Черкесский Сэнсей

Ушел из жизни основатель всемирно известной Майкопской школы борьбы, Заслуженный тренер СССР, Ректор института физкультуры и дзюдо Адыгейского государственного университета Якуб Камболетович Коблев. Он был моим Учителем, не только в спорте, но и в жизни. Якуб в свое время определил мое будущее журналиста, и позже, имея уже опыт профессионального газетчика, отдавая дань своему наставнику, в день его шестидесятилетия, написал о нем очерк, мечтая, и желая ему еще долгих лет жизни. А сейчас с болью в душе пишу о нем, и говорить о нем в прошедшем времени никак не получается. И не могу стереть с телефона его номер…

Когда нам, ученикам Якуба Коблева, было по семнадцать, ему было около тридцати. Тогда наш Учитель, которого мы часто называли Сенсей, на манер японских борцов, с глубочайшим уважением относившихся к своему Воспитателю, нам казался таким взрослым, сформировавшимся и духовно и физически, знавшим абсолютно все: как бороться и как жить, как стать человеком. Это отчасти было и правдой, ведь адыги не зря говорят: «Три года собаки, семь лошади и тридцать мужчины», имея в виду, что обозначенный возраст является самым лучшим.

Нам, ученикам Якуба Коблева, уже давно за пятьдесят. Когда мы сами перешли рубеж «тридцати лет мужчины» поняли: учитель наш, оказывается, сам еще формировался и как тренер и как Человек, не был лишен элементарных человеческих слабостей: мог сомневаться и страдать, довериться и обмануться, ошибаться, разбивать лоб и вновь доверяться. По прошествии многих лет, вспоминая и анализируя годы с тренером, приходишь к мысли: да, Якуб Коблев гениальный тренер. Но он и удивительный Воспитатель, ваятель честных сердец, храбрых и отважных мужчин. Ведь одной из заповедей всемирно известной школы борьбы Коблева было воспитание настоящего человека.

О Коблеве позже скажет Заслуженный тренер СССР, его наставник Андрей Андреевич Дога: «Две черты выделил бы я в его характере: самоотверженность и удивительнейшую порядочность. Якуб все делает основательно, с полной самоотдачей, и парней своих старается такими воспитывать». Якуб Камболетович очень дорожил дружбой с Учителем. Ведь под его руководством он в 1963 году вошел в десятку сильнейших борцов на чемпионате СССР и выполнил заветный норматив мастера спорта СССР. Позже, окончив Кишиневский техникум физкультуры и переехав в Майкоп, сам, став уже известным тренером, он не переставал постоянно общаться с ним, продолжал учиться у своего Воспитателя. Помню, как Коблев дал мне письмо для Андрея Доги в Кишинев, куда мы направлялись для участия в крупном международном турнире со словами:

- Это мой тренер, известный человек, окажите ему достойное внимание и уважение, как требует Адыгэ Хабзэ, адыгский этикет. Здесь я написал ему просьбу разъяснить мне один из методов организации тренировочного процесса для борцов высшего класса, если по ходу вашей встречи он что-то скажет, запомните.

- Неужели, Якуб Камболетович, Вы не все еще знаете в борьбе и организации тренировочного процесса, у Вас уже такие ученики и такие результаты? – я спросил с удивлением.

Якуб улыбнулся широко и ответил:

- Все никто не знает, кроме Всевышнего, в жизни всегда нужно учиться. Самое главное не лениться и любить свое дело…

Слова тренера до сих пор я не забыл и, думаю, что никогда не забуду. Мой отец, который тоже был учителем, прекрасным специалистом и педагогом, уважаемым человеком в родном селе, говорил: «Если тебе поручили дело, делай его на совесть, если даже не любишь это занятие. Ведь люди тебе это доверили, а доверием надо дорожить». А если дело, которым занимаешься тебе по душе, как можно туда душу не вкладывать? Вот почему мы, тогда еще подростки, приехавшие с разных аулов и станиц, хуторов и поселков, объединившись в одну школу, смогли пройти вместе по жизни достойно, помогая друг другу, воспитываясь друг у друга, под пристальным взором и отеческой опекой своего мудрого Учителя. Мне, в ранней юности потерявшего отца, внимание Якуба Коблева было близко и тепло. Тогда не было в нашей секции, наверное, ученика, не почитавшего его как родного отца.

А Владимир Невзоров, с которым мы имели честь тренироваться в одном зале долгие годы, первый советский чемпион мира по дзюдо и олимпийский чемпион Монреаля, спортсмен столетия, которого сами родоначальники дзюдо японцы называют дзюдоистом на века, считает, что наш наставник сыграл в его жизни самую важную роль.

- Благодаря Якубу Камболетовичу я много добился в жизни, - говорит Володя. – Он не только привил мне любовь к борьбе, научил различным техническим и тактическим приемам. Он заменил мне отца. Когда было трудно, я шел к своему тренеру, который всегда находил нужные слова, знал, что нужно делать… Мы могли видеть его уставшим до изнеможения, иногда огорченным, но слабым - никогда. Он оказал доминирующее влияние на формирование моего характера, моих жизненных взглядов. Он был нашим учителем, но и другом, добрым старшим товарищем. Мы делились с ним самым сокровенным…

Специалисты знают, что Коблев - тренер от Бога. Он обладал удивительной способностью находить одаренных мальчишек и лепить из них великолепных атлетов как никто другой. Это как тренер. Но одно еще делало его неповторимым: это его душевная щедрость, доброта. От Якуба Камболетовича всегда исходил свет, а его глаза лучились оптимизмом. Он обладал какой-то особой притягательной силой, и мы, подростки, тянулись к нему… Тренер считал, что овладеть бросками, подножками или подсечками не большая хитрость, а вот как стать настоящими людьми – в этом вся мудрость. В школе царила потрясающая атмосфера доброжелательности, искренности…

Так говорит лучший дзюдоист на все времена о своем Учителе – признанном лучшим тренером России по дзюдо ХХ века. Владимир Невзоров был абсолютно прав, под его словами тогда подписался бы любой из его учеников. Якуб Коблев, создавая школу борьбы, не замыкал себя в жестких рамках спортивного заведения. Он был инициатором открытия спортивной школы по борьбе самбо и дзюдо Олимпийского резерва, школы спортивного мастерства с многочисленными филиалами не только по Адыгее, но и по всему Краснодарскому краю. Великое дерево Якуба распростерло свои ветви во все направления света, укрепились корни на земле, а крона стала такой огромной, что под ее тенью оказалась территория больше чем Франция. Это по борьбе.

Но у Коблева была и другая мечта: организовать научный подход к спорту на высшем уровне. Он с 1965 года был уже на преподавательской работе на кафедре физического воспитания Адыгейского государственного педагогического института, здесь же стал и деканом, затем, после преобразования факультета в институт ректором этого вуза. Сорок лет он уже работает в Адыгейском госуниверситете, большинство его учеников тоже стали его выпускниками.

Прошли года, ученики поступали в техникумы, институты, университеты, крепли, мужали, занимали свое место в жизни. Что греха таить, отдельные ученики, став именитыми борцами, самостоятельно продолжили путь в спорте, ушли своими тропами жизни. Бывает, что кто-то и спорит с Коблевым, иногда соперничает, доказывая свое и завоевывая свое место под солнцем, а кто-то и вовсе разошелся с ним. Адыги говорят: «Две соседки по - разному доят коров», это естественный процесс возникновения и существования проблем поколений, отцов и детей. Но даже те, кто оппонируют к нему, не могут отрицать того, что в их становлений как борцов, личностей Якуб Коблев сыграл существенную роль. Неизвестно, кем были бы сегодня многие из известнейших наших борцов, достигшие высших высот и вкусивших сладость славы, если бы не великая школа Коблева, наш тренер.

Мой старший брат Аслан Куек, тоже ученик Якуба Коблева, мастер спорта по самбо и дзюдо, чемпион мира по борьбе самбо среди ветеранов, многие годы работает тренером в родном селе Кунчукохабль. «Лишь сам, став тренером, наставником ребят, тренируя их долгие годы, я по-настоящему понял, что такое борьба, и какое значение имеет тренер, - говорит он. – Сейчас я часто задумываюсь над тем, как нас учил и воспитывал Коблев, сейчас по - особому понимаем смысл его наставлений и методов воспитания. Я, тренируя ребят, сам вырос с ними и как борец, и как тренер, и как специалист. Теперь я понимаю Коблева…»

Совмещение тренерской работы и научных изысканий давалось Якубу Камболетовичу тяжело. У него всегда был цейтнот времени. Был у нас, учеников Коблева, период, когда наш тренер «запустил» нас на какое-то время. Раньше он дневал и ночевал в спортзале, а как стал преподавателем вуза, затем деканом факультета физического воспитания, начал иногда сам «пропускать» тренировки. Вот тут все стало ясно: кто из учеников просто так ходит на тренировки, а кто по-настоящему пашет. Сам Коблев, часто появившись в самом конце тренировки, в строгом костюме и галстуке, внимательно следил за тренировочным процессом и заставлял нас снова и снова повторять приемы и схватки между собой. Он извинялся за то, что задерживался и с улыбкой говорил: «Не только вы выполняете нормы кандидата, но и другие», имея в виду сдачу кандидатских минимумов. Так он пытался совмещать науку и преподавание, но и не забывал воспитательный процесс.

Вспоминается один случай. Якуб Камболетович пришел к концу тренировки. Спортзал наш по улице Кубанской, часть бывшей небольшой церкви, еле вмещал спортсменов. Схватки на ковре мы обычно проводили в конце тренировки, две, три пары максимум могли одновременно пребывать на ковре. Получилось так, что один из наших молодых атлетов, участник юношеского чемпионата Европы, физически сильный, техничный борец, часто грубоватый и чрезмерно амбициозный, вышел на спарринг с новичком, неопытным и очень скромным парнем. Он и по весу был намного меньше. Обычно, опытные борцы на тренировках на спарринг с новичками выходят осторожно, в щадящем режиме. А этот разошелся и кидает бедного новичка из угла в угол. Посмотрел Коблев на эту схватку, залился краской, зашел в угол, снял костюм, надел борцовскую куртку, немного размялся и попросил всех с ковра. Сам вышел в центр, пригласил туда зазнавшегося борца. По весу они были равны, по технике и силе был сильнее ученик, особенно в стойке, хотя и в партере он был весьма техничен.

Это был поединок опыта с неуемной молодой силой, напором, это была схватка, которая запомнилась нам всем. На ковре был бой гладиаторов, у Коблева была рассечена губа, оба были измотаны до изнеможения. Под конец Якуб Камболетович смог все - таки провести болевой прием и победить. У соперника были слезы на глазах.

- Запомни, - сказал тренер ученику, - не считай себя сильнее и выше других, найдется всегда сила против твоей силы, - так он нас воспитывал.

Кандидатскую диссертацию Коблев защищал в Киеве в 1974 году. Мы тогда были на учебно-тренировочных сборах по подготовке к чемпионату Европы на Украине, и стали свидетелями становления нашего тренера ученым. Известнейший специалист, профессор Зациорский, чье выступление на защите конспектировали даже члены Ученого Совета, очень высоко оценил работу Якуба Камболетовича. Как мы тогда были горды за нашего Учителя!

Никто из нас не сомневался, что Коблев пойдет дальше, его постоянно манили вершины, которые он непременно одолевал. Такой у него был характер. В 1991 году он уже доктор наук, в следующем получает звание профессора, в 1996 году его избирают Член – корреспондентом Российской Академии образования и академиком трех общественных академий, в том числе и в АМАН. Опубликовал более 140 научных работ, в том числе семь учебно-методических книг. Под его руководством подготовлены и защищены восемь докторских и более 20 кандидатских диссертаций. Он был председателем диссертационного совета по защите докторских диссертаций и основателем Майкопской научной школы по теории и методике физического воспитания, спортивной тренировке и оздоровительной физической культуре.

Кроме научной, преподавательской, тренерской работы Якуб Коблев активно занимался и общественной деятельностью, был Президентом федерации дзюдо Юга России и вице-президентом федерации дзюдо России. Европейская федерация дзюдо за большой вклад в развитие дзюдо в мире Якубу Коблеву присвоила высокое звание 7 дана. Заслуженный тренер СССР и России, награжден Орденом Трудового Красного Знамени и двумя орденами «Знак почета».

В республике Адыгея особо почитают и уважают великого тренера. Правительство наградило его медалью «Слава Адыгеи», присвоило почетное звание «Заслуженный деятель науки Республики Адыгея» и «За заслуги перед Республикой Адыгея», Почетный гражданин города Майкопа. Правительство Краснодарского края наградило его медалью «За выдающийся вклад в развитие Кубани» и присвоило звание Заслуженного работника физической культуры Кубани. И это еще не всего награды и звания.

Черкесские мужчины, перешагнув рубеж зрелого возраста шестидесяти лет, заканчивали активное участие в походах и набегах, строили свои хачещи, гостиные, встречали там гостей, рассказывали о своих подвигах и достижениях, (а кто лучше них это знали!), воспитывали внуков. У Якуба Коблева была прекрасная семья: жена Джарета, дочери Аурика и Света, достойные зятья, есть и любимые внуки – Аслан и Даур, которых он так любил. Конечно, и Якуб, достигнув зрелого возраста, мог успокоиться на достигнутом. Сделано - то немало, что там не мало, людей, которые успели бы к шестидесяти годам сотворить столько добрых дел как он, редко найдешь.

В свое время журналист Александр Бойко в журнале «Физкультура и спорт» написал теплый и прекрасный очерк о Коблеве под названием «Якуб из рода шапсугов». Завершается материал такими словами: «О, Всемогущий Аллах, выслушай меня, - неверного, поскольку прошу не за себя. Все есть у Твоего подданного Якуба сына Камболета: и ум, и энергия, и здоровье. Дай ему богатых спонсоров, чтобы построил он интернациональный Центр борьбы на благодатной земле Адыгеи, во славу его доброго имени. Он того давно заслужил, и ты сам тому свидетель…»

А я, заканчивая материал о Коблеве, по случаю его шестидесятилетия, написал: «Сейчас я бы непременно попросил бы Всевышнего для Коблева кроме прочего особо здоровья, недавно он переболел серьезно, но, слава Всевышнему, снова в строю. Будет у него здоровье, он обязательно достигнет цели, таков наш тренер, великий Учитель. Здоровья тебе, Якуб!». Но ненадолго хватило его, думал о работе, жил работой, сгорел на работе…

А его главная мечта последних лет - интернациональный Центр борьбы, своеобразный адыгский «Кодокан», о котором писал А. Бойко, так был близок как никогда. Коблев всегда говорил о своих планах вдохновенно, я бы сказал даже самозабвенно, а они были грандиозными, на многие десятилетия. Я тоже знал о них, потому что заботы и думы моего Учителя не были мне чужды, на эту тему мы беседовали не раз. Когда Якуб начинал рассказывать о том, что непременно воплотит в жизнь, он забывал свои годы, загорался, его глаза блестели, и его динамичная мысль передавалась нам, и мы тоже азартно вдохновлялись, как перед выходом на татами...

Он, конечно, знал, что лимита времени, отпущенного Всевышним, на все планы может не хватить, но мечтал о своеобразном адыгском Кодокане, который совместил бы в себе все необходимое для подготовки не только высококлассных спортсменов, но и таких, же тренеров - специалистов в области борьбы. Я здесь умышленно не разделяю борьбу на самбо и дзюдо.

Мне до сих пор кажется, что не нужно было и раньше резать по живому, разделяя их. Когда эти два близкородственные виды спорта культивировались в одном спортзале, где самбист снимал куртку и одевал кимоно или наоборот, самбо и дзюдо, взаимно дополняя друг друга, становились базой для многопрофильных атлетов. Даже родоначальники дзюдо японцы удивлялись некоторым броскам из самбо - они не знали, как противостоять им.

Как Якуб радовался, когда начали закладывать фундамент будущего Дворца спорта, по значимости сравнимого с известной школой дзюдо Японии – Кодоканом! Он не раз бывал там со своими учениками, где именитые борцы Страны Восходящего солнца низко кланялись ему.

- Вот закончу выборную кампанию и вплотную займусь стройкой, - мечтал он и, широко улыбнувшись, добавлял: - Я сегодня больше прораб, чем ректор или тренер. Пройдет несколько лет, и у нас будет прекрасный Дворец спорта, куда потянутся дороги из разных стран…

Да, планы у Коблева были грандиозными, хотя последние годы его начало подводить сердце.

- Честно говоря, я думал, что моего здоровья хватит лет на сто, - как-то сказал он мне. - Оказывается – нет: ничто просто так не проходит, а пришлось пройти через многое, о чем и вспоминать иногда не хочется.

И он начинал рассказывать с каким трудом ему приходилось создавать свою школу, утверждать ее, защищать учеников от посягательств влиятельных коллег, обладавших властью запросто «забрать» заявившего о себе на международном уровне борца, отстаивать право воспитанников на участие в чемпионатах Европы, мира и Олимпийских Играх. Например, не взяли на Мюнхенскую Олимпиаду Владимира Невзорова, уже тогда ставшего первым номером в сборной команде СССР по дзюдо. Не хотели выставлять и на Монреальскую Олимпиаду, хотя к этому времени он был уже первым советским чемпионом мира по дзюдо, номером один в команде. А как он там выступил! Не только стал олимпийским чемпионом, но был признан дзюдоистом, показавшим лучшую технику. Даже японцы уступили ему! И в последующие годы Невзоров был в прекрасной форме, но накануне Московской Олимпиады его опять «кинули» во время прикидки с грузинским борцом, которого включили в сборную вместо Володи, а он даже не попал в число призеров. Невзоров мог выиграть три Олимпиады подряд, но не «позволили». Таковы превратности судьбы…

Как-то Якуб позвонил и зашел ко мне в офис, который находился в здании редакции республиканских газет. Сказал, что у него есть одна идея, которую хотел обсудить. Наша беседа плавно перешла в прошлое, задержалась на настоящем и увлеклась будущим. Но мне кажется: в тот день ему хотелось высказаться, излить душу. С болью в сердце он рассказывал о «трениях» с учениками, которых привел к большим высотам в спорте. В его глазах я видел скорбь отца, встретившего агрессивное противостояние сына. Но он держался, таил в себе обиды и разочарования, которые подтачивали его сильное сердце.

Мы с ним не один год мечтали приступить к созданию книги о нашей школе борьбы, которую всегда называли знаменитой школой Коблева, написать о том, что можно достичь многого, если понимать друг друга, жить одной семьей. Мы были сплоченными, едиными в стремлении достичь самых высоких вершин в спорте: какой солдат не мечтает стать генералом? Но с годами великая школа была расшатана не только объективными факторами, но и субъективными, иногда теми, кто создавал ее фундамент, пусть не нарочно, но стремлениями расколоть и самим управлять своей долей. Причиной могло быть и банальное стремление взять большой кусок пирога, то есть проблема насущного хлеба. И это Якуб понимал, как в прочем и то, что сам не всегда был прав. Всегда правым быть нельзя, не ошибается только Бог, а мы все учимся на ошибках. Как говорил великий Лев Толстой, «чтобы жить честно, надо рваться, путаться, биться, ошибаться, начинать и опять бросать, и вечно бороться». Так и жил Якуб, только не прошлым, а в стремлении в будущее. Жил в борьбе за претворение в жизнь главной мечты – создание своего Кодокана. И ушел. Не успел… Но его имя осталось, остались его дела и победы, его человечность, порядочность. Он был праведным, хотя, как любой человек ошибался, ведь он шел не проторенными дорогами.

Как-то злой дракон Еминеж украл семена проса у нартов. Никто не отважился отправиться на край земли к владением чудовища, только отважный Саусэрыко вызвался вернуть семена. Когда Еминежу сказали, что какой-то всадник направляется к ним, он спросил: «Всадник идет проторенной дорогой?» «Нет, - ответили ему, - он не ищет легкой дороги, его тропа лежит через горы, леса, обрывы, идет прямо, как видят его глаза». «Это нехорошо, - сказал Еминеж. - Тот, кто может так идти, обладает мужеством, храбростью и верит в свои силы. Надо мне поспешить и засеять поле до его прихода». Якуб, как и нартский витязь Саусэрыко, тоже шел своей неизведанной тропой, что в конечном счете, сделало его личностью с мировым именем.

Он был великим, ушел великим, оставив нам свои добрые дела и светлую память о себе. Когда человек уходит в мир иной и ему суждено предстать перед Всевышним, его готовят в дорогу. Ни мало ни много- сорок дней и дают с собой сорок частей. Пока все это готовится, душа все еще находится на земле и ждет времени, когда можно отправиться в путь. Так считают в народе, хотя, кто-то и думает по-другому, вообще отрицая наличие в адыгской религии сорока дней. Но это не самое главное, главное то, что мы искренне верим, что душа не покидает нас сразу, а пребывает еще с нами, давая нам возможность пережить уход любимого человека и смириться с неизбежностью.

Адыги считают, что после ухода души на небеса, еще должно пройти двенадцать дней для окончательного перехода, после чего бренное тело остается навечно в земле. Поэтому отмечали и пятьдесят два дня после смерти человека. Пройдет время, и земля на могиле отмеченного Богом великого в деяниях человека станет целительной, излучающей положительную энергетику. Так я думаю о нем - о Якубе Коблеве, моем наставнике и Учителе. Азы дзюдо, японской борьбы я познавал у него. А Учитель в дзюдо – это больше чем учитель и наставник, скорее это воспитатель, сравнимый с отцом. Уход такого человека – утрата души.

О Якубе Коблеве много писали и говорили. Одно то, что он лучший тренер СССР по дзюдо ХХ – го века говорит о многом. Педагог, неизменный декан спортфака, затем ректор института физической культуры и дзюдо, ученый, воспитавший не одно поколение ученых и так далее, и так далее. Но я хочу писать не хронологии жизни ученого-педагога - хочу поделиться воспоминаниями о великом тренере, учителе души и сердца, воспитавшем нас такими, какими мы стали. Он нас учил, когда мы были совсем юными, учил и тогда, когда уже считали себя достаточными самим давать советы. Он нас учил не только уму-разуму, но и любви к своей Отчизне. Как-то Володя Невзоров, вернувшись из очередного международного турнира победителем, сказал нам:

- Я еще раз испытал щемящее, гордое чувство приобщенности к великим победам страны. Когда стоишь на самом верху пьедестала и в честь твоей победы играют гимн СССР, поднимают флаг, слезы невольно наполняют твои глаза и гордость за свою державу переполняет тебя…

Дней за десять до смерти Якуба, мы встретились на похоронах Любы Мамий, преподававшей нам русскую литературу на филфаке Адыгейского госуниверситета. Она была не только прекрасным педагогом, но и чутким, отзывчивым человеком, известным общественным деятелем. Ее любили и уважали, и ее уход был горем для тех, кто ее знал.

- Помнишь, Якуб, притчу об умном парне, который, посмотрев на траурную процессию, направляющуюся на кладбище, спросил старика: «Человек, которого несут хоронить - живой или мертвый?» - спросил я.

Якуб улыбнулся располагающей к себе улыбкой:

- Помню, конечно. Старик не понял сути вопроса: как можно спрашивать о человеке, который умер, живой он или мертвый. А смысл вопроса был такой: если ушедший в мир иной был достойным человеком, он останется в памяти людей. Пока его помнят и говорят о нем, он жив. А если человек не оставил добрый след на земле, считай, что он давно умер.

- Вот Люба ушла от нас, но она всегда останется в наших сердцах. Прожита красивая жизнь, пришла смерть… - сказал я.

- Мы не знаем, когда она придет, внезапно или даст нам еще время пожить, но время, отведенное нам Тхьэшхо, мы должны прожить достойно. И оценку нам дадут не только на небесах, но и на земле, они, - он обвел взглядом на стоящих людей и улыбнулся, - надеюсь, вспомнят добрым словом.

- Якуб, как говорит мой старший друг Анатолий Пренко, смерть всегда приходит не вовремя, - обратился я к нему. - Все мы просим у Всевышнего красивой смерти – умереть не прикованным к постели, на ногах. Смысл фразы «умереть красиво» начинаешь понимать, когда тебе приходиться хоронить многих. Кому-то везет, и он уходит красиво, но каково тем, кто этого совсем не ожидал, тем, кто остался? Внезапный уход становится ударом судьбы, испытывающим нас на прочность. Философия жизни такова, что тот, кто ушел, должен найти покой у Всевышнего, а кто остался, должен жить дальше. Ты же нас всегда учил, что нужно жить будущим, а не прошлым. И нам приходиться учиться жить и обходиться без дорогих нам людей, безвременно покинувшими нас.

- Вот и я сегодня живу будущим, - сказал Якуб. - Не время нам думать об ином мире, нам еще нужно столько сделать на этом, сейчас. Хотя бы выборы довести достойно, не опозориться!

- Ты про свой штаб, Камболетович? – улыбнулся я. - Ты и так там днюешь и ночуешь. Что, непременно хочешь привести своего кандидата к победе?

- Естественно. Когда мне передали, что сам Владимир Путин пожелал, чтобы я возглавил его предвыборный штаб, я не смог отказаться. Во-первых – это большое доверие, но и не меньшая ответственность. Честно скажу – согласился потому, что верю ему. Он был всегда целенаправленным человеком, если решился, идет до конца. И характер у него сильный, и дух отменный. Таким он был и на ковре, такой он и в жизни.

- На ковре он всегда был неудобным борцом. Мы с ним одногодки и боролись в одно время. Правда, я с ним на ковре или татами не встречался, с ним боролся мой старший брат Аслан. Это было в Майкопе на турнире имени Хусена Андрухаева по дзюдо. Они встретились за выход в полуфинал. Тогда Аслан выиграл у него с минимальным преимуществом. «Думаю все, бросил его на чисто, - вспоминал брат, - но Путин изловчится, выкрутится, смотришь, опять стоит. Очень неудобным и цепким был! Я его хорошо запомнил, потому что подвел его и до сих пор укоряю себя. Проиграв мне, он через некоторое время подошел ко мне и спросил: «Какие у тебя шансы попасть в финал?» (Когда соревнования проводятся по олимпийской системе, проигравший раз в предварительных схватках, может продолжать участие в соревнованиях, если борец, которому он уступил, попадает в финал- А.К.). Соперник, с которым я должен был бороться за выход в финал, был титулованным и намного опытнее меня, и я, хотя был настроен по-боевому, не был уверен, что выиграю. Я честно сказал об этом Путину. «Если ты не уверен в своей победе, то нам, проигравшим тебе, не на что надеяться, - сказал он. - Лучше полечу я домой, в Ленинград, зачем мне терять лишние сутки…» Он улетел, а я выиграл и полуфинал, и финал. Останься он тогда, стал бы призером. Хороший был борец, а я его подвел».

- Я этих тонкостей не помню, ведь столько лет прошло, но то, что он боролся в Майкопе – это точно. Он знал о нашей школе, уважал и прекрасно отзывался о наших ребятах. До сегодняшнего дня не забывает о нас, а как бы я стал возглавлять его штаб? Он мне доверил, как я могу его подвести? Да дело и не только в доверии. Лучшего кандидата на пост Президента страны я не вижу. Он все - таки политик мирового уровня. Конечно, и у него не все получается, он тоже человек, но согласись, что за последние десятилетия наша страна вновь обрела мощь, с ней стали считаться, и мы вновь стали мировой державой. Я считаю, что в первую очередь это его заслуга.

- Якуб, я не могу не согласиться с тобой, хотя, к нему есть вопросы и прентензии, и на Кавказе их немало. За чеченскую войну, например, за неразрешение конфликтов между осетинами и ингушами, за особые привилегии казакам, воспринимаемые народом как попытку возвысить их над другими. А его заявление по Олимпиаде в Сочи, будто в историческом прошлом черкесов на Кубани не было, как воспринимать? Дальше - насаждение наместников как при царе, «вассалов» на местах, не всегда признаваемых населением регионов, перегибы в выстраивании вертикали власти, в реализации принципов федерализма. Но с другой стороны, горцы благодарны ему за признание независимости Абхазии и Южной Осетии. Это дорогого стоит, и когда на чашу весов ложатся дела Путина, большинство считает, что все-таки лучшее у него перевешивает.

- Вот и хорошо, - улыбнулся Учитель. - Я обязательно увижусь с ним и надеюсь, что многие проблемы, которые люди поднимали во время выборов, донесу до него…

Для Коблева не было мелочей, когда разговор шел о престиже государства. Здесь мне вспоминается один любопытный случай, который произошел с нами в Германии. Тогда мы повезли делегацию ведущих дзюдоистов для обмена опытом в Мюнхен, в спортивный клуб, в котором немецких спортсменов тренировал призер Олимпийских игр Арамбий Емиж. Раньше он привозил своих учеников на стажировку в Майкоп, к Коблеву. Надо сказать, что Емиж пользовался непререкаемым авторитетом среди коллег в Германии: с ним считались и советовались, его ученики всегда был в числе ведущих на клубных соревнованиях. А что такое клуб на клуб знает тот, кто его «пропустил через себя». Иногда такие турниры оцениваются выше, чем победы даже на континентальных чемпионатах. Бесспорно, в начале его тренерского дебюта в Германии важными и значительными факторами были не только его спортивные достижения, но и принадлежность к школе Якуба Коблева, всемирно известного тренера. Ведь это он, Коблев, будучи одним из тренером сборной СССР по дзюдо, в Рио-де Жанейро умудрился выиграть командные соревнования, одолев самих японцев.

Был конец декабря. Не самое лучшее время для автобусной поездки в Мюнхен, шутка ли, в один конец по грязи и снегу более трех тысяч километров! Чтобы не было скучно в пути, адыги говорят «Кинь лестницу на дорогу», что означает, расскажи что-нибудь, сократи путь. Мы с Якубом сидели рядом и говорили о многом, чаще всего вспоминали прошлое и мечтали, как возродить былую славу знаменитой школы. Дорога оказалась легкой. Доехав, разместились во Дворце спорта.

Оказаться в Баварии и не зайти в пивной бар, не выпить фирменного баварского пива - это неуважение к баварцам, нашим хозяевам, вот мы и решили зайти в пивбар, благо он был рядом. Это раньше мы и не могли себе представить вот так зайти в питейное заведение с тренером, сесть за один стол и выпить с ним. Когда мы уже стали зрелыми мужчинами, он сам усадил нас за стол. Взяли по бокалу, сидим, пьем немецкое пиво с адыгейским копченым сыром, а немцам невдомек, чем мы закусываем. Официант, парень лет тридцати, рослый и подтянутый, удивленно посмотрел на нас и с долей иронии сказал нашему переводчику Арамбию Емижу:

- Пусть они наслаждаются настоящим баварским пивом. Спроси их, кто, кроме немцев, смог бы придумать такой прекрасный напиток?

Арамбий перевел. Якуб немного помолчал, затем отправил врача нашей команды Заура Напсо за водкой. Да не простой, а адыгейской: тогда Майкопский вино-водочный завод выпускал отличную водку с красочной этикеткой «Адыгэ аркъ» - адыгская водка. Помнится, мы тогда взяли с собой её три ящика, которые с большими сложностями перевезли через границу. Заур принес литр водки.

- А ну, Арамбий, пригласи-ка сюда нашего официанта, - обратился Якуб к Емижу. - Сейчас мы покажем ему, что такое наша водка по сравнению с их пивом. – А когда парень подошел, добавил: - Налейте ему нормально.

А «нормально» - это треть бутылки. Немец без проволочки выпил, закусил сыром и сказал:

- Гут, зер гут, данке шон!

- Битте, - ответил Якуб, как отметил, улыбаясь Арамбий, с прекрасным баварским акцентом.

Официант вернулся минут через пять, и, поставив на стол четыре кружки пива, сказал, что это бесплатно, от заведения.

- Налейте ему еще, - сказал Якуб.

Немец с удовольствием выпил еще раз, поблагодарил и ушел. Однако вскоре вернулся, но уже не один - с напарником. Они поставили нам на стол восемь кружек пива, а наш официант смотрит на нашу бутылку водки.

- Налейте все, что осталось, - дает указание Якуб.

А нам интересно, чем закончится это немецко-российское противостояние. Официант выпил и сказал:

- Ваше сегодняшнее застолье за мой счет, только у меня есть одна просьба, - язык у него начал заплетаться. - Отдайте мне оставшуюся водку, никогда не пил такого шнапса.

- Ну что, есть какой-нибудь народ, кто смог бы придумать напиток не хуже баварского пива? – улыбнулся Якуб.

- Лучше русской водки нет! – воскликнул официант и, забрав с собой вторую бутылку, пошатываясь, ушел.

- Ну что, Якуб Камболетович, наши одолели немцев под Москвой, а вы их в сердце Баварии – Мюнхене! – пошутил доктор.

- Нам всегда приятен миг победы! – широко улыбнулся Якуб, а когда выходили из пивбара, увидев, что наш официант, свернувшись калачиком, лежит в углу каморки, добавил. - Сесть на коня легко, но удержаться в седле не все могут…

Таким был Якуб Коблев. Он, привыкший побеждать, естественно, ждал победы и на выборах. Так и получилось, но, к великому сожалению, как верно отметил коллега, спортивный обозреватель «Советской Адыгеи» Ибрагим Чич в теплой заметке «Завтра была бы его очередная победа»: «…Порадоваться за победу В.В. Путина, как в былые времена, когда с татами сходили его прославленные ученики попадали в объятия счастливого тренера, не получилось. Сердце перестало биться…»

Он ушел, дорогой нашему сердцу Учитель, чье имя будет жить в наших сердцах, пока мы живы. Мы же будем идти дальше, вперед, как он делал и учил нас, но каждый своей тропой, порой трудной и непредсказуемой. Но это наши дороги, а они возвращаются к его великой школе и к нему – Учителю.


Асфар Куек,
мастер спорта СССР по самбо и дзюдо,
заслуженный журналист Республики Адыгея. 

• адыгея
• дзюдо
• самбо