В поисках артефактов
Аслан Тов - о призвании, первых находках и мистических курганах Адыгеи
Любовь к родным краям, желание познать культуру и быт своих предков определили его будущую профессию. Любимому делу археолог, научный сотрудник Национального музея Адыгеи Аслан Тов посвятил уже более полувека. Сегодня он отмечает 70-летие. В преддверии юбилея известный ученый рассказал о призвании, первых находках и мистических курганах Адыгеи.
— Аслан Ахмедович, вы — археолог с многолетним стажем. Как вы пришли в эту необычную профессию?
— Интерес возник еще в школьном возрасте. В 5-м классе мы проходили историю Древнего мира. Сафербий Махмудович Ашинов — прекрасный педагог, интересная и разносторонняя личность — увлекательно рассказывал нам о Греции, Египте, Китае. Будучи неравнодушным не только к зарубежной, но и к истории родного народа, после занятий он выводил нас в поле и показывал древние поселения. Они приметны черепками, которые всегда лежат на поверхности. Сафербий Махмудович подробно рассказывал нам о том, какие старинные находки здесь были найдены. Тогда я подумал: если другие страны имеют свою историю, значит, и у нас она есть? Тем более что об этом свидетельствуют многочисленные артефакты. Школьная программа изучение истории родного края не предполагала, источником знаний для меня стали книги из библиотеки. Так я и увлекся археологией.
— Но почему именно археология? Есть же и другие дисциплины…
— Дело в том, что об истории адыгов нет никаких письменных сведений. Факты о наших предках можно найти только в летописях других народов — греков, турков, арабов — тех, кто когда-либо бывал в древней Черкесии. Поэтому главным помощником является археология.
— Но в науку вы пришли не сразу, какое-то время даже работали в сельхозотрасли.
— Да еще как работал! Борозду прокладывал как по линейке. Даже председатель колхоза выходил и любовался. (Улыбается.) Дело в том, что я родился и учился в ауле. А что делать на селе? Работать в поле. Нас еще в старших классах начали обучать сельскому хозяйству. Получив аттестат, пошел работать на ферму. Сначала пас лошадей. Потом окончил школу механизаторов, сдал на первый класс тракториста. Работал добросовестно, все получалось. Но мне хотелось поступить в институт, получить высшее образование. Председателю колхоза эта затея не нравилась. «А кто пахать будет?» — говорил. Тогда я в одно прекрасное утро собрался и тайком поехал в город. Решил поступать на филологический факультет. Утром сдавал экзамены, ночью пахал. Не просто было, но я поступил.
— И как председатель колхоза отреагировал?
— Не поверил, представляете?! Попросили принести справку из института. Я принес, он посмотрел — что оставалось? Смирился. Но, будучи студентом, я продолжил работать в колхозе и, конечно, заниматься археологией.
— Помните свои первые находки?
— У нас в ауле были ребята-энтузиасты, которые, как и я, любили историю и с интересом изучали родные края. И вот как-то вблизи нашего аула на берегу Краснодарского водохранилища мы нашли вымытые захоронения. Это были предметы конской упряжки. Свои находки я отвез в Краснодар в историко-археологический музей, откуда вскоре прислали археолога. Он в поисках новых предметов древности прошел по берегу водохранилища и нашел кремневый скребок. Тогда я подумал: если здесь таятся каменные орудия, то сколько же веков нашему аулу? Я выяснил, что лучший ученый по палеолиту — Пщимаф Улагаевич Аутлев живет в Майкопе. Собрав кучу каменных орудий, найденных в ауле, я отправился к нему. Увидев мои находки, он очень удивился, не поверил сразу, что там может быть такое. На следующее утро, еще вахта за мной приехать не успела, он уже у моего дома ждет меня, чтобы ехать на место находок. Осмотрев местность Чишхо, он дал мне своего рода напутствие — не бросать этот объект, постоянно смотреть за ним. И я по сей день там бываю, каждый раз что-то новое нахожу. В этом месте есть протомеотские, меотские могильники, средневековые поселения. Оно было постоянным местом обитания людей, а потому и таит в себе так много вещей. В этих местах работали археологи из Москвы, Санкт-Петербурга, были организованы наши музейные экспедиции, приезжали археологи из Франции.
Помню, в 1981 году в Майкоп впервые приехала экспедиция музея Востока под руководством Александра Лескова. А я в это время присоединился к экспедиции Эрмитажа, которая работала в Келермесской. Вдруг мне позвонили из Краеведческого (ныне — Национального) музея и говорят: «Тебя хочет видеть Лесков». Оказывается, поводом послужила моя выставка из 6 витрин элитных вещей. Все артефакты — мои находки. Я приехал в Майкоп и познакомился с этим выдающимся ученым. По его рекомендации меня оформили младшим научным сотрудником.
— А сегодня много ребят хотят заниматься археологией?
— Достаточно. У нас есть толковые ребята. Но существуют некоторые нюансы. Например, для адыгов археология не национальная профессия. С древнейших времен они очень уважительно относятся к погребенным. Наши предки никогда не раскапывали могилы, да и вообще не принято было на кладбище ходить. Есть еще один момент. Работая со студентами на полевой практике, я вижу — способных много. Но когда они слышат про наши зарплаты, желание работать у них пропадает.
— И все-таки археология —это профессия или призвание?
— Я думаю, если человек просто скажет: «Хочу быть археологом» — он им не станет. Это работа тяжелая, «на лопате». Работать приходится под палящим солнцем и проливным дождем. Археологу нужно обладать терпением, огромным желанием и какой-то ненормальностью, что ли. А еще важно внутреннее чутье.
В 1982 году вместе с экспедицией музея Востока мы раскопали несколько курганов. 5-й Уляпский оказался наиболее интересным и богатым. Там на каждом квадратном сантиметре можно было обнаружить интересную находку. И вот ко мне подходит Лесков и говорит: «Аслан, ты везучий, обязательно что-то найдешь, присоединяйся к ребятам». А я сказал, что все здесь на поверхности лежит. По привычке, не спеша, с лопатой обошел весь курган. Потом снял один штык, второй штык, на третьем — в 4 ряда лежат золотые бляшки. Когда расчистили их, Лесков подходит и спрашивает меня: «Ты что, сквозь землю видишь?»
— Вы вели раскопки только на территории Адыгеи? Никогда не хотелось изучить другие места?
— Нет, никогда. Адыгея настолько богата на памятники археологии, что ездить никуда не нужно. Поверьте, у нас найдется не меньше, чем в том же Египте. К тому же далеко не все места в нашей республике изучены археологами. Больше всего раскопок велось в Майкопском, Теучежском, Красногвардейском, Шовгеновском районах. Остальные изучены плохо, так что работы еще надолго хватит. Наша территория поистине уникальна. Люди здесь живут очень давно. А какие сказочные вещи мы находим! Возьмите хотя бы ритон, найденный в Уляпе. Только страховочная стоимость его измеряется в десятки миллионов долларов!
— Да… И именно эти ценные вещи привлекают внимание «черных» копателей.
— Это одна из проблем мировой археологии. Но я скажу вам, что присваивать себе древние артефакты — это не только противозаконно, но и опасно. Вещи обладают определенной энергетикой и зачастую могут принести новому хозяину не только крупную сумму денег, но и большие неприятности…
— То есть мистические истории, подобные, например, тем, что рассказывают о египетских пирамидах, реальны?
— Мистика или нет, но много необъяснимых явлений случалось в моей практике. Несколько лет назад ученые во главе с Владимиром Эрлихом решили раскопать курган во дворе больницы Уляпа. Только они приступили к раскопкам, как в этот момент неожиданно начались ливень, гроза. Молнии били прямо в курган. И каждый раз, как ученые доходили до очередной находки в кургане, погода резко портилась.
Вот еще один случай. Дело было в середине лета. Возле нашего аула есть могильники. А Владимир Эрлих как раз занимается изучением святилищ. В последний день раскопок меня вызывает директор — срочно нужно вернуться в музей. Перед отъездом я попросил Владимира, чтобы студенты засыпали три открытых погребения. На следующий день экспедиция готовится к отъезду, который всегда сопровождает пышное застолье. И вот, приготовив разные угощения и вкусности, вечером все садятся за стол. Вдруг неожиданно начинается буря, ливень. Рвутся провода и отключается свет. Старое дерево на территории дома, где проходило застолье, падает на газовую трубу, и с воем из нее выходит газ! Так праздник для экспедиции превратился в жуткую бессонную ночь. Через несколько дней я приехал в аул и сразу отправился посмотреть, что стало с погребениями. Оказалось, ребята их так и не засыпали. Потоки воды занесли в могилу выброшенный грунт и закрыли погребения.
Мы, кстати, перед раскопками даже проводим обряды. Например, на лопухи, которые служат своего рода столиком, в дар богам кладем напитки, еду. Нужно понимать, что ты работаешь на месте погребений, которые освящены древними жрецами. Так или иначе, мы нарушаем чей-то покой. И поэтому относиться к древним объектам нужно осторожно и с уважением.
— Древние находки служат своего рода порталом в прошлое. Получается, вы бывали и в эпохе неолита, и в Средних веках. В каком периоде хотелось бы задержаться?
— В каждой эпохе хотелось бы побыть хотя бы несколько часов. Это было бы очень полезное и захватывающее путешествие. Но, наверное, интереснее всего попасть в эпоху раннего железа, это примерно VIII-VII века до н.э. — период, к которому относится создание нартского эпоса.
С 19 июля в Национальном музее Республики Адыгея работает выставка «Человек, видящий сквозь землю», посвященная деятельности Аслана Това.
Комментарии 0