«Медведь — умное животное, он уже давно ушел»

Объясните, идет ли вырубка ценных пород деревьев и краснокнижных растений? И выбирают ли гравий из реки Мзымта?

Выборки гравия из Мзымты в промышленных объемах нет. Это была проблема 2009 года. Действительно, там незаконно тогда добывался гравий, но сейчас этого нет. Может быть, конечно, есть единичные случаи, когда дядя приехал с грузовиком, накопал себе и убежал. С 2008 года создана рабочая группа, которую возглавляет министр природных ресурсов, куда входят и Фонд защиты дикой природы, и «Гринпис», и мы теперь раз в квартал собираемся, все болевые проблемы обсуждаем. И все согласились, что сейчас таких нарушений нет.

А то, что в 2009 году из Мзымты выбирали гравий в промышленных объемах на стройку, это не повредило реке?

Есть нормативный ежегодный сток ПГС реки. Определенное количество гравия можно добывать. Если русло не расчищать, то это приведет к заторам. Но другое дело, куда этот гравий везти: либо его украсть, либо все-таки перевезти на ту территорию, где идет застройка. Надо завозить его на пляжи. Эти работы ведутся. Но в определенный период времени это было воровство гравия. И лично министр Трутнев обращался в Генеральную прокуратуру.

А кто воровал — граждане или компании?

Строительные компании. Они для своих нужд добывали сырье. Это не было связано с олимпийской стройкой.

Но в 2009 году уже шла олимпийская стройка.

Проектирование было. Стройки как таковой еще не было. Там подключалась даже ФСБ, была большая операция, пресекли. Те компании отстранили. Вот это была проблема. Есть еще одна проблема. Строится совмещенная автомобильная дорога на Красную Поляну. Экологи говорят, что нарушена экосистема. Да, безусловно. И это признали и государство, и экспертиза, что воздействие на реку огромное. Это правда. Этого никто не отрицает. Другое дело, что делать с этим, как устранять последствия.

Сейчас идет гидравлическое моделирование: в Питере в масштабе 1:50 сделана модель всей реки. Там оцениваются естественные притоки, естественные сооружения, на эту модель льют из емкостей, смотрят, как это размывает или не размывает берега, и с учетом этого их укрепляют. То есть учитывается устойчивость возводимых сооружений. Устойчивость реки, чтобы, не дай бог, не затопило территорию, где пройдут Олимпийские игры. Второе — материал берегоукреплений. Там практически нет бетона, везде пробковый камень. И там естественная фильтрация. То есть очень много экологических плюсов именно в такой системе устройства. Дальше. После того как стройка закончится, начнется этап рекультивации. До 2013 года мы должны провести все необходимые работы. Это восстановление земли, нарушенных территорий, эрозии, разрушения берега. А к 2012 году начнем выпускать малька в реку, и этому и наши экологи, и международные много внимания уделяют.

А какая гарантия, что к концу 2013 года это все будет восстановлено?

Гарантия есть. Во-первых, все предусмотрено проектом. Без этого объекты не могут быть введены в эксплуатацию, пока не выполнены все обязательства, в том числе этап рекультивации. Все крупнейшие игроки — «Олимпстрой», РЖД, «Роза Хутор», «Горная карусель», «Газпром», которые работают на реке, подписали меморандум о восстановлении экосистемы реки. Поэтому есть политическая декларация, есть техническая часть. Из многих кубиков состоит вся эта механика. Какая еще проблема?

Вырубка краснокнижных деревьев.

Вырубка. Меня часто спрашивают, какое воздействие на экологию города оказала Олимпиада. Во-первых, город имел огромное количество экологических проблем, которые не решались с 1930–1950-х годов прошлого века. Вот как закончили в 1960-х годах строить город, так больше ничего экологического не строили — ни очистных сооружений, ни водопроводов. Ржавые, дырявые водопроводы — это нерациональное использование природных ресурсов. И у нас с дорог все сливается в море без очистки. Нет очистки ливневой канализации в городе, в Центральном районе. А в олимпийской программе все это есть. И это к 2013 году будет выполнено. Без этого город никогда не станет всемирной морской здравницей. Олимпиада — это единственный шанс, никогда бы в Сочи все это не реконструировалось. Пять очистных сооружений, глубоководные выпуски, то есть все сбрасывается по глубоководной трубе в море на две мили. Сейчас там, естественно, все через пять метров льется. Хорошо еще, что туда уже очищенные стоки поступают, это не так страшно. Так что не так много людей, которые понимают, как в городе все плохо было с коммунальными системами. Для города Олимпиада — это второе дыхание. Вы видели, что творится на дорогах? А еще два года назад здесь через центр ездили грузовики, потому что не было другой дороги. Весь поток, который идет на Абхазию, Адлер, шел через центр города. Сейчас в городе не стало грузовых автомобилей. Сейчас сделают дублер Курортного проспекта, уже закончат через год, то есть будет вторая, серединная, дорога. В четыре раза шире, чем та, которая существует.

С другой стороны, стройка идет и в национальном парке. Ни одна Олимпиада не строилась именно так. Это уникальный случай. И это является причиной дискуссий.

Еще бы.

Вот дорога совмещенная, например, она не может быть под 90 градусов. Она идет, она петляет, но ее по возможности сдвигают от берега к берегу. Но невозможно ее построить и все проблемные участки сохранить. По одному участку, где были реликтовые самшитовые леса, сделали эстакаду. Вместо того чтобы насыпь сделать, дорогу на опоры подняли — чтобы лес сохранить. И Фонд дикой природы поддержал эту идею. Да, частично рассекли территорию леса, но это позволит потом под мостами ему срастаться. Так что воздействие есть, но небольшое.

Решение более чем экологичное. Это такие индивидуальные решения, которые принимаются именно здесь. Никто никогда не думал об этом. Да, рубка ведется. Обсуждали этот вопрос с экологами, министр приезжал еще в 2009 году. Вот тут проходит трасса, она никак не обойдет. Попадают редкие, ценные виды пород. Они занесены в Красную книгу. Получаем разрешение. По законодательству, чтобы срубить что-то, ты должен компенсацию сделать, и не деньгами. Ты должен в три раза больше посадить таких растений.

А где вы их возьмете, если они краснокнижные?

В питомнике выращиваются специально. Все предусмотрено проектом освоения лесов. Количество деревьев пересчитывается, составляются акты, Росприроднадзор дает разрешение на вырубку, но ты обязан высадить территорию в три раза больше. Под контролем национального парка. Достаточно жесткие условия, но другого варианта нет.

И много высадили?

Около пяти кварталов лесничества, именно вновь высаженного. Приживаемость разная. Если не прижилось растение, ты обязан его компенсировать заново. И так в течение семи лет ты наблюдаешь, потом передаешь национальному парку. Территория огорожена, чтобы скот не зашел, чтобы не вытоптал. У нас приживаемость — 95%.

А что туда пересаживали?

Черешня, вишня, каштан. Это ценные породы, которые запрещены к рубке. Потому что в лесу необходим корм для кабана, для животных. Все, что попадает в зону сноса, у нас компенсируется с коэффициентом 3.

Там, где идет строительство, наверняка исчезают популяции каких-то животных, которые там всегда были.

Очень много было рассказов про медведей. Мол, истребили место обитания медведей. Но, когда разговариваешь с теми же специалистами, которые себя медвежатниками считают, они говорят: да медведь — умное животное, он уже давно ушел. Как только началось освоение, техника появилась, так он ушел. Он не истреблен, просто поменял место обитания.

Я понимаю, что речь идет не об истреблении. Но то, что животное ушло,— это тоже экотрагедия. Оно ведь уже не вернется.

Ну а зачем ему возвращаться? Он перешел четыре квартала и сидит не в Краснополянском лесничестве, а чуть дальше, возле Аибги. Для него-то границ нет.

Экологи говорят, что в Нижнеимеретинской долине какие-то цапли исчезли, которые всю жизнь там летали, а сейчас больше не прилетают. А у них навигация в генах заложена.

И что ж тогда они не прилетают, хотя навигация в генах?

Да потому, что вся долина — стройка.

Смотрите, там проблема есть, и она на слуху. Там создается орнитологический парк. Был один пруд, лебяжий, и были Черепашьи озера, так они назывались. Все остальное — мелиоративная система, бывшие колхозные поля. Птицы садились вот на этот пруд лебяжий и садились в устья рек. Ну у птицы, понятно, навигация, но это не GPS, она никогда не сядет там, где нельзя. Она видит «зеркало» и садится на зеркало воды. Но она точно не радиоуправляемая машина. А если тут шум и стройка, она смещается в сторону, на другое «зеркало». Она не погибла, а просто сдвинула маршрут. Поэтому есть проблема для аэропорта сейчас, потому что птица стала смещаться в ту сторону. Но сейчас она вообще ушла на Псоу. Поэтому, когда орнитологи посмотрели, где будет стройка, они сказали: антропогенное воздействие будет, поэтому нужно обязательно эти пруды восстановить. Стройка закончится, «зеркало» будет, птица увидит и сядет. Дальше еще два пруда строятся — это пруды-регуляторы, еще два «зеркала» появятся. Это тоже все войдет в состав орнитологического парка. Поэтому на самой территории олимпийской зоны площадь поверхности воды будет больше. Вот другое дело, что птица уже уходит, по наблюдениям орнитологов, на Псоу. Это километров 15 отсюда, теперь надо на Псоу создавать заповедную зону, чтобы маршруты движения птицы не изменились дальше.

Расскажите про леопардов.

Хорошая история.

Говорят, что изначально Фонд дикой природы обязал Россию восстановить популяцию леопарда, но купили не пару, а двух самцов. И после этого пришлось покупать еще самок. Мол, Потанину пришлось платить за все это удовольствие.

Расскажу, как было. Фонд дикой природы предложил очень интересный проект, но он был не государственный, он был рассчитан на частных инвесторов. Надо было восстановить популяцию переднеазиатского леопарда. Случай беспрецедентный. Нигде в мире не удавалось восстановить популяцию дикой кошки.

Этого вида уже не существует в России?

Говорят, что лет 20 назад еще видели этих леопардов где-то в Кабардино-Балкарии. А ареал обитания сегодня — Туркменистан, Иран, это все единая популяция. А потом решили поддержать эту идею на федеральном уровне. Сделали государственную программу. Владимир Владимирович любит животных. Собрали ученых Академии наук, Общество международных зоопарков, искали популяцию близкую, собирали материал в зоопарках, чтобы найти хоть какую-то кошку, которая есть в природе и которая идентична. Понятно, что есть в Туркмении и в Иране, но хотели найти где-то в зоопарках. Первый этап — это создать потомство. А уже потомство, которое не видело людей, отдельно воспитывают и через два года выселяют в заповедную зону. Интересная программа. Не нашли кошек в России и тогда решили искать за границей. Обратились в Туркменистан. Туркменбаши тогда согласился, сделали клетки, вольеры и поймали двух кошек. Оказались самцами — они большие охотники, чем кошки, вот и попались.

И сколько это стоило?

Три копейки. Эти животные не продаются, их нельзя продавать, но можно передавать, и передача от государства к государству санкционируется международной конвенцией по контролю за перемещением ценных и редких животных СИТЕС. Заплатили только за самолет, клетки, за транспортировку. Привезли сюда. Президент Туркмении сказал: ну я им еще потом кошек найду. Искал, не нашел, а время идет. Коты скучают. Решили просить у Ирана. Провели переговоры, Трутнев встречался с руководством Ирана, договорились, что Иран нам даст двух кошек. И ставили условие, чтобы были кошки. У них одна кошка была уже в каком-то заповеднике, они ее отдали, а вторую отловили. Потом наши академики РАН туда поехали, делали заборы крови — чистая, больная, не больная.

Кошек тоже бесплатно отдали?

Нет, и это не секрет, взамен мы отдали тигров в Иран.

Каких?

Сибирских тигров, чтобы восстановить утраченную популяцию в иранской провинции Мазендран. Это целая большая программа. Но это не торговая программа, а научная. Я присутствовал на всех этих этапах, со стороны это выглядело где-то как анекдот, но внутри все было серьезно. Переговоры с Ираном, вы же понимаете, это не шутка. МИД подключался.

Эти тигры погибли, кажется?

Да, самец погиб. От заражения сапом. Одну из наших кошек привезли из Ирана — худая, бледная, лапа подбитая. Не знали, выживет она или нет. Отъелась. Она могла погибнуть. А теперь у нее шанс есть.

И что сейчас с этими кошками?

Двух котов завезли в 2009 году, двух самок — в 2010-м. Сейчас уже есть видео, можно посмотреть, как кошки там интересуются друг другом.

То есть их еще не свели?

Их пытались свести, но одна кошка молодая, повела себя неправильно. Кошка — животное самостоятельное. Она не любит чужую территорию. А если бы их высадили всех в одну, они давно бы съели друг друга. Они живут в разных вольерах, их сводят, рядышком вольеры, они принюхиваются, привыкают к запаху, полгода их готовят, когда у них начнется период брачный, потом приезжают туда ученые, смотрят, наблюдают и говорят, можно или нельзя выпускать. Это целое искусство. Сблизили их, один самец вокруг кошки бегал, полкурицы съест, полкурицы в клетку принесет. А она, молодая, спрыгнула, села и в сторону другого кота смотрит, генерала. И когда этот молодой кот понял, что она смотрит в сторону другого кота, он рвал и метал. Это целая жизнь.

И какая их дальнейшая судьба?

Там есть два пути. Либо все произойдет естественным путем, либо осеменят искусственно, а потом, когда кошка забеременеет, котят уже будут выпускать в большой вольер (там шесть вольеров по одному гектару), там она будет их воспитывать до двухлетнего возраста, учить ловить, охотиться. Но людей они видеть не будут. Туда им будут запускать животных, кроликов, а она будет котят учить охотиться.

Все равно не свобода, если это вольер.

А через два года этих молодых кошек перевезут в кавказский заповедник, там излучина реки, чтобы они не могли через воду перейти. И там сейчас готовится кормовая база, кабанов разводят. Программа уникальная. Люди сидят там, собираются ученые и думают, как правильно поступить. Если все получится, это будет впервые, чтобы кто-то сумел восстановить популяцию животных. Такого никогда не было. Помните, американцы перед Олимпиадой в Лос-Анджелесе кичились своим символом — орланом, но он у них за неделю умер. Это был такой шок культурный для всей Америки. Запасной, правда, у них был, они его и подсадили.

А сколько это стоит государству?

Содержание кошек — около 10 млн в год: обслуживание, ветеринары, у них же там и уникальное оборудование медицинское. Московский зоопарк приезжал сюда, делился опытом, врачи приезжали. Из зоопарка ездили в Иран, смотрели кошек, обследовали. Зубы лечить приезжают ветеринары из зоопарка.

То есть они все равно людей видят.

Второе поколение не увидит. Было два варианта: либо ничего не делать, либо попытаться что-то сделать. Интересный проект. Восстановить популяцию, истребленную в 30-е годы. Но если мы считаем, что естественный процесс — истребление, тогда ничего не надо делать.


© Коммерсантъ
На фото (1tv.ru): Глеб Ватлецов. 

Ольга Алленова

• западный кавказ
• краснодарский край