К проблеме кризиса национальных языков

С 20 по 23 мая 2009 года в Москве состоялось празднование 70-летнего юбилея журнала ДН. В рамках состоявшегося форума было озвучено, что северокавказские языки объявлены ЮНЕСКО вымирающими. На московском форуме речь шла о состоянии и перспективах национальных литератур, но 25 участников из России, стран СНГ и Балтии касались проблемы исчезающих национальных языков. На самом деле, можно ли серьезно обсуждать какие бы то ни было проблемы по национальным литературам, если сегодня исчезает язык данных литератур, в том числе, кабардинской и балкарской?

Совсем недавно общественность КБР переживала очень важный момент:  был подготовлен и принят новый «Закон об образовании и языке». От его решения зависела судьба наших родных языков. Проблема реформирования национальных языков не нова. На всех этапах она разрабатывалась и велась специалистами, неравнодушными к проблемам языка, но до сегодняшнего дня они стоят столь же остро. С той лишь разницей, что официально обозначена неутешительная перспектива.

В КБП за 12 апреля 2014 года была опубликована статья дфн С.К. Башиевой «Проведение языковой политики какими-то радикальными методами, принуждением не достигнет цели».  Мы искренне благодарим за поднятую острую проблему, за изложенные данные, которые в настоящий момент весьма актуальны. Но при всем уважении к Светлане Конакбиевне, мы не можем согласиться со многими положениями ее концепции о родных языках. Автор статьи достаточно обстоятельно перечисляет те республиканские инициативы, которые предпринимаются в отношении национальных языков.

На самом деле, в республике  проводится немалая работа в этом направлении, но вся существующая система мероприятий по сохранению и развитию языков оказалась на поверку недостаточно эффективной. В числе базовых структур, которые направлены на поддержание национальных языков, сказано, в частности, о существовании диссертационных советов. На самом деле, учитывая их работу, а также существование кафедр кабардинского и балкарского языков и литератур, не  было ни одной защиты на кабардинском или балкарском языках. Не кажется ли весьма парадоксальным и странным, что защита диссертации, связанных с проблемами кабардинского или балкарского языков, проходят на русском? Эта реальная  возможность до сих пор никогда не использовалась, (в отличие от Адыгеи, например).

Чтобы проиллюстрировать благоприятную ситуацию ВУЗовской подготовки, Светлана Канакбиевна приводит статистику общего количества студентов, зачисленных на первый курс за 2010-2013 годы (232 человека: 161/71), которая не может демонстрировать динамику сокращения вакансий. Между тем, существует красноречивая динамика «урезания» мест для абитуриентов КБГУ по специальности «кабардинский язык и литература»: 75 мест в 1970-80 годах, 38 мест за 2012-2013 годы. Та же ситуация характерна и для абитуриентов по специальности «балкарский язык и литература».

Можно слышать мнения об улучшении знания кабардинского языка, так как на улицах чаще слышна кабардинская и балкарская речь. Однако это явление – прямое следствие усилившейся урбанизации, сейчас как никогда приток сельской молодежи в город велик: это связано с отсутствием рабочих мест в селе, учебой в средних и высших учебных заведениях.Но родной язык жив до тех пор, пока существуют анклавы – села. Однако так ли неопровержима эта сентенция?

На самом деле, в анклавах находит распространение лишь бытовой язык, но не литературный. В результате недавнего мартовского общественного форума с участием научной, творческой интеллигенции республики, были подведены неутешительные выводы: мы переживаем серьезный глубокий кризис литературного языка.  Например, в Союзе Писателей КБР самым молодым поэтом является 40-летний Латмир Пшуков. Ежегодный республиканский конкурс по литературному творчеству на кабардинском языке не выявил ни одного прозаика за декабрь 2012 года.

Тяжесть ситуации усугубляется тем, что молодежь практически не использует резерва самообразования. Автор статьи отмечает, что большинство респодентов от 17 до 30 лет не читают, не слушают радио на родных языках, не посещают национальных театров. Но современная молодежь, как известно, мало читает вообще всякую книжную литературу, в том числе, русскоязычную, находя информацию преимущественно в компьютерах, которая  транслируется в основном на русском языке.

Без литературного языка любой язык обречен на деградацию. Это означает, что на данном этапе невозможно говорить о полноценном функционировании кабардинского и балкарского языков даже в селах.

Итак, в городе отмечается незнание или плохое знание родного языка и удовлетворительное знание русского, а в селах — знание родного языка на уровне бытового и в целом неудовлетворительное знание русского языка. Мы хорошо понимаем, что для города и села потребуется разная методология: в селах — с усиленным изучением русского языка, в городе — с усиленным изучением родного. Именно поэтому наш проект в перспективе рассчитан на разные методы обучения родным языкам этих двух категорий учащихся.

В статье С.К. Башиевой говорится о ведущей роли семьи. В настоящее время вряд ли можно говорить о городской семье, которая может обеспечить должный уровень языковой практики, - среди горожан очень невелик процент полноценных носителей родного языка, и эта ситуация стремительно усугубляется. Причиной такой драматической картины  служат объективные закономерности, которые в свою очередь сами являются результатом  несостоятельной языковой системы и в целом - соответствующей языковой политики. Семья — социальная структура, которая наиболее чутко реагирует на особенности функционирования этой системы. Но никак не наоборот. Это подтверждается общей картиной объективно усиливающейся языковой деградации.

Все мы хорошо понимаем, что в городе почти не осталось носителей родных языков, и дело вовсе не в отсутствии «патриотизма» городских жителей - кабардинцев и балкарцев, а исключительно в существующей языковой политике, жертвами которой стали нынешние поколения горожан. Даже при наличии объективных социальных опросов и разработок по этой проблеме могут возникнуть сложности в отношении их репрезентативности, так как большая часть городской молодежи выезжает за пределы республики, пополняя растущий поток внутренней миграции. Как правило, наши мигранты не возвращаются, они становятся частью русскоязычного населения России или иноязычными гражданами в зависимости от соответствующей страны проживания.

При этом, разумеется, мы не склонны снимать ответственность с семьи, которая  может значительно изменить частную языковую ситуацию. Но долго ли продержатся на личном энтузиазме городские родители, слабо знающие родной язык, которые отдают маленького ребенка в русскоязычную среду детского сада, русскоязычную среду школы (не считая трех часов родного языка в неделю)?  Погружая его в русскоязычную среду всех форм СМИ, включая Интернет, учитывая условия отсутствия школьного выпускного экзамена, родных языков в системе делопроизводства и т.д. и т.п.? Особенно если это семья,  в которой работают оба родителя, и возможность общаться с ребенком предоставляется только вечером?

Семья может в какой-то степени влиять на языковую ситуацию, но не может определять ее в целом. Между тем, существует яркий пример, когда с помощью верной языковой политики и твердой политической воли удалось восстановить почти исчезнувший язык. На Гавайских островах в 80-х годах ХХ века родной язык знали около 800 человек, но благодаряправительственной программе численность носителей языка возросла до 10 тысяч человек.

Предлагаемый метод обучения родным языкам основывается на старом испытанном методе, который долгое время успешно практиковался до 1961 года в средних школах и давал хорошие результаты. Он предусматривает поэтапную постепенную реализацию. Следует отметить, что в 1989 году благодаря усилиям Мин. Образования КБР во главе с министром образования Х.Г. Тхагапсоевым был введен подобный проект. Он просуществовал до 1997 года. В средней школе селения Нартан, например, в двух классах обучались на кабардинском языке, и один класс - на русском. Значительно лучше были общие результаты в тех классах, в которых велось образование на кабардинском языке. Случай в нартановской сельской школе иллюстрировал общую ситуацию в школах республики. Однако этот опыт оказался несколько преждевременным: не были изданы учебники, подготовлены учителя...

Таким образом, предлагаемый специалистами и общественностью проект не новый, а скорее «забытый старый», но значительно более разработанный и продуманный. В конечном итоге он предусматривает полноценную билингвальную подготовку, при которой каждый ребенок будет знать как родной, так и русский языки.

В статье приводятся данные, которые впечатляют глубоко зашедшей степенью деградации родных языков: «По данным наших исследований, -  пишет автор, - на вопрос «Язык воспитания в семье» лишь 16, 89% кабардинцев и 6, 95% балкарцев, проживающих в Нальчике, указали родные языки». При этом автором приводится положение ЮНЕСКО: «если 30 процентов детей не знают языка и не говорят на нем, то язык автоматически переходит в разряд вымирающих». Но, согласно приведенным данным, показатели по знанию кабардинского языка в городе Нальчике в 4 раза ниже, а по знанию балкарского языка – в 10 раз ниже критического уровня! 

Светлана Конакбиевна приводит данные ЮНЕСКО, отражающие три состояния языковой ситуации семьи, когда родной язык  расценивается: 1. «под угрозой исчезновения». К этой группе относятся семьи, в которых дети не изучают язык дома в качестве родного языка; 2. «Во вторую группу входят семьи, в которых дедушки, бабушки говорят на языке, родители детей  понимают язык, но не общаются на нем между собой и со своими детьми. Это критерий нахождения языка «в серьезной опасности»; 3. «К третьей группе относятся семьи, в которых носителями языка являются только представители старшего поколения. Это критерий нахождения языка «на грани исчезновения».

В республике тесно сосуществуют все три категории семьи.  Проявляя осведомленность в знании частных положений международной организации, С.К. Башиева не приводит общего главного положения о том, что все северокавказские языки отнесены ЭЮНЕСКО к вымирающим, в том числе, кабардинский и балкарский. При этом автор статьи утверждает: «Языковая ситуация в республике не критическая, не кризисная, не драматическая». На самом деле, состояние родных языков уже не критическое, - оно катастрофическое. 

Разумеется, мы не можем не задаваться вопросами о судьбе языков и этносов вообще, проецируя их на широкий онтологический аспект: может быть, это естественный процесс постепенного нивелирования языков, шире – любого этноса, и не стоит продлевать естественно угасающую жизнь древней нации, пришедшей к своему естественному завершению? Размышляя над этой проблемой, мы задали вопрос директору Института этнологии и антропологии С.А. Арутюнову: «Можно ли применить цивилизационную модель О. Шпенглера к этносу? Существует ли закон естественного умирания этносов, который также эволюционно детерминирован, как закон умирания цивилизаций?»

Сергей Александрович ответил достаточно яркой метафорой: он сравнил этнос со змеей, которая регулярно меняет собственную кожу: старая кожа – это образ цивилизации, а бессмертная змея -  образ этноса. Представляется весьма странным, что автор статьи прибегает к риторике, связанной с порицанием «радикальных мер», «принуждения», «насилия», (судя по всему, со стороны общественности). Чтобы доказать обратное, мы лишь напомним о трагических исторических причинах середины 19 века, с которых начался кризис национальных языков.

Русификация в ряду общей колониальной политики царизма изначально носила исключительно насильственный характер. Обратимся к советскому опыту 1961 года, когда волевым решением Н.С. Хрущевым был  подписал закон по реформированию программы обучения родным языкам. В то время, учитывая наличие естественной языковой среды,  никто не выдвигал альтернативного щадящего метода обучения русскому языку. По сути, это была тотальная принудительная реформа, связанная с переходом обучения кабардинских и балкарских детей начальной школы на русский язык, которого они почти не знали.

Полвека школьники изучали кабардинский и балкарский языки как предмет, вместо того, чтобы изучать предметы на родных языках хотя бы до 5 класса, как было всегда. Старые педагоги вспоминали, что это был настоящий стресс, в результате которого многие дети не справлялись и плакали. «Ничего, поплачут и перестанут», - утешали реформаторы. Так и случилось: плакать перестали, зато выросло несколько поколений кабардинцев и балкарцев, не знающих своего языка.

Таким образом, принцип изучения родным языкам подвержен двойным стандартам: при внедрении реформы 1961 года по переводу предметов на русский язык альтернативы не предлагалось, а теперь, когда выросло несколько поколений кабардинцев и балкарцев, не знающих свой язык, утверждается необходимость «свободного» выбора языка обучения. О какой свободе выбора может идти речь, когда изначально были нарушены права, которые предполагают естественное знание родного языка? Санкционированная обструкция по отношению к родным языкам прикрывается «демократическими» принципами. Это выглядит особенно лицемерно и цинично в век затяжного анархического капитализма, реально далекого от основ демократии.

Кажется, все очевидно: долгий эксперимент оказался несостоятельным, он не дает адекватного знания родных языков, мы оказались перед реальной угрозой их полного исчезновения. Ведущие лингвисты-кавказоведы определяют 25-50 лет существованию  национальных языков. Кабардинский и балкарский отнесены к вымирающим языкам неравнодушными людьми из замечательной всемирной организации ЮНЕСКО, которые гораздо раньше нас самих оценили драматизм ситуации.

Хорошо понимая ее, многие представители общественности КБР забили тревогу, для восстановления потерянных родных языков было проведено несколько «круглых столов» по прояснению, проговариванию «Закона об образовании» и «Закона о языках». Было внесено около 80 поправок. Но во втором и третьем чтении представители парламента оставили «Закон об образовании» практически без изменений: снова принимается изучение родного языка как предмета 2-3 часа в неделю. Это вместо того, чтобы уверенно реформировать откровенно несостоятельную языковую систему образования, длившуюся более 50 лет!

В ответ на это было собрано совершенно добровольно более трех тысяч подписей (понятно, что принудить подписаться взрослого адекватного человека без его согласия невозможно). Кстати, следует отдельно отметить небывалый порыв объединенных усилий со стороны разных общественных организаций, отдельных энтузиастов. Такой замечательный редкий в нашей республике феномен, вероятно, объясняется значительно выросшим уровнем гражданского и национального самосознания со стороны общественности.

Но совершенно непонятно, почему в очевидной языковой катастрофе приходиться убеждать некоторых представителей народного парламента,   власти, специалистов!?  Поистине, это необъяснимо.В результате широкое общественное движение, связанное с необходимостью языковой реформы, не оказало никакого реального воздействия: подписан вариант Закона о языках, который предполагает примерно тот же несостоятельный вариант, который длился 50 лет! При формальном «содействии» в принятии решений по «Закону о языках» общественные инициативы на самом деле не были учтены.

Таким образом, мы действительно приходим к представлению о насильственных действиях, но только с обратной коннотацией: речь идет о необъяснимом игнорировании широкой общественной инициативы, связанной с пониманием критического положения языков, с нежеланием разрешить эту ситуацию.

Остается только гадать, почему, имея полноценное конституционное право знать родной язык, мы не можем реализовать его в действительности. Ведь не надо иметь большого воображения, чтобы понять, что следствием этого «эксперимента» является деградация и упадок национального литературного языка, культуры в целом, наконец, национальной идентичности. Результатом явится упразднение статуса государственной национальной республики. 

Если еще недавно бездействие можно было объяснить непониманием, недомыслием, то сейчас официальный статус ЮНЕСКО в отношении языков, многочисленные общественные инициативы совершенно прояснили ситуацию. В настоящий момент можно уже говорить о том, что проблема лежит не в сфере осознания проблемы, не в юридической плоскости (об этом уже говорилось в некоторых статьях), а в некой анонимной политической воле, игнорирующей  знание родных языков.

Нам, филологам, повезло принадлежать к поколениям, которые сформировались в атмосфере  значительного влияния классической русской литературы и неформального изучения русского языка. Разумеется, мы первыми будем отстаивать необходимость глубокого всестороннего изучения русского языка и литературы. Ведь доступ к любому виду международной информации, мировой литературе  открыт через русский язык. На русском языке осуществляется процесс образования в ВУЗах РФ. Мы поставлены в объективные условия, которые обрекают нас на необходимость знания русского и родного языков. «Обрекают» в хорошем смысле; ведь билингвы — это не  только люди, свободно владеющие двумя языками, - они имеют ключи в миры уникальных богатых культур, к которым можно приобщиться только через глубокое знание соответствующих языков.

 

Статья "К проблеме кризиса национальных языков"  М. Хакуашевой явилась резонансом на статью С.К. Башиевой (КБП, 12 апреля 2014 г.).  Она была подготовлена в печать редакцией КБП, но так и не была издана в течении двух месяцев. Автор вынужден был обратиться в редакцию "Газеты Юга", в результате материал был напечатан  в сокращенном виде 26 июня 2014 года.  Публикуем полный вариант статьи

zapravakbr.ru

Мадина Хакуашева