«На уровне посольства вопрос не решить»

Лидеры черкесской диаспоры Сирии просят российское руководство помочь ее представителям в возвращении на историческую родину. Об этом радиостанции «Голос России» рассказал сенатор от Кабардино-Балкарии Альберт Кажаров по итогам визита в Дамаск, который прошел 16–19 марта.

Направить в Сирию парламентскую делегацию было решено после соответствующего призыва властей Адыгеи к Федеральному собранию РФ.

Делегация встречалась с послом России в Дамаске Азаматом Кульмухаметовым и с руководством Черкесского благотворительного общества (объединяет представителей всех народов Северного Кавказа, причисляющих себя к черкесской диаспоре Сирии). Это потомки переселенцев, которые бежали на Ближний Восток в XIX веке. Также делегация посетила пригород Дамаска Кудсия, где компактно проживает часть черкесской диаспоры, насчитывающая 8 тысяч человек. Всего, напомним, в Сирии живет от 50 до 100 тысяч этнических черкесов.

По словам Кажарова, в ближайшее время в Россию готовы приехать около 300 этнических черкесов. Теперь делегация готовит свои предложения для МИДа и ФМС.

О том, в каких условиях оказалась черкесская община Сирии и что нужно сделать для желающих переехать в Россию, в интервью газете ВЗГЛЯД рассказал участник поездки, глава общественного движения «Адыгэ Хасэ – Черкесский парламент» из Адыгеи Адам Богус.

ВЗГЛЯД: Адам Шугаибович, вы только что побывали в Дамаске. Правда ли, что в последние дни перестрелки звучат в пригородах и даже внутри самой столицы? Вы сами видели какие-либо признаки вооруженного конфликта?

Адам Богус: Мы слышали и практически наблюдали два террористических акта, которые произошли 17-го числа. Перестрелки мы не наблюдали. В ночь на 19-е мы уехали из Дамаска, до нас дошла информация, что под утро начались перестрелки. Представители черкесской диаспоры, с которыми мы встречались, сообщили нам также о двух взрывах на севере страны в городе Алеппо.

ВЗГЛЯД: Вам удалось лично пообщаться с лидерами черкесской диаспоры. Среди них были только лояльные к властям или и те, кто настроен критически?

А. Б.: Мы тем и занимались, что общались с лидерами и представителями диаспоры. С лидерами мы встретились в начале визита. На последней встрече присутствовали около 300 человек, зал был набит. К властям они проявляли даже чрезмерную лояльность, потому что все их выступления, особенно людей старшего поколения, начинались с высказывания благодарностей правительству и народу, который их приютил. Они традиционно были опорой власти, были приближены к ней до этих стычек и переворотов. Многие в прошлом были госслужащими. На встрече присутствовал вице-губернатор, замминистра финансов Сирии, был действующий генерал.

ВЗГЛЯД: Что их вынуждает к бегству из страны? Они подвергаются гонениям?

А. Б.: Да, конечно. Все началось с обращения сирийских черкесов к руководству России и Карачаево-Черкесии, где они просили помочь переехать в Россию. В связи с этим обращением мы провели съезд. Очень активно обсуждали. При этом высказывалось мнение, что нет достоверного подтверждения, что это письмо подлинное, что оно написано представителями черкесской диаспоры, а не кем-то сфабриковано. Но на встречах в Сирии появился молодой парень, который сказал, что он был автором и инициатором и что он собирал подписи. Все подписанты – его друзья или родственники. То есть это настоящее обращение.

На одной из встреч выступила беженка из Хомса. Она сказала, что ее дом разрушен. Она с двумя детьми и мужем перебралась в Дамаск. Черкесский менталитет не позволяет просить помощи у родственников, а им кушать нечего. Она говорит, что дети погибнут от голода. Входивший в делегации сенатор от Карачаево-Черкесии Вячеслав Дерев пригласил ее в Россию и обещал личную помощь.

Но вы понимаете, что личная помощь отдельным людям такой массовый вопрос не решит. В разрушенном Хомсе, где жило больше всего черкесов, не функционируют комиссия по беженцам и органы власти. А когда они обращаются в наше посольство и консульство за визами, им говорят, что по законодательству надо собрать массу документов. Например, справку об отсутствии судимости. Ее дает полиция, но никакой полиции в Хомсе нет. Соответственно, им отказывают.

Все черкесы в Хомсе лишились работы, многие потеряли жилища. Под Хомсом было 11 сел – теперь все они беженцы. Из других районов тоже много беженцев.

Повстанцы подбрасывали в дома черкесов листовки на арабском. Нам показали одну. Там говорится, что черкесы должны их поддержать, или после свержения Асада всех их уничтожат. Это, действительно, так и есть. Сначала мы узнали об этом от делегации, которая ранее приезжала из Сирии. Потом, когда мы приехали в Сирию, узнали это напрямую от людей. В некоторых черкесских деревнях уже появились вооруженные группы повстанцев. Они делили между собой их жилища. Представляете, люди живут в своих домах, а группа бандитов рассуждает, как поделит эти дома, когда их перебьет.

ВЗГЛЯД: По разным данным, община составляет от 50 до 100 тысяч человек. Ваш коллега по делегации сенатор Альберт Кажаров сообщил, что в Россию пока захотели переехать только 300 человек. Стоит ли ожидать, что число увеличится?

А. Б.: Наверное, не человек, а семей. Тем не менее количество желающих переехать оказалось меньше, чем мы ожидали. Им оказалось трудно отрываться от корней. Старики не хотят. Они говорят: «Мы здесь родились, мы здесь и помрем». Молодежи трудно бросать родителей. Трудно оформить и собрать документы – 80% просьб диаспоры связаны с оформлением документов на выезд. У многих, у кого было российское гражданство, документы теперь просрочены. Процесс замены просроченного паспорта оказывается очень сложным. На это уходит у посольства полтора года. В нынешней ситуации это огромный срок, равнозначный приговору.

Сказать, сколько точно людей хотят переехать, сложно. В основном желают переехать люди, которые оказались в зонах столкновений. А с ними мы не встречались вовсе, потому что ехать туда было небезопасно, программа визита этого не предусматривала. Наша информация опирается на контакты с черкесами в Дамаске. А если брать всех черкесов, которые проживают в Сирии, общая картина, может быть, несколько изменится.

ВЗГЛЯД: Как вы думаете, МИД РФ даст добро на возвращение черкесов?

А. Б.: У меня сложилось двоякое ощущение после визита. Я четко представлял себе, сколько людей желают вернуться, но в каком они положении, не знал. Желающих много. В ходе нашей поездки какой-то американский сенатор обратился к президенту США Бараку Обаме, который в течение 24 часов заявил, что они готовы их принять. Черкесы на встрече говорили, что не хотят ни в какую Америку и Европу, потому что после семидневной израильской войны многие из них уехали в Европу и оказались недовольны, и тоже хотят в Россию.

Такой положительный настрой, с одной стороны, меня обрадовал. С другой стороны, в результате встречи с консулами я понял, что на уровне посольства вопрос не решить.

По этому вопросу в Адыгее создана республиканская комиссия. Я был членом этой комиссии. Мы начали разбираться, как с юридической и правовой точки зрения можно осуществить этот переезд. Руководитель республиканского отделения ФМС дал понять, что существующие механизмы рассчитаны на мирное время. Человек приезжает в Россию, подает заявление, которое должно рассматриваться три месяца. Через месяц заканчивается срок туристической визы, поэтому человек должен вернуться, только оттуда узнать решение и, если оно положительное, переехать.

Если человек приезжает в Россию в период этого обострения, то это отслеживается всеми сторонами. Такой шаг не приветствуется властями Сирии, потому что они считают, что в такой критический момент черкесы должны их поддерживать. А повстанцы тем более недовольны. Все, что связано с Россией, они воспринимают как красную тряпку в связи с вето, которые Россия накладывала на резолюции по Сирии в Совбезе ООН. К людям, которые хотят уехать в Россию, они относятся враждебно. Приехать в Россию, оформить документы, потом вернуться в Сирию и ждать решения ФМС практически невозможно.

А в посольстве говорят, что выполняют существующие законы и готовы помочь всеми силами в рамках существующих правил. Без их нарушения помочь людям перенести эти испытания невозможно. Даже если будет добрая воля МИДа. Поэтому, мне кажется, должен быть узаконен особый порядок через Госдуму. Надо принять какое-то положение для таких чрезвычайных ситуаций или в порядке исключения для всех российских соотечественников. Это может быть временная норма. В российском законодательстве есть механизм по отношению к беженцам. Но ФМС не готова принять, допустим, сразу 30–40 тысяч людей, если все черкесы захотят переехать.

Каншоби Ажахов, президент Международной Черкесской Ассоциации
Цель поездки была изучать проблему на месте. Хотя на 90% проблему мы знаем, потому что у нас есть репатрианты, которые здесь живут, и студенты, которых достаточно много оттуда. Мы общаемся с черкесской диаспорой, их руководством. Но благодаря поездке мы получили возможность обсудить непосредственно с посольством те детали, о которых мы говорим. И по результатам поездки мы сформировали предложения Совету Федерации. Конечно, есть непростые проблемы, неясно, как их решить. В принципе, можно законы поменять. Но как все сложится на самом деле, сказать сложно. Это будет решать власть. Но предложения у нас есть, и мы внесем их официально // ВЗГЛЯД

© Взгляд 

Андрей Резчиков

• репатриация
• сирия