Вячеслав Дерев: «Мы на распутье»: Сенатор от Карачаево-Черкесии считает, что у кабардинской породы лошадей один путь – на Запад

Лошадиная наука

В июле нынешнего года завершилась вторая часть уникального проекта по исследованию генома кабардинской породы лошадей, который проводился при поддержке фонда Volkswagen Stiftung (Германия), Берлинского университета им.Гумбольдта, ВНИИ коневодства, Международной ассоциации любителей кабардинской породы лошадей и ряда других участников.

С 2013 года была реализована разноплановая научная программа – от испытаний лошадей с контролем физиологических параметров в полевых условиях до лабораторных исследований с применением новейших технологий в центрах молекулярной генетики.

Интерес зарубежных специалистов к кабардинской породе оказался вполне оправданным: исследования показали, что она имеет многовековую историю, удалось выделить ее как элемент культуры народа. Но самое главное – что генетикам удалось установить характерные особенности этих лошадей. В научном плане это представляет очень большой интерес.

Специалисты отмечают, что завершен не весь проект, а лишь один из его этапов. И здесь возникает вполне закономерный вопрос: а что дальше?

Да, удалось достичь неплохих результатов. Доказано, что порода имеет право называться уникальной, но насколько она жизнеспособна сама по себе? Сколько еще протянет только лишь на энтузиазме таких людей, как, например, заведующий Нальчикским опорным пунктом Всероссийского НИИ коневодства Хажисмель Амшоков, который в постперестроечное время выступил этаким Моисеем для кабардинских лошадок, сохранив породу, отслеживая и регистрируя буквально каждое животное?

 

Порода, которой нет равных

О том, насколько реализован потенциал кабардинской породы и какие перспективы открываются для нее на международной арене, мы поговорили с членом Совета федерации от КЧР, бизнесменом и большим ценителем кабардинской породы Вячеславом Деревым.

– В вашей усадьбе Биберд содержатся несколько десятков принадлежащих вам лошадей кабардинской породы. Само место – удивительное по своей красоте, 500 гектаров природы с озером у кромки леса… Лошадям, здесь, наверное, раздолье?

– Биберд – это идеальное во всех отношениях место для содержания лошадей. Я посадил тут 3000 деревьев и хочу посадить еще столько же, хотя там уже 100 гектаров леса.

Когда-то был такой княжеский род Биберд, чей аул располагался именно в этих местах (ныне это аул Эльбурган). В детстве я почти все лето проводил у дедушки, который заведовал конюшней в соседнем ауле Инжич-Чукун. И любовь к лошадям, наверное, была у меня в крови уже тогда, когда мы мальчишками носились по этим местам…

– Это там вы недавно принимали президента Германской ассоциации любителей кабардинской породы лошадей Тобиаса Кнолла и его коллег-конезаводчиков?

– Тобиас прибыл в Россию по приглашению Всероссийской ассоциации любителей кабардинской лошади. И когда он изъявил желание встретиться со мной, я был очень рад принять его у себя.

Нам было о чем поговорить, потому что сегодня назрела необходимость не просто сохранения породы, чем долгие годы занимается Хажисмель Амшоков, за что ему огромная благодарность, но и дальнейшего развития.

Что я под этим подразумеваю? Я уже говорил об этом один раз на собрании членов Всероссийской ассоциации любителей этой породы: если у нас 3500 конематок кабардинской породы от Моздока до Майкопа, то ежегодно они производят на-гора около 3000 жеребят. Куда девается лошадь?

Если мы сегодня не найдем прямого серьезного сбыта, если лошадь кабардинской породы не будет востребована для продажи на Запад, порода начнет затухать, потому что не состоялся этот бизнес.

Тобиас Кнолл и Катрин Мишеле (француженка, которая приезжала с ним) заинтересованы в том, чтобы сотрудничать с нами в этом направлении.

Сейчас в Германии примерно миллион лошадей 70 разных пород, и около 400 из них – кабардинской породы. Это самая большая популяция за пределами России.

В Германской ассоциации любителей этой породы – более 100 членов, которые регулярно проводят различные мероприятия. По словам Тобиаса, в год они продают до 20 лошадей-кабардинцев, но это немного, учитывая, что планируется довести продажи до 200.

Причем большая часть должна быть выращена на Кавказе, на исторической Родине породы. И вот здесь очень важно наладить работу как с зарубежными коллегами, так и внутри нашей ассоциации.

– Вы не хотите взять на себя организацию этой работы? Насколько я знаю, недавно вам предложили возглавить ассоциацию…

– Я пока не решил для себя, пойду ли на это. Здесь играет роль огромное количество факторов, в том числе и мое видение того, как именно должна быть налажена работа ассоциации.

То, что геном этой лошади сегодня изучают – это замечательная вещь. Для чего это делается? Нами интересуются. А дальше все зависит от нас.

Мы должны объединиться и понять, что кроме простого желания иметь кабардинскую лошадь, должно быть понимание того, как именно ее поднять на такой уровень, чтобы она была востребована.

У нас уже есть база, и нужно обучить лошадь до такого уровня, чтобы любой, кто подойдет к ней в Европе, мог сесть и сказать: какая замечательная!

А вот ее генетические данные говорят о том, что по выносливости ей просто нет равных. Это же не английская лошадь, которая два часа погуляла – надо пойти ножки вытереть, не дай Бог, заболеет. Кабардинская лошадь двадцать четыре часа проводит на улице.

Возвращаясь к ассоциации, добавлю, что ее структура сегодня вызывает у меня беспокойство по одной простой причине: она не выстроена так, чтобы обеспечивать себя саму. Хотя она и общественная, но должна представлять собой бизнес-структуру, выстроенную как пирамида.

Тогда ассоциация будет связываться с Германией, Францией, представлять собой единое целое, механизм, работающий на породу, способный обеспечивать собственные потребности.

Это должна быть строгая, дисциплинированная система с людьми, которые понимают: если нет своих денег, бесконечно им со стороны никто помогать не будет, организации нужно жить за счет своих ресурсов.

А теперь давайте посмотрим, как на практике обеспечить то, о чем я говорю. Какая сумма необходима для того, чтобы ассоциация жила? Я думаю, несколько миллионов.

Что входит в эту сумму? Пробеги, хотя бы два крупных в год: один российский, еще один – международный… Поездки специалистов за границу, проведение исследований и так далее.

Вспомните, какой фурор произвели наши жеребцы во Франции на Всемирных конных играх! А ведь на все это нужны финансы, и немалые. Если эти деньги даст один человек, то все превратится в колхоз, где никто ни за что не отвечает. Нужно, чтобы каждый член ассоциации чувствовал свою персональную ответственность за общее дело.

Если ко мне придут и скажут: у тебя 50 лошадей, плати 150 тысяч – по три за каждую лошадь, – естественно, я буду интересоваться тем, куда эти деньги идут, не так ли?

Но конкретные суммы нужно обсуждать уже на собрании членов ассоциации. Я спрошу: вы хотите? И если буду знать, что люди готовы к такой работе, то я сажаю своих специалистов, беру одного помощника и начинаю работать.

Мне зарплата не нужна, я возьму свой символический рубль – и то только потому, что я человек порядка. Будут ли это поквартальные или ежемесячные взносы, будет ли это тысяча или три тысячи за лошадь, как будут выдаваться паспорта – все это мы должны обсудить и прийти к единому мнению.

Сколько скажут, столько и будем платить. Но нужно, чтобы из миллиона лошадей в Германии «кабардинцев» было не 400, а 40000, чтобы порода заняла свое место на международной арене. Другой дороги я не вижу. В противном случае я покупаю 12 прекрасных «кабардинцев», ставлю их у себя в конюшне и любуюсь ими…

– А по какому пути пойдет в этом случае ассоциация?

– Ответ на этот вопрос каждый должен найти сам. У меня свое видение того, какие перспективы ждут в этом случае ассоциацию. Я уже говорил на одной из наших встреч и могу повторить еще раз: если не поставить работу ассоциации в нужное русло, все это умрет по одной простой причине – таких людей, как первые энтузиасты, как Хаджисмель Амшоков, который буквально посвятил себя сохранению породы, больше не найти.

А ведь сейчас речь идет не просто об общественной организации. Наша ассоциация – тот оплот, вокруг которого должны объединиться все, кому небезразлична судьба кабардинской породы – достояния нашего народа. И кто бы ни возглавил ее, он должен относиться к работе именно с этой точки зрения.

– Сколько времени при благоприятном раскладе может потребоваться на то, чтобы ассоциация смогла начать поставлять на европейский рынок лошадей того уровня, о которых вы говорили ранее?

– Думаю, первый отрезок – около 10 лет. Столько может потребоваться на то, чтобы зайти на этот рынок.

Еще столько же потребуется на то, чтобы укрепить свои позиции, ведь когда о лошади и о нас узнают, требования к нам будут расти – это закон рынка при такой нешуточной конкуренции.

Это большой отрезок времени, но, как известно, каждый путь начинается с первого шага, поэтому сегодня, когда мы на распутье, очень важно, чтобы наш первый шаг был в правильном направлении. По крайней мере, я на это очень надеюсь.

 

Кавполит

Мария Темрюк