На родине черкесогаев - 2

Древний Арарат, издавна считающийся одним из главных символов Армении, остается таинственной загадкой для самих армян. Вершины двуглавой горы большую часть года скрыты дымкой густого тумана, поэтому увидеть древнюю святыню во всей ее первозданной красоте – большая редкость, говорят здесь. Постичь это умом невозможно. Подсказать, прочувствовать поможет только открытая душа. Жители Айястана, всякий раз взирающие на живописный горный пейзаж с глубокой скорбью в сердце, видят во всем этом более глубокий смысл, считают своего рода громким отголоском трагического прошлого их народа. Так, убеждены армяне, гордый Арарат, продолжает непримиримую вековую борьбу с вопиющей исторической несправедливостью – подобно матери, снимающей с головы черный траурный платок, он навсегда откроет свой гордый лик только в тот счастливый день, когда вновь станет частью исторической Родины. В то что это рано или поздно обязательно произойдет, тут верит каждый. А как может быть иначе, если святыню, почитаемую с незапамятных времен, у них попросту украли?!

УКРАДЕННАЯ СВЯТЫНЯ

Более семидесяти лет являясь составной частью Страны Советов, Армения сохранила своеобразное отношение к идеям коммунизма и социалистическим ценностям. В горном карабахском селе Гандзасар я видел на кладбище надгробные памятники с изображениями герба Советского Союза и стилизованные знаки вечных символов революционного братства – серпа и молота. Люди рождались и умирали на этой земле с безграничной верой в счастливое будущее. Но привычных еще у нас памятников вождю мирового пролетариата тут не осталось: имя Ленина – табу, произносить его громко не принято. В постсоветское время здесь сразу избавились практически от всего, что так или иначе было связано с ним – демонтированы мемориалы, переименованы улицы, парки и скверы. Армяне считают Ленина главным виновником несправедливого геополитического передела – еще на заре становления Советской власти большая историческая область Айястана была безвозмездно отдана Турции, декларировавшей в ту пору свою твердую приверженность ценностям коммунизма. Ленин поверил Ататюрку и его единомышленникам, клявшимся в верной дружбе СССР, поэтому для своих новых революционных товарищей не пожалел ничего. Вместе с обширной территорией плодородной земли османы получили "в придачу" древний Арарат, в одночасье ставший турецким. Сами армяне подобного права на их собственность, естественно, не признают до сих пор – одно дело, согласитесь, потерять боевое знамя в честном бою, другое – лишиться его таким вот, вероломным образом. Поэтому идея исторического реванша не просто витает в воздухе – она давно стала составной частью политической идеологии государства.

Все это адыгам хорошо знакомо – нечто подобное мы тоже уже когда-то проходили. Те же семьдесят лет коммунисты постоянно твердили черкесам: вы стали невольными жертвами захватнической политики царской России на Кавказе, которая лишила вас родной земли, практически уничтожила на корню, разбросала по всему миру. Если бы не мы – что бы с вами в конечном итоге стало? Да, почти, как в Библии: "сначала было слово". Потом наступило время конкретных действий – история, в конечном итоге, все расставила на свои места. В мае 1945 года причерноморские адыги получили "в награду" за весомый вклад в дело Победы над фашизмом – Лазаревский район, от прежнего названия – Шапсугский – остались одни воспоминания. Затем были целенаправленно "вытравлены" адыгские наименования крупных улиц. Чуть позже власти вколотили еще один ржавый "гвоздь" – памятник кровавому палачу адмиралу Лазареву, установленный еще в 60-е. Мы так и жили долгие годы со всем этим: одной половиной мозга, как бы веря в идеи социальной справедливости и всеобщего братства, а другой – стойко отторгая навязываемые нам чуждые исторические идеалы и духовные "ценности".

ЕРЕВАН – БОЛЬШОЙ КИЧМАЙ: НА РАССТОЯНИИ ВЫТЯНУТОЙ РУКИ

К частым длительным рабочим командировкам трудно привыкнуть: как бы ни было хорошо и интересно в других краях, ностальгия мучает ежедневно. Особенно тяжело в начале – время тянется крайне медленно, стремишься как можно быстрее разобраться с делами. В такие минуты очень помогает любая деталь, напоминающая о доме или родных местах. Поездка в Армению и Нагорный Карабах в этом плане началась с доброго знака.

Первое утро в Ереване я встретил в гостинице "Раздан". Рядом с отелем течет река под тем же названием, в полукилометре отсюда расположен знаменитый некогда стадион "Раздан", где местный "Арарат" в свое время проводил домашние матчи в рамках футбольного первенства Советского Союза. Наряду с десятком армянских телеканалов мне удалось отыскать в телевизоре четыре российских. Один из них рассказывал о последних событиях в стране и за рубежом. Все как обычно, ничего примечательного. Пытаясь отвлечься, разворачиваю газету, купленную накануне в аэропорту, пытаюсь найти что-нибудь стоящее. Неожиданно слышу адыгскую мелодию – откуда она? Неужели померещилось?! На информационном канале "Вести" начиналась авторская программа Анастасии Чернобровиной о Сочи. Рабочий материал для одного из сюжетов большого тематического цикла популярная ведущая телеканала "Россия" снимала в шапсугских аулах Сочи. В те дни я наблюдал за работой коллег из Москвы своими глазами – съемки шли у тюльпанного дерева в Головинке, в семейном музее Ачмизовых в Ахинтаме, в старенькой школе Большого Кичмая. Гости живо интересовались традиционной культурой коренного народа Причерноморья, ремеслами, национальной кухней, историческими достопримечательностями, общались с аульчанами. Но рабочий процесс не передает всех красок – они появляются только после окончания финального этапа, поэтому всегда хочется увидеть именно конечный продукт. Я уезжал в Армению, уже практически смирившись с мыслью, что передача выйдет в эфир как раз во время моего отсутствия – невезуха, одним словом.

… Под звуки адыгского "Загатлят" четыре паренька в черкесках танцуют на живописном берегу реки Шахе. Лица ребят мне хорошо знакомы. А вот и сам Айса Ачмизов с доулом в руках. Затем вижу цветущее тюльпанное дерево – священный Чигэ дах, издавна почитаемое шапсугами. Вскоре зрители оказываются в гостях у семьи Гвашевых в Большом Кичмае. Старшая по возрасту хозяйка дома, мать директора аульской школы Аслана Гвашева, неторопливо рассказывает о том, так готовится знаменитый адыгейский сыр.

Вот уж воистину: земля – круглая, подумалось в тот момент. Где Ереван, а где Большой Кичмай?! Оказывается, не так уж и далеко – почти на расстоянии вытянутой руки! Пространства между странами, материками и континентами, даже самые запредельные, сегодня уже не значат ровным счетом ничего: утром ты еще завтракал дома, а обедаешь – уже в другой стране!

"АДЫГСКИЙ" ДУДУК ДЖИВАНА ГАСПАРЯНА

"Кто владеет Шуши – тот владеет Нагорным Карабахом", – говорят армяне. Бои за небольшой городок, имеющий важнейшее стратегической значение, в годы войны с Азербайджаном были самыми ожесточенными. С вершины, на которой располагается селение, великолепно просматривается столица самопровозглашенной республики Степанакерт и с десяток окрестных населенных пунктов, поэтому именно победа за Шуши, доставшаяся Армении огромной ценой, стала определяющей в исходе кровопролитного вооруженного противостояния.

В местном клубе шел концерт. Гостей – ведущих армянских литераторов из восемнадцати стран мира – жители встречали радушно, набился полный зал. Музыканты, выходившие на сцену, играли старинные народные мелодии. Культура Арцаха, как называют армяне Нагорный Карабах, – имеет свой неповторимый самобытный колорит. Особенно великолепен был древний дудук, навыками игры на котором здесь владеют в совершенстве. Духовой инструмент, типа флейты, делают из абрикосового дерева, придающего инструменту совершенно неповторимое по тональности звучание. С некоторых пор мое отношение к армянскому дудуку весьма трепетное.

… Года четыре назад популярный певец из Кабардино-Балкарии Черим Нахушев рассказал мне трогательную историю. В ту пору он переживал непростой период – скоропостижно умерла его мать.

– Мне казалось, что жизнь остановилась, что впереди – только одна пустота, – вспоминал Черим. – Я завершал работу над своим очередным диском, который записывал в Москве, но сразу бросил все, не чувствуя ни сил, ни желания продолжать ее. О выходе на сцену, о песнях, о привычном образе жизни, творческой карьере – даже думать не мог. Какое творчество, какая музыка, когда я лишился самого близкого мне человека?

Много позже в память о матери он специально написал песню, которую назвал просто – "Мама" – трогательную, лиричную, искреннюю. Она должна была стать главной, центральной на новом диске. Уже в московской студии, записывая мелодию, Черим почувствовал: все не то и не так, получается как-то сухо, без эмоций и надрыва.

– Пытаясь найти решение проблемы, я как-то поинтересовался у знакомых музыкантов, какой народный инструмент способен передать тончайшие переживания души, например, плач сыновнего сердца, потерявшего мать? – рассказал Нахушев. – Мне посоветовали послушать армянский дудук. Я был просто потрясен огромной гаммой чувств и переживаний, которые он способен выразить.
Затем начались поиски музыканта, играющего на дудуке. Всплыло имя прославленного Дживана Гаспаряна – живой легенды армянской народной культуры.

– У тебя нет шансов, Черим, говорили мне, – продолжает певец. – Гаспарян – чрезвычайно занятый человек, его гастрольный график расписан на годы вперед, поверь, просто "выйти" на него – огромная проблема. Даже если удастся заручиться его согласием, гонорар будет баснословным, предупредили меня, не потянешь!

Черим все же нашел телефон продюсерской компании, представляющей интересы музыканта. Отправил в его адрес письмо, в котором рассказал о своей просьбе помочь в записи песни, и стал терпеливо ждать.

– В успех начатого дела особо не верилось, я просто решил: пусть как будет! – признается он. – Через пару дней мне позвонили из Австралии. В трубке раздался спокойный, тихий мужской голос с ярко выраженным армянским акцентом. "Это Дживан Гаспарян", – представился собеседник на том конце провода. Я вновь вкратце изъяснил ему свою просьбу. Повисла пауза. "Напой мне мелодию, сынок", – мягко, по-отцовски, сказал Гаспарян. Выслушав мотив будущей песни, Дживан произнес: я обязательно приеду в Москву – встретимся!

Неделю спустя Гаспарян был в российской столице. Запись партии дудука заняла около двух часов.

– Сколько я вам должен? – спросил Черим у музыканта, уже представляя, в какую сумму все это ему обойдется.

– Мне не нужны твои деньги, сынок, не беспокойся! – благородно и по-философски мудро ответил 78-летний Дживан. – У меня тоже когда-то была мама…

"О, ЧЕРКАСИ!"

В большой группе участников Всемирного съезда армянских писателей, прошедшего в июле прошлого года в Ереване и местечке Цахкадзор, оказалось несколько представителей армянской диаспоры из Ирана. Я на этом мероприятии был сторонним наблюдателем, хотя все происходившее здесь представляло несомненный интерес.

В программе съезда значилось несколько официальных встреч с членами правительства республики. Первым соотечественников из-за рубежа принимал министр иностранных дел Армении Эдуард Налбандян. В ожидании выхода главы внешнеполитического ведомства мое внимание привлек один из иранских армян, очень подробно расспрашивавший обо мне делегата съезда из Сочи, основателя Лазаревского Центра национальных культур Крикора Мазлумяна, в компании с которым я и отправился в Закавказье.

– О, черкаси! – восторженно произнес "иранец", подойдя ко мне.

Мой новый знакомый, к удивлению, оказался не армянином, а арабом по происхождению. В Армении он оказался отнюдь не случайно – специализируется на литературных переводах текстов с армянского на арабский. Живет где-то в пригороде Тегерана. Один из его давних друзей – черкес по имени Абу Шергой (возможно – Цергой. – Прим. А.Н.), работающий в одной из местных государственных страховых компаний. Он родом из Турции, но некоторое время жил в Иордании, рассказал мне гость из Ирана.

– Мы живем в одном квартале, дружим семьями, подолгу беседуем, так что историю и культуру черкесов я теперь знаю достаточно хорошо! – заключил собеседник, Без особых церемоний легко продемонстрировав одно из движений традиционной адыгской "Лезгинки"…
Что ж, теперь, похоже, нужно готовиться к поездке в Иран.

АРМЯНЕ СДЕЛАЛИ СВОЙ ВЫВОД ИЗ ТРАГЕДИИ ЧЕРКЕСОВ

Экскурсия по Еревану было непродолжительной – нас уже ждали в Эчмиадзине, поэтому программа была сильно сокращена. Об этом я, впрочем, нисколько не жалел – в предыдущие дни благодаря братьям Гегамиан, плотно опекавшим гостей из Сочи, город удалось посмотреть, было время и вдоволь погулять по его улочкам – современным и историческим кварталам. Мы делаем остановку у цветочного рынка – в автобусе появляется огромный букет ярко-красных гвоздик, веселые разговоры сразу прекращаются, люди чрезвычайно сосредоточены. Автобус ползет куда-то в гору, петляет между холмов и резко поворачивает в сторону от большого дорожного указателя на трех языках – армянском, русском и английском: "Музей геноцида армян".

К этой важнейшей теме – признания вооруженных преступлений против нации, имевших место более ста лет назад в Османской империи, что на протяжении не одного десятилетия является самым принципиальнейшим вопросом для каждого, кто считает себя настоящим армянином, здесь подошли грамотно, мудро, взвешенно. Прежде чем серьезно ставить проблему на мировом уровне, армяне собрали воедино все свидетельства трагедии, выработали общую стратегию действий. К процессу подключились политики, ученые, бизнесмены, общественные организации, правозащитники, деятели культуры и искусства. Оперативно отработала многочисленная и очень влиятельная зарубежная диаспора, заручившаяся поддержкой мощного лобби в ряде правительств и парламентов мира. Только после этого началась планомерная широкомасштабная работа. Каждый "удар" был точечным, а потому максимально результативным. После первых больших удач – факт геноцида уже признан многими ведущими державами, делающими "игру" в мировой политике – США, Францией, Италией, Германией, Швецией, Швейцарией, Россией и еще десятком других государств, армяне добились того, что в ряде стран сам факт отрицания турецкого геноцида против их народа, считается уголовно наказуемым деянием. Эффективным институтом, координирующим весь процесс деятельности в этом направлении, стал и Музей геноцида армян, открывшийся в Ереване в четырнадцать лет назад, в год 80-летия со дня трагических событий в Турции (еще одно подобного рода учреждение – Мюнхенский Институт армянских проблем – был открыт в Германии еще в 1977 году. – А.Н.).

Научное и историко-архивное учреждение появилось в самом знаковом для армян месте – на историческом холме под названием Цицернакаберд. В 1967-м году здесь было завершено строительство внушительного мемориального комплекса. Архитекторы создали уникальное по своему символизму творение. В центре монументальной композиции из бетона и мрамора 44-метровая стела, символизирующая возрождение армянского народа, внутри нее – двенадцать плит (по числу потерянных провинций, входящих в настоящее время в состав Турции), которые, в свою очередь, образуют конус с горящим вечным огнем. Рядом со стелой находится стометровая стена с названиями городов и деревень, в которых происходила резня.

На верхнем этаже двухэтажного здания, выполненного в форме мавзолея, расположены полукругом три зала, в которых размещена объемная экспозиция из документов и фотографий, раскрывающих историю подготовки и осуществления властями Турции геноцида армян. Здесь также представлены материалы различных международных организаций, государственных органов, осудивших геноцид. На нижнем этаже расположены библиотека, хранилища документов, зал для конференций, рабочие комнаты, поскольку музей является также научным центром изучения истории геноцида.

В разговоре с одним из специалистов, эмоционально рассказывавшим о резне в Турции, неожиданно услышал один немаловажный факт, тесно связанный с трагической историей адыгов.

Спешно покидая родину предков в последние годы Кавказской войны – иного выбора победители им, как известно, не оставили, черкесы были вынуждены добираться до Турции на османских фелюгах и лодках, мало пригодных для этих целей. Турки, ради быстрого заработка, зачастую просто убивали невооруженных людей, среди которых преобладало мирное население – женщины, дети, старики, сбрасывая затем тела несчастных в Черное море. Многие янычары дожидались лишь момента, когда берег сгинет за горизонтом, быстро делали свое кровавое дело и сразу возвращались за новой партией вынужденных беженцев – история сохранила немало подобных, страшных и холодящих сердце фактов.

Спустя всего полвека началось массовое заселение опустевших шапсугских и убыхских земель на Черноморском побережье амшенскими и трапезундскими армянами, спасавшимися от резни в Турции. Новые переселенцы, в отличие от черкесов, немало пострадавших от вероломства турецких "моряков", поступили в корне иначе: они платили за доставку беженцев на место только после того, как обратно возвращался один человек из предыдущей партии, тем сам защитив и себя, и своих детей…

Каждый лидер государства, прибывающий в Армению с официальным визитом, обязательно посещает Мемориал жертв геноцида армян – это непременная часть программы пребывания. Стало доброй традицией сажать здесь деревья в знак памяти о погибших.

АРХИВНЫЕ МАТЕРИАЛЫ ЕСТЬ – ИМИ ПРОСТО НУЖНО ЗАНИМАТЬСЯ

Помню интервью с писателем-репатриантом из Турции Маулидом Енамуко, состоявшееся лет пять назад. В ходе беседы он подробно говорил о проблеме, которой мы серьезно начинали заниматься только совсем недавно.

– Чтобы представить полную картину нашей истории, постичь глубинную суть общественно-политических процессов, идущих сегодня на Кавказе и в адыгском мире – важно изучить архивные материалы и письменные источники, пока, к сожалению, практически недоступные для нас, – подчеркнул Маулид. – Документы по черкесской истории и культуре, старинные географические карты, способные пролить свет наше прошлое, хранятся в архивах Турции, Сирии, Иордании, Египта, Армении. Они есть, но их мало просто описать – необходимо детально вникать в каждый, анализировать, а для этого нужны специалисты со знанием языка первоисточника.

В один из дней в селение Цахкадзор, где расположен Дом творчества писателей Армении – здесь проходила основная часть работы Всемирного съезда армянских литераторов, приехал Каро Варданян, занимающий пост начальника управления искусства в Министерстве культуры республики. Мы с ним немного знакомы – он уже как-то бывал в Сочи. Пользуясь случаем, я поинтересовался: действительно ли в архивах Армении есть документы, связанные с историей адыгов?

– Архивы уже, к сожалению, не принадлежат нашему ведомству, поэтому я не владею какой-то конкретной информацией, – ответил он. – Нужно изучить данный вопрос. Одно могу сказать точно: у нас есть немало источников, рассказывающих об истории Северо-Западного Кавказа, в частности, относящихся к периоду античности и средних веков. Вполне возможно, среди них найдется немало сведений, интересующих вас. Они, естественно, на армянском литературном языке и его диалектах, поверьте, работать с такими документами непросто – нужны опытные и знающие люди.

Чтобы попасть в государственные архивы Армении, достаточно уладить простые формальности: направить официальный запрос от заинтересованной организации, обозначить круг своих исследовательских интересов, но самое главное – найти специалистов, которые будут всем этим заниматься.

ДОСТОЙНЫЙ ПРИМЕР

Нагорный Карабах. Село Ванк. Тысячи три жителей. В последние годы поселок, на облике которого еще сохранились явственные следы войны пятнадцатилетней давности и последствия экономической блокады, начал активно возрождаться всего года два-три назад. Сельчане, по мере сил борющиеся с бедностью, днем и ночью молятся на своего земляка – преуспевающего бизнесмена Левона Айрапетяна, живущего в Москве. Подобно многим богатым армянам, сделавшим состояние в республике или в зарубежной диаспоре, он остается верным негласному правилу, соблюдаемому здесь практически повсеместно – за счет собственных средств "поднимать" родное село.

Первым делом Айрапетян восстановил уникальный храм XIII века, затем "вложился" в автомобильную дорогу – такой и ереванцы позавидуют, теперь взялся за школу. Чтобы остановить отток населения из Ванка, Айрапетян ежемесячно доплачивает каждой местной семье порядка ста долларов – деньги солидные по здешним меркам. В прошлом году он публично объявил, что берет на себя расходы по организации пятидесяти свадеб! Арифметика проста: полсотни свадеб – сто "привязанных" к своей земле молодых парней и девушек. Есть у местных семей и другой стимул: за рождение первого ребенка – дополнительно сто долларов, за второго – еще двести, и так далее.

И Москва, как известно, не сразу строилась. В настоящий момент в Ванке начинает вполне успешно "раскручиваться" туристический бизнес, а это десятки новых рабочих мест и дополнительный приток средств населению. А уж как армяне умеют организовывать такие вещи и зарабатывать деньги, думаю, никому рассказывать не нужно.

ДОБРЫЙ ЛУЧИК СЕМЬИ ДЖАМИРЗЕ

– Ты приезжий? – старик, продававший свежую зелень и ароматные абрикосы, величиной с кулак на обочине дороги у гостиницы в Степанакерте, сразу безошибочно разглядел во мне "неместного". Ему явно было скучно, по соседству торговали еще две старушки, видно, с ними он давным-давно наговорился. – Откуда? Из России?! Бери абрикосы, кушай, дорогой!

Он говорил, не останавливаясь. Русская речь деда Арташа была почти правильной, но с сильным акцентом, впрочем, проблем в общении не возникало никаких.

– Извини, а ты кто по нации? – неожиданно, "в лоб" поинтересовался он.

– Адыг, черкес, слышали, наверное? – ответил я.

Старик замер. В его глазах появилась слеза, голос дрогнул. Он быстро взял в руки пакет и начал наполнять его фруктами.

– Да мне столько не нужно, я бы пару килограммов купил.., – попытался я его как-то остановить.

Дед Арташ будто ничего не слышал, только приговаривал: "Спасибо тебе, спасибо!"

За что "спасибо" и кому, удалось узнать только после того, как увесистый пакет оказался в моих руках. Чтобы услышать этот рассказ, за который с радостью "зацепится" любой журналист, стоило специально поехать даже на другой конец света.

В декабре 1988 года сын Арташа с супругой и двумя малолетними детьми поехали в гости к родственникам в Спитак.

– У кого-то из двоюродных братьев намечался юбилей свадьбы, – начал он свои воспоминания. – Собиралась вся родня. Я остался дома – приболел, решил, съезжу после, поздравлю. Сын с семьей должны были вернуться домой через пару-тройку дней. На следующий день после обеда пришла первая весть о страшном землетрясении, потом вторая, третья. Началась паника. Люди не знали, что делать, куда ехать, у кого искать помощи – каждый хотел узнать о судьбе родных и близких, оказавшихся в зоне бедствия. В Спитак я добрался только через три дня. Пугала неизвестность – что стало с сыном, невесткой, внуками, выжили ли другие родственники? Мне повезло: военные указали списки, в которых значились мои внук и внучка – их увезли в соседнее село, держали в чудом уцелевшей школе. Они словно в рубашке родились: утром играли всей ребятней во дворе, а когда начались подземные толчки, испугались, спрятались на детской площадке. Что стало с их родителями, я долго не мог узнать. Мне лишь рассказали, что пятиэтажка, в которой они находились, рухнула. Спасатели долго разбирали завалы. Спустя сутки мне сообщили, что найдены тела сына и дочери – в тот миг у меня просто опустились руки. Вокруг был хаос, неразбериха, малыши постоянно плакали, было очень холодно. Я не знал куда податься, чем кормить детей, во что одеть, как вернуться обратно в Степанакерт? Наутро машина "Красного креста" привезла в село гуманитарную помощь. Мне достался какой-то большой яркий целлофановый пакет с непонятными надписями на английском языке. Внутри был продуктовый набор, теплые детские вещи, цветная открытка. Я не помню точно ее текст, но в ней были искренние слова поддержки, желание помочь. Внизу стояла подпись. Эта партия гуманитарной помощи поступила в Армению от какой-то семьи Джамирзе, по-моему, из Австралии. Когда я развернул детские вещи – теплые свитера, курточки, шапочки, сапожки – поразился их расцветке. Они были какие-то непривычные – светлые, радостные, весенние. Кругом горе, беда, разруха, а тут такое… Впервые за последние дни мои внуки, ставшие сиротами, счастливо заулыбались. Их глаза вновь, как и прежде, до трагедии, засветились радостью…

Подарок из далекой Австралии помог Арташу и его внукам не только выжить, но и сохранить вкус к жизни. Позже он узнал, кто такие Джамирзе. Сведения были скудные, но старик выяснил главное – из какого они роду-племени.

– Это, действительно, знаменитая семья – большая, дружная, творческая, – поддержал я его. – Глава семьи, Ахмет, был родом из Адыгеи. В свое время, после войны, они долго скитались по чужбине – жили в Сирии, Италии. Затем обосновались в Австралии. Старший сын Ахмета, Аюб, или Александр, как его еще звали, основал в Сиднее крупную фирму "Джамирзе фэмили интерпрайзис", которая известна своей обширной благотворительной деятельностью в Европе, Азии, странах СНГ.

– Как ты говоришь, его зовут? Аюб? Я буду молиться за него до конца своих дней…

Анзор НИБО