремляются на пляж. Мы продолжаем оживленно беседовать о житье-бытье, проблемах диаспоры, перспективах репатриации. Компанию нам составляют местные черкесы – за столом собрались человек пятнадцать.

Между делом по привычке открываю одну из крупных турецких газет, лежавших на столе. Все, как и везде: политика, экономика, биржевые сводки, светские новости. В спортивном разделе неожиданно натыкаюсь на интересную информацию. О чем именно идет речь понять сложно, но "зацепившую" мой взгляд фамилию читаю без труда: "Сулейман Хурмэ". Впервые вижу в официальном издании упоминание нетурецкой фамилии этнического черкеса.

– Сулейман Хурмэ стал генеральным менеджером футбольного клуба "Кайсериспор", – переводит мне содержание статьи Хагур.

Потом при помощи своего "айфона" он в интернете сразу отыскивает другую информацию о Хурмэ: родился в городе Эрзинджан, сорок пять лет, работал в ведущих командах страны.

Разговор сразу переключается на эту тему: об адыгах, добившихся в Турции успехов в самых разных областях жизнедеятельности, можно говорить часами. Эх, если бы все повернуть вспять! Представляете, на каком уровне развития был бы сегодня черкесский мир, если бы каждый его представитель работал не на "дядю" в чужой стране, а на свой собственный народ?! В который уже раз вспомнил слова художественного руководителя прославленного "Нальмэса" Мухамеда Кулова. Вернувшись из многодневных гастролей по Турции, в интервью газете "Шапсугия" он как-то произнес сокровенное: "Теперь я точно знаю: весь наш народ там, на чужбине…".

Уже ближе к вечеру Туран Хагур делает юным артистам "Нэфа" еще один подарок: они впервые побывали на знаменитой фабрике мороженого "MADO" в городе Кахраманмараш, продукция которой известна во всей Европе. Для сладкоежек тут настоящий рай, впечатления сравнимы разве что с посещением знаменитого Диснейленда. В уютном кафе можно отведать более семидесяти (!) сортов разнообразного мороженого. Но есть тут своя особая "фишка" – о ней известно только постоянным клиентам. Ради нее мы, собственно, и заехали в "MADO". Только здесь делают мороженое из… настоящего козьего молока. Вкус этого блюда трудно описать словами. Знаменитый советский пломбир, любимый с детства, лишь жалкая пародия, бледная тень, так себе "баловство". Вся штука в том, что о главном секрете этого мороженого мы узнали только в автобусе, когда фабрика осталась далеко позади. Туран долго с улыбкой наблюдал за нашими тщетными попытками разгадать состав чудного лакомства, помог Мугдин Чермит, раскрывший не дававшую всем покоя тайну…

АНЗОРЕЙ НА ТУРЕЦКОЙ ЗЕМЛЕ

Под вечер добираемся до места. В адыгском селении Язычиле настоящее столпотворение – навстречу "Нэфу" выходит большая делегация. Много молодежи. Веселые улыбки. Громкие радушные возгласы. Во главе колонны машин – автомобиль руководителя местной администрации Джингиза Меретуко. Не проехали и пяти минут – короткая остановка: ужин. Времени, как всегда, "в обрез": через пару часов в соседнем ауле Анзорей состоится большой праздник черкесской культуры, где ансамбль Мугдина Чермита будет "играть" заглавную партию.

– Анзорей – общее название трех аулов, которые вы сейчас сможете увидеть, – рассказывает Меретуко. – Это чисто сельский район, пригород Афшина, люди живут здесь своим домашним хозяйством, много фермеров, одним словом, тихая, скромная глубинка.

Под покровом темноты разглядеть селения невозможно, поэтому оставим это назавтра, сейчас все внимание предстоящему фестивалю. Проводится он уже в третий раз, говорит Джингиз, пользуется огромной популярностью, сюда специально приезжают люди из разных уголков Турции. Соберется тысяч пять народу.

Позже удастся выяснить, что под словом "фестиваль" здесь зачастую подразумевается просто большой этнический концерт. Участников может быть всего два-три, но подобный официальный статус позволяет организаторам получить финансовую поддержку от государства, привлечь максимальное число спонсоров. Чему можно по-доброму позавидовать, так это, в первую очередь, опыту проведения столь массовых мероприятий. Каждый фестиваль в Турции научились превращать в большое общественно-культурное событие. Даже на средненький по составу участников концерт собираются огромные толпы людей. Я видел фестиваль кавказской культуры в Дюздже – семь тысяч зрителей! Традиционный фестиваль в Кайсери объединяет и того больше – от десяти до двенадцати тысяч человек. Обычная зрительская аудитория в Анзорее несколько скромнее – порядка трех тысяч, но для этой части страны, расположенной вдали от крупных городов, это весьма серьезный показатель.

… Подобраться к сцене оказалось проблематичным делом: людей было не просто много – тьма-тьмущая. Если в России фестиваль – это, прежде всего, сцена и зрительный зал, в Турции интересно все что его окружает, сам антураж мероприятия, а он очень колоритный, в ярком восточном стиле.

Пока "Нэф" готовится в выступлению, пользуясь случаем, "ныряю" "в народ". Взгляд сразу "выхватывает" крупные спутниковые тарелки передвижных телевизионных станций – фестиваль будет транслироваться в прямом эфире местным телеканалом, здесь работают несколько новостных бригад, в том числе, иорданского "Нарт-ТВ". Вообще обилие журналистов – неизменный атрибут любого мероприятия в Турции. Слово "пиар" в привычном для нас понимании ко всему этому малоприменимо, главная цель организаторов – обозначить факт проведения праздника, продемонстрировать яркую самобытность и красоту адыгской культуры максимально широкой аудитории, поэтому средств на это, в отличие от нас, тут не жалеют.

– Фасапщи! Возьми, брат, попробуй! – 43-летний житель Афшина Исмаил Байрамуко был очень радушен, привычным движением выхватил из большого чиона с кипящим маслом пышущий жаром халюж и протянул его мне. – Кушай на здоровье, я вижу, ты наш, но не из местных…

У Исмаила "золотые руки": его халюж оказался чудесным на вкус – из легкого теста, с хорошо просоленным адыгейским сыром и тонким аульским дымком – настоящее лакомство! Рядом со мной выстроилась целая очередь.

– У меня дома есть небольшая пекарня, доставшаяся от отца, – рассказал Байрамуко. – Пеку турецкий хлеб, лепешки, адыгские халюжи и лукумы. Сначала справлялся один, сейчас работы хватает и мне, и супруге, и двум сыновьям. Продукцию делаем на заказ, ровно столько сколько требуется. На этом, конечно, трудно разбогатеть, но на безбедную жизнь вполне хватает. Хочешь, старшего сына покажу?

Азамат, высокий 19-летний парень в зеленой майке с изображением скалистых кавказских гор и надписью на адыгском языке "Адыгэ хэку", находился рядом – по соседству, буквально в двух метрах от нас, молодые ребята продавали товары с адыгской символикой. От покупателей отбоя не было.

– Меня зовут Орхан, а это Мурат. Мы оба из Гексуна, – представились они. – На фестиваль в Анзорей приехали впервые, в прошлом году здесь работали наши друзья, остались довольны.

На лотках – сотни вещей: футболки, кепки, сумки, флаги, вымпела, всякого рода сувениры. Здесь же книги, журналы, плакаты, диски, музыкальные инструменты.

– Сегодня это самый популярный товар, – говорит Мурат. – Молодежь сразу "сметает" все новинки, хотя это уже не простая дань моде, как, например, лет пять-десять назад, многие теперь относятся к этому с сугубо патриотической точки зрения – каждый хочет выделиться из толпы, подчеркнуть свою принадлежность к черкесам.

Не спеша, брожу по торговым рядам – чего тут только нет! Вдруг слышу звуки музыки – адыгская гармонь, барабан, пхачич – а там что?

Не дожидаясь начала фестиваля, в тесном танцевальном кругу собралось около сотни молодых ребят и девушек. Все, судя по всему, из разных мест, но друг друга понимают великолепно – джэгу льется рекой, вот с этого и нужно начинать настоящий праздник народной культуры! Увиденное не только порадовало, настроение сразу взлетело до небес – еу, адыгэ!

ФЕСТИВАЛЬНЫЕ РИТМЫ

В окружении внушительного числа журналистов главная задача – занять самую удобную точку у сцены. Протолкнуться сюда непросто, но долго ли умеючи – приходится немного поработать локтями. Наконец, я на месте, устроился, как надо, теперь можно оглядеться вокруг. Публика давно в предвкушении начала фестиваля – куда ни кинь взгляд, везде люди. Первый зрительный ряд – для "випов": руководство города, района, депутаты, бизнесмены – привычная картина. Среди самых уважаемых персон – наши: Джихан Гугож, Рахми Туна, Мугдин Чермит, Батырбий Берсиров, председатель Хасэ Афшина Аднан Шеуджен. Звучат фанфары – занавес поднят, все – началось!

В нынешнем году главным гостем фестиваля в Анзорее стал "Нэф" – наглядный показатель признания заслуг коллектива из Энема. Это, несомненно, очень почетный статус, крайне ответственный, требующий от юных артистов полнейшей самоотдачи. Впрочем, так было везде, куда приезжали воспитанники Инвера Юнуха и Сафят Сташ, поблажек они себе давать не привыкли – выкладываются максимально. Все, как обычно: придется "катать" не отдельные хореографические номера, а практически большой сольный концерт: "Удж", "Хакуляш", "Абхазский", "Тляпечац", "Тлепарыш", "Исламей" – и далее по программе. В этот же вечер на сцену вышли Сима Куйсокова и Нух Усток – их песни искренне полюбились нашей диаспоре. Как всегда блистательно выступила и любимица публики Алтын Таймэз.

… Один из стоявших рядом журналистов по имени Мехмет Таш долго смотрел на меня, видимо, тщетно пытаясь вспомнить, где мы могли раньше встречаться. Мне это удалось сразу: три года назад наши профессиональные пути "пересекались" в Стамбуле, потом в Анкаре, лично мы не знакомы, но, видимо, "примелькались" друг другу. Он с радостью записывает в моем блокноте свои координаты и электронный адрес, мол, звони, пиши, потом показывает на Алтын, вокруг которой собралась большая группа поклонников.

– Ей совсем непросто было пробиваться к известности и славе.., – договорить ему не удалось – вся масса людей сразу пришла в движение: прозвучали финальные аккорды фестиваля.

Впрочем, и без его дополнительных пояснений было известно, насколько тернистым оказался путь в искусстве талантливой певицы Таймэз. Не зная родного языка, она специально настойчиво заучивала слова старинных адыгских народных песен, которые с удовольствием исполняет на концертах, в большом кругу соотечественников. У нее серьезный и разноплановый репертуар. Алтын поет только "вживую", получая удовольствие от любимого дела и даря искреннюю радость другим. Именно это и ценят в ней люди.

В ГОСТЯХ У СЕМЬИ ТАУ

– Вы обещали и нам трех человек дать! – молодой парень был искренне возмущен тем, что его семье гостей из Адыгеи почему-то "не досталось". – Отец будет очень недоволен, мы давно ждем…
Кто-то из местных, распределяя по домам представителей нашей делегации, видимо, ошибся в своих вычислениях, но вовремя исправил положение. Наше неизменное трио – Каласав Тлеуж, Мадин Яхутель и я – молча садится в машину. Едем недолго – дорога завела нас куда-то в верхнюю часть аула. Заходим в дом. Все просто, скромно – обычный сельский быт. Нас встречает хозяин дома – Хисар.

– Мы из рода Тау, – рассказывает он. На местном диалекте распространенная кабардинская фамилия звучит как "Дау". – Супругу зовут Гуксель. У меня трое детей: старший сын Ибрагим, который привез вас сюда, младший – Абдулла, и дочь Гульбахар. Она замужем, дома бывает не так часто, как нам бы хотелось.

За неторопливой беседой время летит незаметно – уже два часа ночи. Хозяин дома приглашает нас за стол, накрытый на летней веранде: ужинайте, утром будет много времени, успеем еще пообщаться.

На следующий день мы действительно с лихвой наверстали упущенное. Пока готовился завтрак, Хисар подробно говорил о привычной жизни аула, здешних проблемах, своей семье, планах на будущее. Сам он вот уже почти двадцать лет занимается фермерством – у него свой большой надел земли, домашнее хозяйство: коровы, козы, куры. Все продукты на столе – только собственного производства. Гуксель ежедневно печет хлеб, готовит блюда адыгской кухни. Семья живет по давно привычному сельскому циклу: на каждое время года – свой фронт работ.

– Человек, привыкший трудиться, никогда не пропадет, – подчеркивает Хизар. Эта мудрая фраза звучит не столько для нас – больше для сидящих рядом сыновей. – Так издавна у адыгов повелось: прадед учил уму-разуму своего сына, тот своего, я учился тяжелому крестьянскому труду у собственного отца. Рано встаю, поздно ложусь спать. В ауле всегда работа найдется: сделал сам, помоги соседу – это нам завещали старшие.

Сыновей Хизар назвал в честь отца и деда. Ребята у него скромные, работящие. Ибрагим, который не отходил от нас ни на шаг, по-адыгски говорит практически свободно, Абдулле родной язык дается нелегко, но он старательно произносит каждое новое слово.

С веранды, где мы сидим, открывается великолепный вид на аул. Горные вершины, лес, добротные дома, поля. Метрах в ста от дома Тау – небольшая аульская мечеть, ее минарет виден даже с самых окраин селения.

– Сельским хозяйством у нас можно жить вполне безбедно, – считает хозяин дома. – Раньше намного сложнее было – самим приходилось "выкручиваться". Теперь государство заинтересовано в развитии собственной экономики, вкладывает огромные средства в поддержку фермерских хозяйств. Взять землю под эти цели сейчас не проблема – было бы желание что-то делать.

Хлеб жителям Анзорея достается тяжелым потом. Климат в этой части Турции очень суровый – значительно более холодный, чем в других областях страны. Земля каменистая, тяжело поддается обработке. Но самая главная проблема – острый дефицит воды. Централизованного водопровода здесь до сих пор нет, поэтому все по старинке – спасаются благодаря колодцам.

– Это мы крепко-накрепко к земле "приросли", уже иначе себе жизнь не представляем, наша молодежь хочет совершенно другого, – продолжает рассказ Хизар. – Может быть, и правильно: всегда нужно стремиться к большему, смотреть далеко в будущее. Пока возможности наши ограничены, но не всегда же так будет. Я Ибрагиму постоянно говорю: чтобы почувствовать себя настоящим черкесом, ты должен хотя бы раз увидеть родину предков. Поезжай, осмотрись, нам расскажешь. Потом Абдуллу отправим на Кавказ. Он вот-вот школу закончит – только жить начинает…

Очень хочется поддержать этот искренний порыв Хизара. Хотя с расставленными им акцентами все же не могу согласиться. Не дети в одиночку должны отыскать сокровенный путь на историческую родину – он, отец, глава большого семейства, уважаемого в этих местах, должен встать впереди своих отпрысков. Только так, и никак иначе! У рода Тау есть особый твердый характер, несгибаемая воля, стальной внутренний стержень – иначе не воспитал бы он знаменитого олимпийского чемпиона по борьбе Хасанби Таова. Да и разве можно вечно сидеть в турецком Анзорее, неужели не хочется своими глазами увидеть его тезку – селение Анзорей в Кабардино-Балкарии? Ох уж, эти тернистые дороги адыгского разума!

АИСТ – СИМВОЛ ВОЗРОЖДЕНИЯ

У нас опять походное настроение – пора в дорогу. Проводить гостей вышло все семейство Тау. Впервые увидели мы и старшую хозяйку дома – мать Хизара, 92-летнюю Шадию. Она строго соблюла все законы адыгагъэ – появилась в самый важный момент.

– Я буду просить Аллаха, чтобы он сделал ваш путь легким, пусть вам сопутствует только удача! – произнесла она на прощание. – Пусть будут счастливы ваши дети! Пусть наш народ увидит более светлые и добрые времена…

К автобусу идем пешком через весь аул, есть возможность все подробно рассмотреть. Жизнь здесь, кажется, замерла на одном месте. Такое ощущение, что мы не в чужой Турции, а где-то в Адыгее или Кабарде, где все близкое и родное – тот же воздух, особая, как-то экологически чистая аура обычного черкесского селения. В самом центре Анзорея, на высоком столбе свили себе гнездо аисты. Это очень добрый знак. Белые птицы, известные своей благородной красотой, издавна считались символом мира, чистоты и возрождения жизни. Раз они здесь – наших собратьев ждет счастливое будущее, а значит, слова старейшей жительницы Анзорея Шадии Тау обязательно окажутся сбудутся!

СЕГОДНЯ ТАК, А ЗАВТРА КАК БУДЕТ?

К автобусу постепенно "стекается" весь аул. Вокруг артистов "Нэфа" собирается местная молодежь – они никак не могут наговориться, обмениваются сувенирами, номерами телефонов.

Старшие в деталях обсуждают прошедший фестиваль. В этом году получилось совсем неплохо, считает сидевший рядом со мной мужчина по имени Мухамед, но что будет на следующий год?

– Турецкие власти демонстрируют свою открытость, готовность поддерживать культуру национальных меньшинств, хотя в целом это мало кому нравится в этой стране, – говорит он. – Это во многом вынужденная для них мера. Сегодня государство относится к данной теме достаточно демократично, но кто знает, что будет завтра, послезавтра, через несколько лет? Не начнут ли власти вновь "закручивать гайки" как это уже бывало?

Местные адыги по известным причинам многое перед гостями не договаривали. С одной стороны, наверное, не хотели "грузить" нас своими проблемами, с другой – здесь до сих пор принято говорить вслух с некоторой оглядкой: никто не знает, как это отзовется. Высказанные опасения не лишены оснований. Например, на следующий год Анзорей может лишиться огромной поляны, на которой традиционно проходит не только сам фестиваль адыгской культуры, но и все общественно-массовые мероприятия. Официальная причина – власти "добровольно-принудительно" выкупают у селения этот участок земли под разработку большого песчаного карьера, на самом деле у них иные цели – сугубо политические, считают аульчане.

– Другого подходящего места, где можно было бы одновременно собрать такое количество людей – более трех тысяч человек, у нас нигде в округе нет, значит, фестиваль придется закрывать, а благородная идея умрет, – горько размышляет Мухамед. – Власти настойчиво требуют своего. Мы, конечно, будем использовать все законные возможности, чтобы не допустить изъятия нашей земли, но удастся ли серьезно противодействовать государственной машине?

ПОЧЕМУ ВЫМИРАЮТ НАШИ АУЛЫ?

Джингиз Меретуко везет нас в Язычиле. Проезжаем первый Анзорей, затем второй, третий. Среди добротных и крепких домов, построенных в традиционном горском стиле – из камня, видны полуразрушенные строения – заколоченные окна и двери, покосившиеся заборы. Население стремительно сокращается – всего семей двести тут осталось.

– Это давно покинутые дома, – говорит Меретуко. – Там даже колодцы высохли. Наши аулы постепенно превращаются в дачные поселки. Особенно больно смотреть на это зимой, такое ощущение, что все вымерло. Селения оживают только летом, когда сюда из города возвращается молодежь. Горько, страшно…

Где-то я это уже видел. Схожие аналогии возникают сразу. На Черноморском побережье, в родной Шапсугии, несколько таких вот своих "Анзореев". В горном ауле Лыготх, некогда одном из старейших на территории Сочи, сегодня осталось всего два десятка семей. Здесь нет даже магазина, не говоря уже о прочих благах современной цивилизации. Покинутые дома – лет тридцать назад жители начали уезжать в поисках работы и лучшей городской жизни, теперь охотно скупают падкие на древний кавказский колорит "новые старые русские". Для них здесь раздолье – настоящий заповедник с уникальной природой и чистейшим воздухом…

В этом же ряду оказался и аул Большое Псеушхо. О том, что он еще четверть века назад считался самым большим шапсугским селением на побережье, теперь помнят только старожилы, не по своей воле ставшие последними из ушедших. В нашем конкретном случае к такому положению привел целый комплекс причин: низкий уровень национального самосознания, социальные проблемы, усугубляющаяся нравственная деградация, и как следствие – повальная безработица, нищета, пьянство и алкоголизм, ставшие настоящим бичом для народа. Все это, судя по увиденному в Анзорее, вполне применимо и в здешних условиях. Иначе тогда почему вымирают наши аулы?

– Три года назад мы решили создать свое Хасэ, – рассказывает Аднан Шеуджен. – Объединили усилия трех аулов Анзорей, селения Язычиле и города Афшин. Справиться с проблемами можно только сообща – поодиночке не выжить в этом мире…

Фестиваль в Анзорее тоже детище Хасэ. Начинали с малого: нашли подходящее место, обустроили, "подтянули" спонсоров. Теперь Шеуджен и его единомышленники убеждены: идея оказалось успешной, а сам проект очень перспективный.

– Большинство зрителей, сидевших вчера в зале – турки, – продолжает Аднан. – Мы специально приглашаем их в гости, чтобы дать возможность познакомиться с нашей культурой, традициями, обрядами, национальной кухней. На первых порах народ шел неохотно, теперь приезжают отовсюду – видно, очень нравится. Значит, мы на правильном пути. Наша цель – продемонстрировать максимальную открытость. Чем лучше нас будут знать окружающие, тем полезнее это для общего дела.

ИЗ ЯЗЫЧИЛЕ – С МУЗЫКОЙ

Просто так нас отпускать не хотели. Сейчас будет джэгу, пообщаемся, потом пожелаем вам счастливой дороги, говорит Меретуко. У здания старой школы в Язычиле в течение получаса собирается человек двести. Гармошки, барабаны, пхачич – все, как полагается. Не теряя времени, молодежь сразу устремляется в пляс – аж пыль стоит столбом. В самый кульминационный момент неожиданно раздаются пистолетные выстрелы в воздух – к подобному изъявлению радостных эмоций здесь, видимо, давно привыкли, такое ощущение, что ходить без оружия у местных черкесов считается дурным тоном.

Танцуем часа полтора. Прощаемся с радушными хозяевами. Садимся в автобус. Аднан Шеуджен едет с нами.

ВСЕ ПО ПЛАНУ

Мы опять в Гексуне. Вечером концерт – нам дают отдохнуть часа три. На ночлег устраиваемся в общежитии местного медресе. Смотритель – турецкий чеченец, немногословный, но очень радушный старик, видимо, никак не ожидал увидеть у себя в гостях черкесов из России, долго хлопал глазами, глядя на нас, о чем-то молил Аллаха.

Порядки тут, как оказалось, очень строгие, все по расписанию – духовное училище, как никак. Нам в этот день многого и не нужно – просто отоспаться бы, завтра вновь в дальнюю дорогу.

Аднан успокаивает: зал готов, зрителей будет много, так что все идет строго по плану. Вечером на концерт "Нэфа" в городской универсальный спортивный комплекс придут почти полторы тысячи человек. Среди почетных гостей – вся местная элита: мэр города Джамалетдин Демирдже-оглу, депутаты, бизнесмены, руководители крупных предприятий.

– Я готов стоя аплодировать этим талантливым детям, – подчеркнул после выступления ансамбля из Адыгеи мэр Гексуна. – Я видел их на фестивале в Афшине, потом в выпусках местных новостей, специально пришел и сегодня – у вас очень красивая, совершенно уникальная культура, котором можно только искренне гордиться и восторгаться!

На улице ко мне подошел мужчина, долго говорил о своих впечатлениях от концерта, он буквально светился радостью.

– Меня зовут Надир Паунеж, – представился он. – Я родом из небольшого селения Камщик, где проживают 120 адыгских семей, работаю налоговым инспектором в Гексуне. Скажи, а можно договориться, чтобы "Нэф" и к нам в аул заехал? Мы все сделаем как нужно, не пожалеете!

Он долго не хотел слышать очевидных доводов, мол, все расписано, у нас нет ни часа свободного времени, потом, несколько успокоившись, произнес:

– Как мне же отблагодарить этих детей? Я тут ящик персиков привез, передай, пожалуйста, им, пусть порадуются…


Анзор НИБО.
Фото автора. 

Анзор НИБО