Женская красота глазами адыгов

Мы с Вами сегодня поговорим о том, что пленительно, привлекательно, прелестно, обворожительно, словом, что есть женская красота в мировидении и мироощущении адыгов. «Си хъыджэбзыфэр уэ птек1уэдащ» - «Свой вид-облик девушки я растратила из-за тебя, спала я с лица», - сетует девушка в лирической песне 30-х годов прошлого столетия. Что же включает в себя этот самый вид-облик девушки?

Броская красота не приветствовалась адыгами. Девушки, затмевающие собой солнце – персонажи сказок. В жизни же искали тех, кто излучает спереди мягкий полнолунный свет, сзади – нежное мерцание звезд в безлунную ночь – «зыкъигъазэмэ мазэгъуэу, зигъэзэжмэ мазэххэу». Красота девушки в целом сравнивалась с красотой ласки – «ужьэм хуэдэу», глазом сокола – «къаргъей нэ к1уэц1». Приятная наружность уподоблялась только что оформившейся из цыпленка молодой курочке – «джэд анэщ1э пасэ». По представлениям адыгов в образе девушки должны были гармонично сочетаться и угадываться заложенная в ней с рождения кротость и наращиваемая ею со взрослением внутренняя сила – «щхьэнтэм щытеск1э тхьэрыкъуэу, зиукъуэдиямэ аслъэну» - «сидит на подушке – голубка, привстанет – львица».

Теперь подробно о составляющих женской красоты.

Тело

Оно считается пропорционально сложенным, если кончики большого и указательного пальцев правой руки сходятся на запястье левой руки. В два таких измерения должна укладываться шея, в четыре – талия.

Разумеется, тело, отвечающее этим параметрам – стройное. Последнее адыгами обозначалось посредством ряда сравнений: «псырылъэ илъэфа» - «пропитанная расплавленным воском тонкая конопляная нить»; «псыпц1экъамылу иша» - «стройный болотный камыш»; «дыщэч хэлъэфа» - «вытянутая золотая нить (для вышивания)». Замечу: стройность и худоба у адыгов понятия не тождественные – «уэдыр 1ушэщ, лыр дахэщ» - «худоба – невзрачна, мясо – красиво».

Адыги в прошлом знали и различали два вида ваты: крымская и калмыцкая. Первая, если судить по описаниям, была необычайно мягкой, вторая – в превосходной степени белой. Эти свойства и качества неизменно фигурируют при описании мягкости женского тела, подушечек пальцев – «кърым бжьэхуцу», «бжьэхуцыху 1эпэу» и для передачи его белизны – «калмыкъ бжьэхуцу». Мягкость и нежность тела вместе взятые передаются адыгами сравнением с пеной молока – «шэ тхъурымбэм и щ1ыгъэу».

В целом красота женского тела заключалась в его воздушности, и легкости. И вся это нематериализованная красота передавалась очень емким адыгским словом «ущызык1эщ1эплъу» - буквально: «прозрачная плоть».

Волосы

«Щхьэц дахэр бзылъхугъэм и ныкъуэщ» - «красивые волосы – половина женщины», - говорили адыги. Волосы должны отвечать следующим параметрам: а). длина – как минимум они должны доходить до икр – «лъэнк1ап1ит1ым нэсу», длина же до пят была желаемой – «лъэдакъэпит1ым нызэдэтеуэу»; б). цвет – чаще воспевались волосы цвета осенней ежевики – «бжьыхьэ мэрак1уапц1э». Часто фигурируют в фольклоре и девушки с волосами цвета белого золота – «дыщэху», золотисто-желтого шелка – «данагъуэ». Русые волосы были у народа не в почете и они презрительно сравнивались с белесыми «волосками» дыни – «фонащэцу сырыху»; в). Густота – волосы должны были быть очень густыми, что передавалось сравнением с гривой льва – «аслъэным и сокуу»; с густым непроглядным болотным камышом – «псыпц1эхэк1къамылу щхьэк1апц1э»; шелковистость определялась следующим способом: густые длинные волосы перехватывались одной рукой посередине и поднимались до лопаток. При разжатии пальцев они должны были выскользнуть из ладони под тяжестью собственного веса. И это обозначалось адыгами «1эк1уэц1ырыж» - «скользящий через ладонь».

А теперь об одном редком явлении, придающем, по мнению народа, особый шарм волосам женщины. Представьте себе плотно собранные на затылке густые волосы. При этом, начиная от надбровий, из гладкой поверхности волос выбиваются две волнистые пряди. Они часто становились объектом воспевания – «дыщэхуурэ си нэжьгъуцит1ыр тхьэк1умэк1ит1ым ныдызоупщ1э» - «золотисто-светлого цвета две пряди волос заправляю за уши». Адыги пребывали в твердой уверенности, что эти пряди очень чувствительны. Вплоть до того, что ими в закрытом помещении можно уловить прохладу и влажность раннего летнего утра.

Брови

«Дахэр зыгъэдахэр и набдзит1щ» - «красивая красива своими бровями» - говорили наши предки. Густые, сросшиеся на переносице брови считались достойным украшением грозного мужчины. В случае же с женщиной ценились брови вразлет подобно хвосту ласточки – «и набдзэк1ит1ыр пц1ащхъуэк1эу».. При этом по форме они должны были напоминать полумесяц – «зи набдзит1ыр мазэм и ныкъуэ», «мазэ къурашэ».

Ресницы

Они уподоблялись плавно загнутой кверху каёмке листа крапивы во второй половине лета – «и нэбжьыцыр пшынэсу» - говорили бжедуги.

Глаза

Больше всего обращали внимание на цветовую гамму радужной оболочки. Вопреки заблуждению о большой распространенности черного цвета глаз наши предки чаще видели вокруг себя кареглазых женщин. Подобный цвет глаз поэтично сравнивался с соцветием мяты (позднелетним, когда цветок был близок к увяданию) – «бэрэт1инагъуэ». В арсенале элементов образостроения адыгов есть одно подзабытое слово для обозначения светло-карих глаз с черными крапинками – «нэгей». Чёрные глаза сравнивались с ежевикой – «мэрак1уапц1э», иссиня черный цвет напоминал адыгам ту же ежевику, но уже в позднеосенний период – «бжьыхьэ мэрак1уапц1э».

Обращали внимание и на взгляд. Он не должен быть лучистым. Предпочтение отдавалось томному, устало-нежному взгляду, который передавался как «лоскут серебра» - «и нэхэр дыжьын бзыхьэхуэу». В окружающей действительности адыги нашли явление, посредством которого можно передать приветствуемый взгляд «с поволокой» - представьте себе слабый молочный налет на ягодах терновника – «пыжьынэ». И, наконец, наши предки оттенили черноту радужной оболочки от белизны белка глаз через следующую картину: «тёрн, упавший в молоко» – «шэм хэхуа пыжь». Обладательниц широко открытых круглых глаз считали предрасположенными к флирту и их называли «хьэбз нэхъурей» - «круглоглазая сука».

Лицо

Оно должно отвечать следующим требованиям: белизна – «напэхуу» (светлолицая); нежность – «шатэ ц1ынэу» - подобно только что снятым сливкам; гладкость – «шэхуфэ» - как поверхность застывшего воска; тонкость кожи лица – «мы1эрысафэ нэк1у» - подобно кожуре яблока; цвет – легкий румянец, который можно получить при сцеживании в одну ёмкость крови и молока – «шэрэ лъырэ щызэхэшауэ».

Нос

Здесь мы располагаем описанием только того, что считалось некрасивым: длинный заостренный нос – «чыныпэ» - «кончик волчка»; сильно выдающаяся худая спинка носа напоминала адыгам плоскую грудь очень худой курицы – «джэдыбгъэ уэду пэ бгъузэ».

Губы

Обращали внимание прежде всего не цвет губ. Если относительно волос и радужной оболочки глаз предпочиталась превосходная степень цветовой насыщенности, то здесь приветствовались полутона – цвета недозрелого арбуза, вишни – «хъарбыз ныкъуэхъу, балий ныкъуэхъу». Часто воспевались и обладательницы губ светло-рыжего цвета – «данагъуэ 1упэ». Не оставляли без внимания и полноту губ. Нормально сомкнутые губы не должны были выглядывать из-под вдоль приставленного к ним указательного пальца. Очень полные губы вызывали у адыгов неодобрение и обозначались ими как «джэд нэгэгъу» - «вывернутый наружу желудок курицы».

Зубы

И цвет, и ширину, и высоту, и частотность зубов девушки обозначали лишь одним сравнением с зубами ягненка – «щынэдзэ».

Шея

Идеальная девушка – обладательница длинной журавлиной шеи – «къруупщэ». Желаемый белый цвет передавали сравнениями с чайкой – «хы тхьэрыкъуэу пщэху», белогрудой лисой – «бажэ жьэгъуху». Образно передавалась тонкость кожи на шее – «джийм ежэх псыр плъагъуу» - «когда она пьет воду, видна струя, проходящая через гортань. »

Груди

Белогрудый детёныш лани – «бланэм и шк1ащ1эу пщащэ бгъэгуху» - именно так представляли себе адыги девичьи груди. Дифференцированно подходили к форме груди: идеальной считалась круглая, подобно яблоку, грудь – «мы1эрысэм хуэдэу». Они обязательно должны были быть упругими приподнятыми кверху. Образцом в этом случае служило красивое вымя лося – «добракъыбгъэу бжьо быдз». Отвисшие груди презрительно сравнивались с вялым и отвисшим выменем свиньи – «лоу быдзу шхуэл к1ыхь».

Мужской взгляд, скользящий сверху вниз по телу незамужней девушки, не должен был ни за что «цепляться». Девочек с 8-10 лет облачали в корсеты – «куэншыбэ». В кунсткамере, начало которой положил еще Пётр 1, находятся два корсета черкешенок, объём которых составляет 48 и 52 см соответственно.

Кстати, со шнурками корсетов связан обряд их неимоверного затуживания подругами невесты перед первой брачной ночью. Согласно традиции жених наутро должен был передать корсет невесты своим дружкам. Они, в свою очередь – подругам невесты. Последние тщательно осматривали шнурки корсета и если обнаруживался разрез, в последствии весь околоток высмеивал нетерпеливого жениха.

Походка

Если судить по тому, как дифференцированно подходили адыги к походке, она, безусловно, занимала важное место при составлении представления об идеальной девушке. Походка должна быть:

- величаво-надменной как у лося – «къумыхужьмэ и бжьоууэ ук1уэк1аф1эт»;

- изящной, как у лани – «бланэм хуэдэу к1уэк1э дахэ»;

- плавной, как ход лодки по морю (шапсуги).

У кабардинцев бытовало особое определение «гуащэ к1уэк1э» - походка княгини. Она уподоблялась гусыне, плывущеей по спокойной воде – «псы хуэм ес къазу».

Обращалось внимание и на мягкость, лёгкость поступи – «джэдум хуэдэу щабэрык1уэу» - «ступает мягко, подобно кошке», - говорили адыги.

С походкой девушки связана реализация народом универсального мотива «принцессы на горошине». По преданию, когда в традиционном обществе возникли сомнения относительно происхождения девушки, в одну ее обувку незаметно подложили тоненькую стельку. Затем, наблюдая за ней, заметили, что она слегка прихрамывает…

Подробно останавливались и на изъянах походки:

- высокое вышагивание – «гъатхэ кърууэ мэбакъуэ» - «вышагивает, словно журавль по весне»;

- широкий шаг – «и лъэбакъуэм шыжь доущ» - «за ней коняга поспевает только рысью»;

- ходьба вперевалку – «бабыщ зек1уэк1э» - «подобно утке»; «шыбзыжь к1уэк1эу зощатэ» - «переваливается с боку на бок как старая кобыла»;

- неровный шаг – «шыхъужь зек1уэк1э» - «дергается, словно старый мерин».

В связи с походкой вспоминается эпизод из жизни Хымсад – дочери последнего верховного князя Кабарды Джанхота Кушука. Когда её после Тотлостанова насильно отдали замуж за ногайского мурзу, многое в своей жизни ей пришлось поменять. Больше всего она переживала из-за того, что вынуждена была поменять походку. «Будучи замужем за Тотлостановым, пространство от дальнего угла комнаты до двери я проходила за полдня, когда меня отдали старому ногайцу, мужицкий мерин за мной не поспевает», - сокрушалась она.

Перехожу к утешительной части своего повествования. Дорогие мужчины! Если ваши избранницы не отвечают (или не во всем отвечают) перечисленным выше критериям – не отчаивайтесь! Ибо народ, который выстроил эту стройную эстетическую систему, обратил внимание на то, что между физиологическими параметрами и чувствами далеко не всегда прослеживается причинно-следственная связь. «Зэгуак1уэр дахэщ», «псэм ф1э1эф1ыр нэм ф1эдахэщ» - «К кому лежит (предрасположена) душа – та и красивая» - так можно перевести эти изречения. «Дахэр зыгъэдахэр и щэнщ» - «Красивая красива характером» - добавили адыги к вышесказанному. Также было замечено, что эстетическая категория не несет в себе функциональной нагрузки.

Представляет интерес и пословица, посредством которой народ отозвался на то, что красота – явление преходящее: «Фыз дахэ тхьэмахуэ фызщи, фызыф1 ныбжьырей фызщ» - «красивая жена – жена на неделю, хорошая жена – жена на всю жизнь».

И последнее

Народ, который со времени своего становления стихийно-материалистически осваивал окружающую действительность, выстроил свое мирообъяснение и выработал свой уникальный способ самоорганизации и саморегуляции общественной жизни – морально-этический кодекс «адыгэ хабзэ». И в этом заключалась его самодостаточность. Именно здесь следует искать причину того, что адыги так и не стали ни последовательными христианами, ни фанатичными мусульманами. Только преисполненный своим мировидением и мироощущением народ мог сказать: «Диныр ихьэ-ик1щи, укъызыхуэнэжынур уи лъэпкъщ» - «Религии приходят-уходят, остаёшься же навсегда со своим народом...» Или же, что мне ещё больше импонирует: «Гушхуэ Тхьэшхуэ и жагъуэщ» - «Большое сердце не приемлет большого Бога».

После этих изречений вряд ли стоит удивляться тому, что именно этот народ в стремлении обожествить женщину поставил ее на одну ступень с богом, уравнял их и сказал следующую фразу: «Тхьэм и гущ1эгъумрэ бзылъхугъэм и нэф1ымрэ сыхыумыгъадэ!» - «Да не буду я вынужден выбирать между милосердием Бога и благосклонностью женщины!»

Отчизна и Достоинство!

Фотографии из фонда Национального музея Республики Адыгея.

Аслан Ципинов

доктор филологических наук, заведующий отделом адыгского языка.

Женская красота глазами адыгов