Рефлексии о некоторых сходствах и различиях в осмыслении геноцида армян и черкесов.
В центре исследовательского внимания статьи оказывается исторический опыт преступления против человечности через оптику сравнительной перспективы. Пафос работы сводится к необходимости выработки действенных модусов диалога как армянам с Турцией так и черкесам с Россией с целью преодоления тяжелейшего наследия геноцида в их истории.
Историографическое состояние современного кавказоведения вполне позволяет постулировать тезис о том, что с точки зрения долгосрочных перспектив российского присутствия в регионе наиболее значимым результатом, главным геополитическим итогом Кавказской войны явилось уничтожение страны адыгов – Черкесии.
Данное положение, так или иначе, характеризуется высоким уровнем консенсуса. Однако относительно тематики юридической квалификации системы мероприятий, реализованных Российской империей в отношении населения Западной Черкесии на заключительном этапе Кавказской войны, наблюдается специфическая полемика. Ее своеобразие сводится к следующему. Спустя многим более чем столетие после уничтожения Черкесии ряд научных форумов, а также высшие представительные органы двух субъектов Российской Федерации – Кабардино-Балкарская Республика и Республика Адыгея – приняли документы, признающие злодеяния царского правительства в отношении черкесов актом геноцида, и направили соответствующее обращение в Государственную Думу Российской Федерации. В силу ряда причин федеральные власти могли себе позволить отнестись к данным документам как к проявлению «внутренней речи» черкесского национального движения1, игнорирование которого не влечет за собой сколько-нибудь значимых последствий. Пренебрежительный взгляд на научное осмысление преступления имперского правительства первой половины 60-х гг. XIX в. на Северо-Западном Кавказе и современное правовое оформление посредством легитимных в рамках российского этатизма инструментов и процедур привел к тому, что миттельшпиль утверждения дискурса черкесского геноцида был упущен «центром». Показательно в этом плане, что научное сообщество России в течение более чем десятилетия в целом не выдвигало развернутых возражений относительно правомерности обозначенной черкесами позиции.
Объявление г. Сочи местом проведения XXII Зимних Олимпийских игр и возникшие в связи с этим задачи информационного сопровождения международного форума простимулировали стремительное формирование идеологически нагруженного дискурса, предполагавшего минимизацию, профанирование и в целом дискредитацию черкесского компонента в конструируемом информационном контенте вокруг столицы спортивного мероприятия.
В силу того обстоятельства, что черкесский компонент в историческом контексте ареала Большого Сочи в определяющей мере был отягощен опытом осуществленного в 60-х гг. XIX в. геноцида, а олимпийская хартия исключает возможность проведения игр в местах осуществления подобных злодеяний, в РФ был запущен механизм формирования определенного рода нарратива, направленного на демпфирование черкесской проблематики в актуальном для адыгов формате.
Выступления черкесских активистов в Ванкувере и Лондоне, научные форумы на заграничных площадках, посвященные национальной катастрофе XIX в., и, наконец, принятие Парламентом Грузии документа о признании совершенных Российской империей в отношении черкесов деяний как акта геноцида способствовали максимальному ускорению данного процесса. В результате сложился монологичный и безапелляционный дискурс, в репертуар которого входят как вполне наукообразные тексты отмобилизованных think tanks («мозговых центров») (впрочем, обнаруживающих явные лоббистские черты и политическую ангажированность), так и продукты, заведомо относящиеся к разряду junk scince («помойной науки»), т.е. системы псевдонаучных нарративов, используемые для продвижения скрытых и особых интересов.
Очевидно, что полемическое острие подобного дискурса по черкесской проблематике было нацелено на ревизию (к слову отметим, что и отрицание геноцида армян рассматривается как «ревизионистское направление в историографии») предшествующего этапа научных усилий по осмыслению трагического опыта геноцида. Собственно периодический пересмотр тех или иных взглядов, как известно, является имманентным свойством плодотворного научного процесса. Однако отчаянно, если можно так выразиться, стадиально запоздавший, лишенный сколько-нибудь значимого когнитивного содержания «рефлекторный» модус реагирования на данную ситуацию лишил «взгляд из центра» диалогичности. Конъюнктурно мотивированный поток текстов, в которых «прошлое подгоняется под заранее определенную, навязываемую этому прошлому форму ответа, представление о нем в угоду тем или иным веяниям...»2 выдержанным в тональности и риторике информационной войны обрек «взгляд из центра» на обвал в яму «тоннельного мышления» с его зауженным коридором интеллектуального обзора.
Ввиду явной контрпродуктивности такого подхода нами было предложено перевести рефлекторный монологический дискурс «центра» (между прочим усиливающий культурные разломы в федеративном государстве) конфронтирующий с приобретшим за многие годы прочную легитимность научным обоснованием и юридической оценкой совершенного российским государством преступления против человечности в рамки академического русла3. Тем самым предполагалось вывести режим коммуникации из состояния специфической полемики, характеризующейся своеобразной «дискурсивной дисритмией», на рельсы транспарентного инклюзивного диалога. Однако эта инициатива не получила поддержки.
Вместе с тем данную ситуацию вряд ли имеет смысл представлять как результат фатальной предопределенности сложившегося «дискурсивного барьера» и что он обусловлен принципиальной неспособностью к диалогу. Очевидно, что утверждение такого положения во многом объясняются рецидивами хронического «синдрома осажденной крепости». И хотя ощутимый уровень демонизации данной проблематики очевиден (о чем недвусмысленно свидетельствует, к примеру, суждение В. Путина о черкесском факторе как сдерживающем развитие РФ инструменте4) просматриваются серьезные возможности для исправления ситуации.
В этом плане, задача определения путей к продвижению если и не к дискурсивному консонансу, то хотя бы к минимальному уровню консенсуса приобретает императивный характер. Имея ввиду данное обстоятельство, в рамках настоящего очерка предпринимается попытка нащупать оптимальный формат российско-черкесского диалога обратившись к неоднозначному, внутренне противоречивому, болезненно разворачивающемуся, но все же демонстрирующему позитивную симптоматику опыту армяно-турецкого взаимодействия по тематике трагедии 1915 года.
Разумеется, здесь вряд ли во всем уместны прямые аналогии (учитывая географические и культурно-исторические различия, а также хронологическую дистанцию) и не стоит переоценивать «дидактический» ресурс подобной компаративной инициативы. Вместе с тем, очевидно, что рассмотрение ситуации с черкесской катастрофой первой половины 60-х гг. XIX в. и армянской трагедией 1915 г. через оптику сравнительной перспективы не лишено важных эпистемологических преимуществ. Ознакомление с работой «Диалог о Геноциде: усилия армянских и турецких ученых по осмыслению депортаций и резни армян во время Первой мировой войны» американского исследователя с армянскими корнями Р.Г. Суни вполне убеждает в этом. Ввиду того обстоятельства, что он, по собственному признанию, «долго доказывал необходимость диалога между турками, армянами и другими заинтересованными сторонами по вопросу о Геноциде»5 имеет смысл обратиться к основным тезисам его работы. Тем более что в ней отчетливо демонстрируются переменные в конфигурации налаживающегося взаимопонимания двух изначально антагонистичных взглядов на одни и те же исторические события. При этом симультанное сопровождение обозначенных исследователем позиций по проблематике армянской трагедии сюжетами черкесской катастрофы первой половины 60-х гг. XIX в., на наш взгляд, позволит выстроить более-менее сбалансированный текст.
Ввиду того обстоятельства, что в тексте Р.Г. Суни наблюдается артикулирование прецедентов масштабной трагедии, заведомо не подпадающих под квалификацию геноцида, думается, что предварительное обращение к этому мотиву послужит контекстуализирующей отправной точкой и зримым маркером различения качественно разных с международно-правовой точки зрения явлений. Так, автор пишет: «Геноцид 1915 года нельзя рассматривать как простое продолжение массовых убийств армян турецкими властями, которые случались и ранее, – это была принципиально иная, гораздо более радикальная попытка решения «армянского вопроса»6. Далее последовали уточняющие оценки того, чем являлись предыдущие волны насилия в отношении одного из древних народов Анатолии. Он указывает, что в своих трудах пытается «показать различия между хамидскими массовыми убийствами 1894 – 1896 годов, убийствами в Адане в 1909 году и Геноцидом 1915 года. В первом случае это была попытка консервативной реставрации несправедливого и жестокого порядка; во втором случае резня произошла во время наступления контрреволюционных сил на младотурок…»7.
В плане сравнительного рассмотрения подобных трактовок показательны примеры чрезмерно жестоких, заслуживающих эпитета «бесчеловечных» намерений и акций, осуществленных Российской империей на Северном Кавказе. В этом отношении любопытно одно из высказываний генерала Ермолова. В одном из писем датируемом декабрем 1818 г. он писал про чеченцев: «Только успел приучить их к некоторой умеренности, отняв лучшую половину хлебородной земли, которую они уже не будут иметь труда возделывать. Я не отступаю от предпринятой мною системы стеснять злодеев всеми способами. Главнейший есть голод, и потому добиваюсь я иметь путь к долинам, где могут они обрабатывать земли и спасать стада свои… голоду все подвержены, и он поведет к повиновению»8. Не меньшую одержимость демонстрировал и ближайший соратник «проконсула Кавказа». «Главным средством к покорению горцев Вельяминов считал все-таки голод; который стараться всеми мерами усилить между черкесами, лишив их возможности получать жизненные потребности…»9. Хрестоматийным стало и обращение императора Николая I к командующему российскими войсками на Кавказе И.Ф. Паскевичу последовавшее вскоре после подписания Адрианопольского договора в сентябре 1829 г. «Кончив таким образом одно славное дело, предстоит вам другое, в моих глазах столь же славное, а в рассуждении прямых польз, гораздо важнейшее, – усмирение навсегда горских народов или истребление непокорных»10. Сложно не осознавать, в качестве чего воспринималось монаршее предначертание генералитетом армии, находившейся уже многие десятилетия на острие имперской экспансии и на что обрекало многие тысячи человек изложенная в столь бескомпромиссных выражениях государственная задача. Вместе с тем, очевидно, что и отрыв или же намек на пренебрежение принципом историзма при рассмотрении конкретной ситуации и подверженность соблазну «обличительства» гарантированно блокируют возможности рационального осмысления тех или иных феноменов. В этой связи представляется целесообразным обратиться к источнику если и не всецело разъясняющему, то, по меньшей мере, приближающему к адекватному восприятию содержания вложенного в слова императора.
Так, в одной из дореволюционных работ указывается, что в этот период царь «исходил из той мысли, что слава оружия нашего, распространившаяся по всему краю по случаю наших побед, должна убедить горцев в ничтожности их сил и в невозможности нам противиться»11. Думается, что подобный штрих очерчивающий контуры военно-политической ситуации, при которой Николай I изложил свой знаменитый (по крайней мере, в кавказоведческой среде) пассаж позволяет подойти к корректной расстановке акцентов значимости и, соответственно, определению авторской семантики текста. Если судить только по ассерции «обращения» может сложиться впечатление о паритетности концептов «усмирения» и «истребления» в царском наказе. Однако контекстуализация позиции российского императора, на наш взгляд, позволяет говорить о наличии отношения второстепенности и, в некотором смысле «инструментальности» второго понятия к первому. Впрочем, устойчивость действий в данном направлении вполне подтверждает такое мнение. Так, в 1840 г. после небывалых успехов черкесов на черноморском побережье «его величество изволил повелеть: чтобы в продолжение как частных, так и общих поисков против горцев виновным в действиях против нас аулам не было оказываемо никакой пощады, чтобы принадлежащие им стада, посевы, жатвы и запасы всякого рода, какие только захватить будет можно, непременно были истребляемы и сами аулы их разрушаемы до основания. На развалинах подобных аулов ставить столбы с надписью на языке, более в горах употребительном, в которой излагать преступления разрушенного аула и постигшую оный кару»12. Думается, что и в данном случае мотив «усмирения» является определяющим в позиции царя. И в этом отношении он консонирует с вышеуказанной риторикой «повиновения» и «покорения», образуя с последними лексическими единицами единое семантическое поле.
Принимая во внимание, что в основополагающем документе по геноциду в качестве «осевых» категорий рассматриваются «действия, совершаемые с намерением» достижения определенных задач, предполагающих «предумышленность» их осуществления, представляются оправданными усилия приложенные Р.Г. Суни к выявлению вопроса о том, насколько использование таких лексических единиц как «преднамеренность/непреднамеренность» и «цель» релевантно объяснению феноменов, послуживших первоначальными импульсами свершившейся трагедии армян.
Позиция автора относительно вопроса о предварительной разработке правительством в Стамбуле плана по решению армянского вопроса в тексте раскрывается довольно подробно. Приведем некоторые суждения Р.Г.Суни по данному аспекту проблемы. «Геноцид не планировался заранее, задолго до Первой мировой войны – скорее это было внезапное решение, принятое в разгар войны»13. Далее он указывает, что смотрит «на Геноцид как на спонтанное событие, произошедшее в момент политической радикализации, последовавшей за катастрофическим поражением османской армии при Сарыкамыше зимой 1914/1915 года»14. Не принимая тезиса «о том, что планы Геноцида стали разрабатываться еще до Первой мировой войны» автор указывает, «что турецкая элита задолго до войны была настроена против армян. Точно так же очевидно, что отдельные экстремисты давно вынашивали планы радикального «решения» армянского вопроса. Нельзя отрицать и то, что война предоставила блестящую возможность для проведения в жизнь самых жестоких планов в отношении армян и что жертвам были предъявлены ложные обвинения в подготовке восстания. Но все это, по моему мнению, нельзя отождествлять с заранее подготовленным и разработанным планом по уничтожению армян. Если бы не разразилась Первая мировая война, то не было бы и Геноцида – и не только потому, что война позволила скрыть эти события. Война крайне обострила у турок чувство грозящей им страшной опасности. Без этого у них было бы гораздо меньше стимулов к радикальному решению вопроса и больше политических возможностей для других вариантов»15. Проявляя последовательность Р.Г. Суни пишет: «…я утверждаю, что депортации и массовые убийства не были запланированы задолго до самих событий, а стали результатом решений принятых правительством младотурок в момент поражения, когда им представился удобный повод»16. Впрочем ученый признает, что «…специалисты, занимающиеся историей Армении, подобно исследователям Холокоста, разделены на два лагеря: «интерналисты» считают, что турки давно вынашивали планы Геноцида армян, а «функционалисты», напротив, полагают, что события носили достаточно случайный характер и произошли под воздействием представлений об армянской угрозе, возникших в годы Первой мировой войны…»17.
Взгляд на события, последовавшие в первой половине 60-х гг. XIX в. в Черкесии сквозь призму степени их предварительной подготовленности, альтернативности/безальтернативности рисует несколько иную картину. Достаточно красноречивы, к примеру, свидетельства Ростислава Фадеева воочию наблюдавшего развернувшуюся тогда трагедию во всех стадиях ее осуществления. Он писал: «В сентябре 1860 г. генерал-адъютант граф Евдокимов был назначен командующим войсками Кубанской области, и в то же время окончательно решен план завоевания и заселения русскими Западного Кавказа, исполненный впоследствии»18. Ниже этот автор признавался, что «план конечного покорения Кавказа» заключался в том, чтобы осуществить «истребление горцев, поголовное изгнание их вместо покорения»19. Далее он продолжал: «Изгнание горцев из их трущоб и заселение Западного Кавказа русскими, – таков был план войны в последние четыре года (после 1860 г. – Т.А.)»20. Недвусмысленно характеризуют положение дел и следующие слова: «… огромность жертв, сопряженных с предположенным планом изгнания горских населений из их убежищ, даже кажущаяся жестокость такой меры смущали энергию исполнения. Государь император убедился лично на месте в недействительности всякой другой меры»21. Один из архитекторов реализации подобной системы мер Д.А.Милютин так вспоминал о кульминации владикавказских совещаний в начале октября 1860 г. «С обычными ясностью, отчетливостью, простотой изложил граф Николай Иванович свой план (выделено нами. – Т.А.) действий основанный на прежних предположениях, поддерживаемых самим главнокомандующим и состоящих в том, чтобы решительно вытеснить из гор туземное население и заставить его или переселиться на открытые равнины позади казачьих станиц, или уходить в Турцию»22. Правда здесь требуется серьезное уточнение; «уход в Турцию» рассматривался военным министром Александра II не как альтернатива, а как императив плана реализованного в Черкесии. Это подтверждается, в частности его отношением к тезисам записки военного советника при российском посольстве в Константинополе В.А. Франкини к военному министру «об условиях скорейшего водворения спокойствия на Кавказе» датированной 1863 г. На замечание дипломата о том, что проводимая правительством система «покорения края» «ведет к тому, чтобы выбить туземные племена со всего Кавказа» адресат сделал в документе помету на полях следующего содержания: «Да, это единственное средство навсегда покончить войну на Кавказе»23. В новейших исследованиях по данному вопросу показано, что никакой альтернативы насильственному выдворению черкесов в пределы Османской империи российское командование не оставило24. Впрочем, для пущей убедительности обратимся еще к одному свидетельству непосредственного участника тех событий. М.Я. Ольшевский – представитель когорты генералов завершивших вековое противостояние на Кавказе риторически вопрошал: «Не по его ли (Барятинского. – ТА.) инициативе началось переселение закубанцев в Турцию?»25. Согласно его суждениям именно «почин» главнокомандующего российскими войсками в регионе определил «насильственное переселение горцев в Турцию и водворение на Западном Кавказе христианского населения»26. Здесь остается лишний раз добавить, что все это осуществлялось согласно определенному плану и данное обстоятельство четко осознавалось задействованным пулом военных командиров. Так, кутаисский генерал-губернатор Н.П. Колюбакин отмечал: «Действия войск, командуемых генерал-адъютантом графом Евдокимовым, нося характер той энергии и последовательности, которые принадлежат не случайному увлечению, а зрело обдуманному и прочно усвоенному плану (выделено нами. – Т.А.), убедили непокорных горцев, что приближается последний час их независимости»27.
Любое планирование детерминируется необходимостью достижения определенной цели. В работе Р.Г. Суни вопрос о наличии целеполагания в рассматриваемой исторической ситуации занимает приоритетное место и затрагивается рефреном. Вот лишь некоторые из авторских суждений. «Это был Геноцид, свершившийся, когда государственная власть приняла решение о выселении армян с их исторической родины. Выселение было затеяно ради достижения некоторых стратегических целей, а именно – устранения предполагаемой армянской угрозы в ходе войны с Россией, наказания армян за подрывную, повстанческую – с точки зрения турецкого руководства – деятельность и, наконец, реализации собственных амбиций по созданию на всем пространстве от Анатолии до Кавказа и Средней Азии пантюркской империи»28. Он так же полагает, что «…в 1915 году имел место Геноцид… государственная власть стремилась в измененной форме сохранить старую турецко-исламскую империю, распространить ее на восток, включив в ее состав другие тюркские народы и устранив физически тех, кого это государство считало наиболее чужеродными, наиболее опасными и наименее лояльными по отношению к османам, – а именно армян»29. «Геноцид был вызван… амбициозными планами воссоздания на новом фундаменте Османской империи, которые предполагали пантуранскую экспансию на Востоке»30. «…Геноцид был уникальной попыткой радикально изменить демографическую ситуацию в Анатолии»31. «Официальное решение о выселении армян, принятое военным режимом – этим триумвиратом (Энвер, Кемаль, Талат – Т.А.), предполагало депортацию из этого региона, всех армян без исключения»32.
Относительно черкесов стратегическая цель их противника детерминировалась следующим императивом: «Земля закубанцев была нужна государству, в них самих не было никакой надобности»33. Следует подчеркнуть, что данная идея целиком разделялась на самом высоком уровне. В рескрипте царя от 24 июня 1861 г. на имя наказного атамана Кубанского казачьего войска рельефно выражена конечная цель столь тяжких для империи мероприятий – «совершенно вытеснить враждебных горцев с занимаемых ими плодородных стран и навсегда водворить на сих последних русское христианское население»34. Младший брат царя был так же непреклонен. «Непременным условием окончания этой войны должно быть совершенное очищение восточного Черноморского прибрежья и переселение горцев в Турцию»35. Полностью гармонирует с обозначенным курсом августейших особ узнаваемая фразеология Р. Фадеева. «Нам нужно было обратить восточный берег Черного моря в русскую землю и для того очистить от горцев все прибрежье»36. «Самая цель ее (войны. – Т.А.), не покорение, а изгнание черкесов…»37. Ему же принадлежит взгляд обозначенный без всяких сантиментов: «… надобно было истребить значительную часть закубанского населения, чтобы заставить другую часть безусловно сложить оружие». «Надобно было кончить покорение Западного Кавказа так скоро, чтобы нам не успели помешать. К этой цели была направлена вся деятельность последнего времени»38.
Вполне понятно, что в фокус сравнительного рассмотрения двух однотипных феноменов всегда можно поместить чрезвычайно широкий спектр сопоставляемых параметров. Однако, вероятно, не все они обладают равным «эпистемологическим потенциалом». Очевидно, что выявление некоторых отдельных характеристик предпочтительнее с точки зрения осмысления как общих, так и специфических черт исследуемых явлений. В этом плане представляется оправданным стремление понять, насколько схожими / различными были применявшиеся в отношении армян и черкесов дегуманизированные «технологии». Важно уяснить, кто были конкретные акторы развернувшихся трагедий народов и каковы были их, так сказать, «организационные профили». Относительно уровня организации процесса по окончательному решению «армянского вопроса» Р.Г. Суни отмечает: «Изучение того, как проводился Геноцид, привело меня к убеждению, что, вопреки принятой точке зрения, это была слабо скоординированная, довольно беспорядочная акция»39. В тексте автора подчеркивается, что непосредственной силой осуществлявшей Геноцид, в превалирующей степени были спецслужбы и нерегулярные формированияx40.
Ознакомление с ситуацией в западных областях Черкесии в конце столетнего противостояния позволяет говорить об исключительно организованном и планомерном характере имперского курса на уничтожение страны адыгов. Сам факт того, что он проводился без каких либо значимых отклонений более четырех лет, невзирая на смену действующих лиц и различных обстоятельств, вполне иллюстрирует системность реализованной в отношении черкесов политики. Следует отметить, что и само российское руководство периодически декларировало неизменность избранного курса посредством тех или иных документов к которым можно отнести, к примеру, царский рескрипт на имя наказного атамана Кубанского казачьего войска от 24 июня 1861 г. или же издание «Положения о заселении предгорий западной части Кавказского хребта кубанскими казаками и другими переселенцами из России» 10 мая 1862 г. Задачи обозначенные как в самом плане, утвержденном в октябре 1860 г. так и в промежуточных документах показывают, что они были реализуемы только в случае привлечения на их решение всей мощи российской армии на Кавказе. О том насколько планомерно она развернула свои действия в западных областях Черкесии, позволяют судить источники. Приведем некоторые свидетельства одного из видных офицеров формулировавших методу действий в регионе. «До будущего лета (1862 г. – Т.А.) предположено было… выгнать черкесов из плоскости между Пшехой и Пшишем… В половине декабря, когда наступили морозы… отряд снова воротился на плоскость, изгнал остатки горского населения из полосы земли между нижней Пшехой и Пшишем»41. Красноречивы и другие факты: «Опустошив еще раз плоскость от Абина до Хабля, на которую выгнанные горцы постоянно возвращались из своих ущелий для полевых работ, генерал Бабич заложил станицу при выходе Хабля из гор… В течение октября и ноября шапсугское население было поголовно изгнано из горных пространств, на северном склоне – до Антхыря, а на южном – по морскому берегу до Мзыби»42. Описания другого участника событий таковы: «Военныя действия пшехскаго отряда, по естественному ходу дел, должны были открыться… с целию очищения окрестностей от абадзехов… командующий войсками Кубанской области, на всю зимнюю экспедицию, то есть с 1-го ноября 1862 г. до 1-го апреля 1863 г., предположил окончательно только следующие задачи: 1. Очистить, до весны, все пространство между Белой и Пшехой до самых гор, уничтожая аулы, запасы и захватывая как пленных, так и имущества враждебных горцев»43.
В целом ознакомление с фактической канвой тех исторических катаклизмов, которые были затронуты в настоящей работе, показывает, что база для последующих компаративистских инициатив весьма широка. Сравнительный анализ по таким позициям, как роль идеологии в трагедиях, подобных черкесской и армянской, или же выяснение того, насколько ссылка на концепт «гражданская война» нерелевантна беспристрастному подходу к изучению опыта геноцида, а также выявление динамики сближения изначально идиосинкратичных интерпретаций обозначают далеко неполный перечень сюжетных линий для последующих изысканий.
Настоящую же статью, думается правомерно завершить так же сравнением. Когда в одной университетской аудитории Р.Г. Суни спросили об отношении армян к туркам, он искренне заявил, что «большинство из них ненавидят турок и за совершенное ими зло, и за постоянное отрицание Геноцида»44. Совершенно очевидно, что на сегодняшний день ни один человек не может, не пренебрегая истиной, высказаться в подобном ключе об отношении черкесов к русским. Такая ситуация является прочной базой для инициирования полноценного российско-черкесского диалога. И это тот случай, когда формулировка М.М. Бахтина особенно актуальна: «Диалог здесь не преддверие к действию, а само действие»45.
Примечания:
1 Боров А.Х. «Черкесский вопрос» как историко-политический феномен. Нальчик, 2012. С. 29.
2 Смоленский Н.И. Теория и методология истории. М, 2010. С. 18–19.
3 Материалы круглого стола «Черкесский вопрос: опыт, проблемы, перспективы научного осмысления». Нальчик, 2013. С. 151.
4 Владимир Путин назвал «черкесский фактор» одним из инструментов сдерживания развития России // www.аheku.оrg/news/society/5573
5 Суни Р.Г. Диалог о Геноциде: усилия армянских и турецких ученых по осмыслению депортаций и резни армян во время Первой мировой войны // Империя и нация в зеркале исторической памяти. М., 2011. С. 75.
6 Там же. С. 80.
7 Там же. С. 89.
8 Гордин Я. Кавказская Атлантида. 300 лет войны. М., 2011. С. 154.
9 Короленко П.П. Закубанский край (К истории Западного Кавказа) // Ландшафт, этнографические и исторические процессы на Северном Кавказе в XIX – начале XX века. Нальчик, 2004. С. 331.
10 Движение горцев Северо-Восточного Кавказа в 20–50 гг. XIX века. Сборник документов. Махачкала, 1959. С. 58.
11 Волконский Н.А. Война на восточном Кавказе с 1824 по 1834 г. в связи с мюридизмом // Кавказский сборник. Тифлис, 1887. Т. XI. С. 150–151.
12 Короленко П.П. Указ. соч. С. 375–376.
13 Суни Р.Г. Указ. соч. С. 80.
14 Там же. С. 83.
15 Там же. С. 84.
16 Там же. С. 89.
17 Там же. С. 102.
18 Фадеев Р.А. Государственный порядок. Россия и Кавказ. М., 2010. С. 179.
19 Там же. С. 182.
20 Там же. С. 184.
21 Там же. С. 198.
22 Милютин Д.А. Воспоминания. 1856–1860. М., 2004. С. 475.
23 Кавказ: Трагедия изгнания. Нальчик, 2014. С. 262.
24 Марзей А.С. Выселение адыгов Западной Черкесии в Османскую империю в период с 1862-го по 1865 год: определяющие факторы процесса // Материалы круглого стола «Черкесский вопрос: опыт, проблемы, перспективы научного осмысления. Нальчик, 2013. С. 28, 32.
25 Ольшевский М.Я. Кавказ с 1841 по 1866 год. СПб., 2003. С. 476–477.
26 Там же. С. 425.
27 Фадеев Р.А. Указ. соч. С. 203.
28 Суни Р.Г. Указ. соч. С. 76.
29 Там же. С. 77.
30 Там же. С. 80.
31 Там же. С. 89.
32 Там же. С. 105.
33 Фадеев Р.А. Указ. соч. С. 240.
34 Архивные материалы о Кавказской войне и выселении черкесов (адыгов) в Турцию (1848–1874). Нальчик, 2003. Ч. II. С. 80–81
35 Проблемы Кавказской войны и выселение черкесов в пределы Османской империи. Сб. архивных материалов. Нальчик, 2001. С. 264.
36 Фадеев Р.А. Указ. соч. С. 184.
37 Там же. С. 216.
38 Там же. С. 215.
39 Суни Р.Г. Указ. соч. С. 92.
40 Там же. С. 105–106.
41 Фадеев Р.А. Указ. соч. С. 210–211.
42 Там же. С. 212.
43 Гейнс К. Пшехский отряд с октября 1862 по ноябрь 1864 года // Военный сборник. Т. XLVII. СПб., 1866. С. 15.
44 Суни Р.Г. Указ. соч. С.77.
45 Бахтин М.М. Проблемы творчества Достоевского // www.vehi.net/dostoevsky/bahtin/08.html
Резюме
В центре исследовательского внимания статьи оказывается исторический опыт преступления против человечности через оптику сравнительной перспективы. Пафос работы сводится к необходимости выработки действенных модусов диалога как армянам с Турцией так и черкесам с Россией с целью преодоления тяжелейшего наследия геноцида в их истории.
Ключевые слова: сравнительная перспектива, черкесы, армяне, трагедия, геноцид, диалог
Resume
In the centre of the investigative attention of the article turn out to be the historical experience of the crime against the humanity through the optics of the comparative perspective. The pathos of this work comes to the necessity of working out of the efficient moduses of the dialogue both the аrmenians with Turkey and the circassians with Russia for overcoming the severe heritage of the genocide in their history.
Key words: comparative perspective, circassians, armenians, tragedy, dialogue, genocide.
Тимур Хазраилович Алоев,
кандидат исторических наук
В вопросе признания геноцида изобретать велосипед не нужно. Посмотрите почему евреям удалось убедить весь мир в геноциде евреев, вернуться на историческую родину и создать одну из мощных государств в мире буквально за несколько десятилетий. Потому что у них есть свои лоббисты в Америке и в Европе. Любой еврей депутат или сенатор, или во властных структурах где бы он не находился в первую очередь думает о евреях и Израиле, а потом уже о себе и других. А у черкесов нет лоббистов нигде, ни в России, ни в мире. Если никто из черкесов не лоббирует этот вопрос, то России тем более по барабану.
И вправду, может пора воспользоваться тем что мы разбросаны по всему миру. Вступать во всевозможные политические организации, парламенты... Создать свои национальные ячейки, которые будут заниматься продвижением своих людей в нужные структуры или организации и продвигать свои интересы.
Это называется "транснация". И да - это единственынй путь который у нас есть, нравится он или нет.
Геноцид, он и в Африке Геноцид. Это страшное явление уносит народы, теряем биоразнообразие населения мира. Биоразнообразие народов, языка и культур дает соревновательность в жизни человеческого сообщества. Каждый человек в мире является носителем каких-то мутаций, носителем генетического груза. Тоже самое семья, племя, отдельные народы также являются носителями определенных мутаций, вызывающих наследственные болезни. Усиливаются генетические работы по лечению наследственных болезней. Это очень тяжелый процесс, но поскольку растет число больных людей, этот процесс набирает обороты. К сожалению, политики далеки от таких вопросов, поэтому нужно наладить сотрудничество между такими дисциплинами, как генетика, антропология, биотехнология. Особую роль здесь может сыграть религия.
Очень тяжелый слог у автора...
Этот путь не единственный, он вспомогательный.
Не стоит отрекаться от надежд на черкесов Кавказа, и на остальных черкесов вне Кавказа тоже. Сейчас с нами всё обстоит не так как хочется, но мы мало что делаем чтобы это исправить. А путь простой, надо жить и мыслить как черкесы, самое главное - стоять насмерть перед всем, что пытается отнять у нас достоинство и честь. А из этого, решительно заявляю, произрастёт со временем все остальное. Надо воспитать сильных людей, надо возродить силу ослабших, это первое. Если к нам с неба свалиться "Черкесия", мы не станем лучше, не Черкесия делает черкесом, а черкес делает Черкесию.
P.S. Простите за нудные нравоучения, но как бы стары и часто повторяемы не были подобные речи, они не перестают быть правдой. Некий Сократ говорил грекам: "Познайте себя", может кто-нибудь скажет черкесам - "ЗыкъэфщΙэж!"?!
Читается действительно трудновато. Но тем не менее-всё верно написано и подмечено,спасибо.
Тимур, упсэу утхъэж! 1УЭРЫ1УАТЭР, тхауэ щы1эр, щхьэж и иныбжьым емылъытауэ, к1эрыт1ысхьэу иджын, зэригъэщ1эн хуейщ, Бзэр зэдгъэщ1эжын хуейщ, Хабзэр зыхэтлъэхьэжын хуейщ, Тхыдэр дджын хуейщ, Къуажэхэм, Къалэхэм жылэр дызэхэхьэу, щхьэж здэпсэум елъытауэ "Адыг Черкесов" йжы1ауэ ЗЫКЪЭДВГЪЭЩ1ЭЖ!!! АДЫГЭУ гупщысэн щ1эдзэжмэ, БЗЭМРЭ ХАБЗЭРЭ ди ЗЭХУАКУ къыдэхьэжмэ, ХЭКУМРЭ ЛЪЭПКЪЫМРЭ зэдэпсэууэ, ТХЬЭМ и ны1эм дыщ1эту, АДЫГЭ ГЪАЩ1ЭМ пищэжынущ!!! ХАБЗЭР, БЗЭР, ХЭКУР, АДЫГЭР, ТХЬЭР ЗЫЩ!!!
Неоправданно тяжелый слог. Так обычно бывает с аспирантами первых лет обучения - они думают, что нагромождение терминов усилит их исследовательский вес.
Доклад, возможно, и написан для публицистики тяжеловатым слогом, но он изначально рассчитан на узкую подготовленную аудиторию и был зачитан на научной конференции. Мы выложили, поскольку нам его любезно предоставили, за что признателен. В конце-концов, он нам всем интересен не из-за тех или иных литературных достоинств, а из-за месседжей, которые в нем зашиты.
И они стоят внимания, нам мой взгляд. Хотя я и не большой поклонник выстраивания темы вокруг дискурса о геноциде и всего что с этим связано.
В мире любой центр силы интересуют только простые вещи: мы ресурс или проблема? Способны ли вообще быть тем или иным, или ни рыба-ни мясо? Мы можем содействовать установлению контроля над желаемым или наоборот - помешать таковому? Насколько мы серьезны, когда дело касается наших интересов? Насколько далеко способны зайти в их отстаивании? Готовы ли идти до самого конца, если потребуется? Какова цена нашего содействия, бездействия или слома нашей воли? Есть ли она у нас вообще? Можно ли получить желаемое от нас не неся перед нами встречных обязательств? Etc.
В общем, все сводится к одному примитивному вопросу: с нами надо считаться или не обязательно? - Все. Остальное уже кружева по скатерти, но отнюдь не сама скатерть. Мир в лучшем-то случае - базар (про худшие варианты, а их куда больше, пока говорить не будем). И горе тем кто носит на это торжище свое сердце.
Армяне США требуют от Армении признать геноцид черкесов Российским государством
http://www.natpressru.info/index.php?newsid=9586
Откуда в год 100-летия армянской трагедии взялась вина черкесов за геноцид армян
http://www.natpressru.info/index.php?newsid=9590
Что это, попытка рассорить черкесов с турками? Или "молодые черкесы Турции" знают что-то такое, чего не знают все остальные?
Как субъект "черкесы" - не принимали. Как турецкие служивые люди - несомненно были черкесы, которые принимали. Черкесов всегда было достаточно много в османских силовых структурах и элитах, впрочем, как и армян, греков, etc.
Что за ИДИОТЫ эта часть черкесов Турции? КАКАЯ ВИНА ЧЕРКЕСОВ В ГЕНОЦИДЕ АРМЯН???
Кстати,точно так же армяне, принимали участие в карательных акциях русских, во время русско-черкесской войны.Что-то,они не спешать признавать свою вину перед черкесским народом.
Ost Cherkes, Армянские дружины много в чем отметились под крышей русской армии в Первую Мировую, там у всех рыльце в пушку и при иных обстоятельствах, вполне возможно, сейчас обсуждался бы геноцид неармянского населения в шести вилайятах на востоке Османской империи. Но история сложилась так как сложилась и факт такой какой он есть: вне зависимости от рациональных и любых иных причин, геноцид армян был, также как вне зависимости от рациональных и любых иных причин - геноцид черкесов был.
Это огромные трагедии, которыми, к сожалению, некоторые стали оперировать как весами на базаре. К примеру, вот откровенно глупая и безнравственная позиция Ерванда Бозояна - одного из наиболее известных армянских политологов:
( http://news.am/rus/news/60148.html ).
Омерзительно-базарная точка зрения, даже просто "человеком" г-на Бозояна после такого назвать сложно. И сам текст оформлен мелким человечишкой в ничтожной попытке унизить другой народ и принизить его трагедию. Думаю, это также работа г-на Бозояна, который по другим темам демонстрировал куда большее здравомыслие.
Но есть и иные точки зрения среди армян. В частности, позиция выдающегося ученого и замечательного человека Сергея Арутюнова, который один стоит мириадов мало кому известных за пределами круга узких специалистов "бозоянов". Сергей Арутюнов смотрит на вещи абсолютно адекватно, называя их своими именами. И ориентироваться правильнее на лучших сынов армянского народа, а не на мерзавцев, которых и среди нашего брата-черкеса вполне достаточно.
Не надо было черкесам приносить свое сердце на этот базар - наши предки были воинами, а не торгашами, "скулеж" это не черкесское поле, мы на нем не на своем месте . Но все меняется в этом мире. Не всегда к лучшему, к сожалению.
В свое время, прекрасный Шарль Азнавур уже пытался отвадить своих армянских сородичей от всей этой игры в "признания геноцида" - не удалось. Ваш покорный слуга, как старожилы ресурса ah помнят, всегда был против прокачки темы геноцида черкесов, как стержневой в современной черкесской идентичности, но, в итоге, вынужден был впрячься в ее колесницу, хотя мнения своего я на сей счет не изменил и до сих пор считаю сие направление - тупиковым и деструктивным, калечащим души самих черкесов и ничего не приносящим взамен, поскольку бесполезно чего-то там доказывать тем же психопатическим российским властям, а российского общества и вовсе не существует, как такового.
Но уже ничего не попишешь, тем более, что геноцид черкесов - реальность, которая определяет нашу жизнь по сей день, как к озвучке этой темы ни относись. С геноцидом армян - такая же ситуация. Отличительным признаком "удачного" геноцида является то, что его последствия редко бывают поправимы, а чаще - непоправимы вовсе. Нет народа - нет проблемы. На то и геноцид.
Отрицание геноцида по отношению к тому или иному народу государством-бенефициаром, тем более оправдание такового, есть завуалированное "обещание" его повторения, вернее - демонстрация психологической готовности к нему. Россия, к примеру, отрицает геноцид черкесов и прославляет его творцов. Сами делайте выводы на предмет того - насколько сильно Российская федерация ушла от царской России? - Да ни на сколько, увы.
Хватай Америка.
Колониальные державы выжили из колоний предметы роскоши, исторические ценности, сырье, золото и драгоценности, а ты людей. Именно благодаря тому, что ты, Америка, коллекционировала то, от чего другие страны старались избавиться- людей, ты стала самой богатой и влиятельной страной мира. В этой связи акция по массовому привлечению в США турок - месхетинцев, которых выдавливала Россия, весьма показательна. Трудолюбивые и предприимчивые и, как хлебнувшие в предыдущем столетии горя, отчего у них обостренное чувство справедливости, месхетинцы, многие из которых себя считают этническими грузинами,безусловно приумножат экономическую и политическую мощь США. В связи с событиями на ближнем Востоке, огромная этническая группа черкесо- адыгских народностей, насчитывающая несколько миллионов человек, оказалась в положении беженцев , чей статус определить достаточно сложно. Граждане самостоятельного государства занимавшего обширную площадь на территории , которую сейчас называют югом России, а иногда " житницей" России, в результате жесточайшего геноцида вы давленные в Османскую империю, в результате её распада оказались гражданами многих стран, сохранившись как этническая группа без этнической автономии. Россия, очистившая от них 150 лет назад их территорию, запутавшись в национально- территориальных вопросах, смотрит на них со страхом. Между тем этот этнос, как человеческий материал, лучшее, что могла создать человеческая эволюция. Но в данное время он не востребован. У Америки уникальный шанс увеличить свое население первосортным человеческим материалом не поощряя долларами рождаемость, просто профинансировав переселение миллионов трудолюбивых,энергичных и предприимчивых людей, которые легко адаптируются в силу своей природной толерантности , подкрепленной исторической памятью о пережитом.Кстати,в связи с поднятым вопросом,хотелось бы обратить внимание на Палача черкесского народа-Ермолова. Кто он по крови? Известно,что фамилия эта была основана выходцем из татарского общества. Но сама фамилия прозрачно указывает на истинную национальность его носителей. Ермолъы,и по татарски и по черкесски -армянин.
А нельзя такое модерировать? Запашок неприятный от таких высказываний идет. Ведь говорил вам R2-D2, не доведут до добра разговоры за генетику.