Навечно с родной землёй
В Нальчике на 58-м году жизни скоропостижно скончался известный общественный деятель, поэт, репатриант Бабуг Эргун. Кабардинец по национальности, он являлся представителем четвёртого поколения покинувшего родину предка Асхада Бабуг. Родом они были из Бабугей – ныне Сармаково Зольского района.
Прощальное слово о друге - поэте, репатрианте Бабуг Эргун.
Эргун гордился тем, что несколько поколений их фамилии в Турции не ассимилировались, не забыли родной язык, традиции, обычаи, не были женаты на турчанке или представительнице другой национальности. Турецкие адыги любят это подчеркнуть.
Б. Эргун родился в 1964 году в Турции, в селе, которое переселенцы назвали Старый Бабугей. В Турции всё должно было быть турецким: такая жёсткая национальная государственная политика, проводимая правительством почти до середины прошлого века, привела к тому, что многие черкесы не помнят своих фамилий и мест, откуда они родом. Даже адыгские названия сёл, где они компактно проживали, поменяли на турецкие. В то время трудно было представить, что когда-нибудь эта политика поменяется и откроется дорога к родному языку. В условиях тотального господства только одной нации с её культурой и языком многие достаточно быстро забыли о своём происхождении и на вопрос: «кто вы и откуда родом» отвечали – «дед был с Кавказа». Среди множества проблем современной адыгской диаспоры эта самая актуальная. В приватных разговорах люди с болью говорят, что потеряли навсегда не только родину, но и память о ней.
Политическое возрождение адыгской диаспоры в Турции относится к пятидесятым годам прошлого века, когда в конституцию страны ввели право граждан на свободу слова на любом языке, а не только на турецком. Тогда в Стамбуле стала выходить газета «Кафдаги» (Вершины Кавказа), журналы «Кафкас дергиси», «Кафкас Меджмуасы», «Ени Кафкас». В вузах Анкары и Стамбула в то время училось много прогрессивной адыгской молодёжи. Бабуг Эргун закончил в Турции институт электроники, работал по специальности. Но с юных лет он остро ощущал, что живёт в чужой стране и своим там никогда не станет. Он считал трагедией для народа жить вдали от исторической родины. Именно обострённое восприятие исторической трагедии нации побудило его сменить профессию, взяться за перо, чтобы выразить свою боль и тоску, призывая свой народ хранить язык и традиции адыгов.
Бабуг Эргун в двух адыгских Хасах создал классы по изучению родного языка и продолжительное время работал там учителем, преподавал уроки по собственной программе. Работа Навечно с родной землёй эта заключалась не только в том, чтобы научить писать и читать, он вкладывал в молодёжь каноны национального этикета, рассказывал историю народа. Свои мысли и чувства он излагал в коротеньких рассказах, стихах, новеллах, которые издавались на турецком и черкесском языках.
Бабуг Эргун был политиком – все годы находился в Хасэ. Последние пять-шесть лет работал официальным представителем Каффед в МЧА. Он был просветителем, видным общественным деятелем, наставником молодёжи, хорошим поэтом, хотя сам себя так никогда не называл, считая, что просто порой какая-то важная мысль сама собой выражается в поэтической форме. Такими у него всегда были мысли о родной земле, и он неустанно её воспевал. Свобода, природа, дружба между людьми и счастье – все темы, которые он затрагивал, преломлялись через понятие глубинных основ человеческой природы, неразрывно связанных с родиной.
Стихи Бабуг Эргун, а также его рассказы, очерки, небольшие информационные материалы можно было встретить в рукописных журналах и газетах, адресованных черкесам. Он также публиковался в государственных изданиях на турецком языке, был известен в Турции как пишущий человек. 80 произведений Бабуг Эргун вошли в Антологию стихов турецкого мира. Почти все его произведения были посвящены исторической родине, осознанию того, что проблема сохранения родного языка, а через язык и сохранения Адыгэ хабзэ является заботой всеобщей, но в то же время индивидуальной, исходящей из острой душевной потребности каждого члена сообщества.
Большая часть написанного – это стихи-завещания: «Не хочу прощаться с миром, не побывав на родине, не ощутив её дыхания, не почувствовав её взгляда, а главное – не увидев небо и землю Кабарды».
Навсегда вернуться домой ему удалось только в 2006 году, и с тех пор он жил в Нальчике. Открыл здесь по своей специальности офис, помогал нуждающимся, что было его жизненным кредо: он помогал и сирийским беженцам, и больным детям, и студентам. Его семья жила в Стамбуле. У него остались два взрослых сына Амирхан и Батухан. Больше всего на свете Эргун хотел одного – быть похороненным на исторической родине. На эту тему у него есть стихотворение «Если я умру», где высказал заветное желание, чтобы похоронили на кладбище селения Бабугей.
На одной из встреч со студентами КБГУ он сказал: «Тот, кто не родился и не жил в чужой стране, до конца не поймёт, что ходить по своей земле, дышать воздухом родины, пить её воду, сидеть в тени под деревом – это высшее счастье».
Он писал, что глобализация всё равно приведёт к потере национальных ценностей и культуры, но если перед нацией в целом и каждым её представителем по отдельности поставить задачу в обязательном порядке сохранить национальный менталитет и национальную идентичность, то глобализации можно успешно противостоять.
Среди адыгов, вернувшихся на родину предков, он был одним из самых ярких. Основной вопрос жизни поэт Бабуг Эргун сформулировал одним словом «Когда?»: «Месяц скрывается, солнце возвращается. Скажи: когда мы вернёмся? Снег падает, превращается в воду. Скажи: когда мы вернёмся? Жить свободно, чтобы сердце не сгорело, при жизни мы вернёмся?»
Смысл возвращения Эргун Бабуг видит в обретении возможности сохранения адыгства. Вся его жизнь была ярким примером преданного служения своему народу, пропаганде родного языка, истории и культуры. Его уход – это большая потеря для всех нас и прежде всего для дела, ставшего его призванием, – национального самосохранения.
Он жил один в Нальчике на проспекте Ленина, где расположен магазин «Адыгэ унэ». Его машина и сейчас стоит во дворе дома. Когда заболел ковидом, из-за проблем с сердцем болезнь сразу же взяла верх. Но он верил в собственные силы, в равной степени не хотел никого обременять, отказывался от госпитализации, и только когда стало совсем плохо, а рядом никого не было, сам вызвал «скорую». В реанимации он и скончался.
Семья находилась в Стамбуле, с визами сейчас большие трудности. Но его друзья – руководство и члены МЧА взяли на себя всю заботу по организации похорон – у офиса Международной черкесской ассоциации провели религиозный обряд и повезли его в родной Бабугей, исполнив его завещание: «Я умру ещё ранним вечером, никого не потревожу, умру так же тихо, как звезда падает с неба. Отвезите меня в Бабугей, на холме похороните, чтобы оттуда я мог видеть, как живёт и дышит моя родина»...
Он не мог часто возвращаться в Стамбул к семье и родным, потому что боялся, что ему не разрешат вернуться обратно. И каким бы трагичным ни был его уход, он навечно останется на Родине предков.
Зера БАКОВА,
доктор филологических наук,
профессор.
газета Кабардино-Балкарская правда»,
27 февраля 2021 года
Комментарии 0