Ночь зимнего солнцестояния у черкесов. Раньше и сейчас.

Черкесы возвращаются к своему древнему празднику Дыгъэгъазэ (Созрэш). Праздник еще не стал официальной традицией, но уже отмечается кампаниями близких друзей в новом качестве. Уже нет былых старцев, возносящих свои молитвы древнему божеству, как и нет древних деревняных фетишей, извлекаемых из амбаров. Но в этом празднике самое ценное - это атмосфера теплоты и единения, И именно поэтому он становится востребованным. Возможно, ему суждено красивое будущее и он займет свое место среди таких новых памятных дат, как черкесский новый год или День памяти 21 мая? Многое зависит от контекстов, и мы живем в интересное время, чтобы это наблюдать... 

Праздник Дыгъэгъазэ связан с зимним солнцестоянием и отмечается в ночь с 22 на 23 декабря. К вечеру 22 декабря во дворе принято было украшать ствол боярышника (или молодого грушевого дерева) с семью ветвями. На каждой ветке укреплялась восковая свеча, а верхушка ствола украшалась круглым копченым сыром.

Свечи зажигала самая младшая из замужних женщин в семье. При этом женщина должна быть все время обращена лицом к востоку. Если замужних женщин в доме нет, то зажигала свечи младшая девочка. Если праздник встречают только мужчины, то свечи зажигает младший.

В честь праздника самый старший и уважаемый член семьи (Тхьэмадэ) произносит ритуальное приветствие-молитву, обращение (хох- Хъуэхъу), после чего боярышник заносится в дом, где начинается семейное застолье. Обрядовым напитком в эту ночь является белое вино (санэху). Праздник не ограничивается семейными посиделками — отмечали и на улице, и в ауле. Эту ночь надо в кругу семьи или друзей.

Дюбуа де Монпере, швейцарский француз в своем шеститомном труде «Путешествие вокруг Кавказа», изданном в 1839 — 1843 г.г. в Париже, писал об этом празднике:

«Сеосерес (адыгейское souzeref — пророк, посредник между богом и людьми) — большой любитель путешествий, и ему подчиняются ветры и воды; его особенно почитают шапсуги и натухаджи (натухайцы- НН). Его образ — молодое грушевое дерево, срубленное в лесу, которое несут, обрубив ветки и оставив только суки, к себе домой для того, чтобы поклоняться ему, как божеству — покровителю стад.

Почти в каждой семье есть такое божество; осенью, в день его празднования, его торжественно вносят в дом при громе инструментов, употребляемых для религиозных церемоний, и радостных криках всех обитателей жилья, поздравляющих божество с благополучным прибытием; оно уставлено маленькими свечками, и на его верхушке прикреплен круг сыра; вокруг него пьют бузу, едят, поют; затем его отсылают обратно, водворяя на старое место во дворе, где, прислоненное к изгороди, без всяких знаков своего божественного происхождения, оно проводит все остальное время года».  

Николай Дубровин, русский генерал, с окончанием Кавказской войны прикомандированный к Главному штабу русской армии для написания работ в том числе и по истории присоединения Кавказа к России, в своей книге «Черкесы» на основании известных ему исторических источников также описывает этот праздник:

«Почти в одно время с нашим праздником Рождества Христова черкесы совершали празднование в честь Созериса, божества покровительствующего хлебопашцам, обилию и домашнему благосостоянию. Пришествие Созериса ожидалось и ожидается до сих пор с особенным благоговением, и существует поверье, что он отправился пешком по морю, и точно также возвратится. Олицетворением этого божества служил деревянный обрубок, с семью суками, вырубленный непременно из дерева, известного под именем гамшут. Обрубок этот, в течение целого года, тщательно сохранялся в амбаре каждого дома, и, кроме того, был еще общий, принадлежавшей всему селению.

Вечером, накануне праздника, одна из молодых женщин, преимущественно из последних новобрачных в селении, одевшись в самое нарядное платье, отправлялась в дом, где находился общественный обрубок. 

Имея в руке зажженную свечу, непременно из числа оставшихся от прошлогоднего праздника, она зажигала ею все свечи, прилепленные на обрубке, и соблюдала при этом правило, чтобы, при зажигании свеч, лицо ее было обращено всегда на восток. Осветив весь дом, женщина выходила из него, запирала за собою дверь и становилась с наружной стороны, у двери, так что закрывала собою вход в дом. Толпа народа собиралась между тем вокруг нее. Хромой старик брал в руки палку, унизанную восковыми свечами, и обращался к святому.

— Ай, Созерис! — восклицал он, — отверзай нам двери (ай Созерис, пчерухи тхечах).

Народ вторил словам старца. Тогда молодая женщина отворяла двери и толпа входила в дом. Старик, с палкою, зажигал бывшие на ней свечи, читал молитву, а в доме и вне оного зажигали костры. По окончании молитвы, народ расходился по домам, неся с собою зажженную свечу.

В самый день праздника, все члены семейства собирались вечером в амбаре, где каждый хозяин, с непокрытою головою, выносил своего идола на середину. К каждому суку его прилеплял по одной восковой свечке, приготовленной заранее из желтого воска. В каждом доме на полках хранились для этого, в течение целого года, куски желтого воска; под полками висели особые деревянные сосуды, назначенные исключительно для возлияния. Вместе со свечами, к тем же сукам обрубка привешивались пирожки и кусочки сыра.

Убравши таким образом своего истукана, хозяин, с торжеством и в сопровождении всех своих домочадцев, вносил его в саклю. Поставив его на подушках посреди комнаты, все присутствующие члены семьи, без различия пола и возраста, взявшись за руки, окружали обрубок, а хозяйка читала молитву.

— Созерис! — произносила она, — благодарим тебя за урожай нынешнего лета, молим тебя даровать и в будущие годы обильную жатву. Молим тебя, Созерис, охранять наши хлеба от кражи, наш амбар от пожара.

Молитва эта произносилась с расстановками, при которых окружающие идола делали движения вокруг него и произносили в один голос: Аминь.

Замечательно, что после молитвы идол терял сразу всю свою святость и значение; его относили обратно в амбар, без всяких почестей, и сохраняли там до праздника следующего года. Члены семейства садились за ужин и, пользуясь праздником, уничтожали много пищи и вина». 

Аксана Бжедугова, отметившая этот праздник в этом уходящем году с друзьями, рассказала, что в их семье всегда отмечали праздник солнцестояния - и черную курицу резали, и за стол садились.

«Про все подробности праздника дыгъэгъазэ я узнала уже в последнее время. Мы например, дома никогда не украшали боярышник, не пили белое вино. но традиция зарезать курицу, сказать хъуэхъу, сесть в семейном кругу и попросить счастья - она всегда была. Для меня это прежде всего незримая связь с моими предками, продолжение традиций, я считаю, что совместная трапеза, когда соблюдены все традиции, сближает и привносит в дом достаток, тепло, больше друзей». 

 

Наима Нефляшева

© Кавказский узел